Аномальная зона - Сергей Зверев

Спустя пятнадцать минут мы ехали вдоль покосившегося плетня, приближаясь к приземистой избе, крытой соломой, и кучке сараюшек. Без сюрпризов не обошлось. Из бурьяна на правой стороне выскочило колоритное существо в залатанных обносках, юрко перебежало дорогу и нырнуло в аналогичный бурьян. Я резко затормозил.

– Караул! – всполошилась Анюта. – Чудо-юдо трехглазое!

– Курица дорогу перебежала, – усмехнулся Шафранов.

– Опять начинаются приключения, полные веселых опасностей, – проворчал Корович, приподнимая на всякий случай «кипарис» (в отличие от меня, уставшего от автоматов, он выбрал именно это оружие).

– Ага, а помните, как круто мы в прошлом году... – вякнул с галерки Степан и заткнулся.

– А, что? Я что-то не увидела? – проснулась Арлине, но Шафранов на всякий случай закрыл ей глаза ладошкой.

– Эй, пацан! – крикнул я в открытое окно. – Не бойся, мы добрые, покажи личико!

– А может, не надо? – засомневалась Анюта.

Заколыхались колосья бурьяна, и явилось нечто. Я даже бровью не повел. Насмотрелся на уродцев, их в Каратае – как таджиков на стройке. Пацаненку было лет двенадцать, но выглядел он чертовски «своеобычно». Ноги худые, как щепки, выгнуты колесом, тельце прямоугольное, как у Самоделкина, нос напоминал расколотую пополам лучину, лицо сплюснутое с «полюсов», и лоб располагался примерно там, где должна была быть макушка. Иллюзию третьего глаза создавало уплотнение над переносицей – практически черное, в форме горизонтального овала. И только глаза у пацаненка были настоящие, человеческие – огромные, реально детские, живые, с густыми ресницами.

– Детский сад, – вздохнул Корович.

– Пацан, мы с миром, – сказал я. – С кем из взрослых можно поговорить?

Разговаривать этот несчастный, разумеется, не умел. Промычал что-то формальное, показал крючковатым пальцем – туда. Вышел на дорогу и смотрел нам вслед – эдакая помесь кузнечика и Буратино.

– Ума не приложу, как он ковыряет в носу, – задумался Степан. – Я тоже испытываю неудобства: нос маленький, пальцы толстые, но как-то выкручиваюсь. А вот он – как?

Это был «обыкновенный» хутор, живущий отшельнической жизнью. Мы вышли без оружия, показывая руками, что явились с мирными целями (Корович, вооруженный до зубов, остался в машине и вертел головой). Нам тут не обрадовались. На хуторе жили несколько многодетных семей. Из лабиринтов подсобок возникла, условно говоря, женщина с умопомрачительными параметрами 60-90-120. Она напоминала грушу. Массивные ноги растекались по земле, а кожа со скул сползала на плечи. Руки были сильные, мускулистые. В руках она сжимала вилы. Из уголков двора к ней бросились дети – один другого колоритнее и живописнее, обступили мамку, вцепились в нее. Пятясь, женщина со всем своим выводком отступила за сарай. Сильно прихрамывая, показался еще один обитатель хутора – его лицо казалось расколотым пополам, а с левой щеки свисала гигантская опухоль. Особой храбростью данный экземпляр не отличался – шмыгнул в пристройку к сараю. Мелькнул еще один – безрукий, безногий, передвигающийся по двору с помощью нижней культяпки и двух верхних. Что-то выкрикнула женщина с вывернутым плечом и куриными ногами – очередная «поросль» прошуршала по траве за домом и затихла.

В соседнем «атриуме», образованном амбаром и монументальной скалой, рубил дрова совершенно нормальный дряхлый старик – в ватных штанах, стеганой жилетке, с бородой ниже пояса. Деду Морозу он годился бы в отцы, но силушку в руках сохранил.

– Бог в помощь, почтенный, – поздоровался я. – Не бойтесь нас, мы просто любители поговорить.

– А чего мне вас бояться? – дряблым голосом приговаривал старик Силантий, кромсая осиновые чурки. – Ну, убьете вы меня – так давно уже пора... Все живу, живу, и конца тому не видать... Уже и сам не помню, сколько лет прожил и который год нонче на дворе...

Он все подмечал, смотрел на нас цепко, из-под плеча, косил по сторонам и топор взял поближе к обушку. Мы поспешили успокоить дедушку – только информация. Старичок оказался разговорчивым. Лет двадцать, а то и побольше, проживает дед Силантий в этом паноптикуме. Нормальных людей, почитай, год не видел. Приезжали прошлым летом на джипе – вроде как охотники, оружием увешаны, поддатые. «И чего мы забрались в такую даль? – возмущались. – Ни хрена себе нас леший запутал». Особого вреда не причинили, хотя и была у одного из охотников «светлая» идея: перестрелять уродов, сжечь хутор вместе с дедом. Обычные развлечения местных «отпускников». Но был среди кодлы кто-то здравомыслящий, отказался от этой затеи. Мол, патронов мало, да и грешить без особой нужды... Супруга деда Силантия, благословенная Блажена Стояновна, скончалась годков сорок как тому. А вслед за ней и обе дочери. Куковал он тут один-одинешенек, покуда не заявились на хутор «божьи люди», сбежавшие из «оздоровительно-трудового» заведения. Их было человек двенадцать – изможденные, обремененные физическим «несовершенством». Несколько мужчин, несколько женщин. Умоляли о крове и пропитании. А дед Силантий, не сказать, что человек души необычайной, но так устал от одиночества...

Приютил он сирых и убогих, дал им крышу над головой, а о пропитании наказал заботиться самим. Так и соседствуют теперь на одном хуторе: один нормальный с кучей уродов. Да нормальные они... просто судьба такая злодейка, да и Бог от них еще в младенчестве отвернулся. В первый год многие умерли, остальные выжили, окрепли, потомство пошло. А чего ему еще делать на старости лет – сиди да любуйся на эти «картинки с выставки», да учи малолеток уму-разуму... Окрестные места дед, в принципе, знал, но в последние годы предпочитал далеко от хутора не ходить. «Нелюдимые здесь местечки, подловатые», – приговаривал он, но слова свои не расшифровывал. Распадок Бушующих Духов?... Э-э, сынки и дочки, куда вы замахнулись... За нынешнее не сказать, но раньше не было дороги в те края. По суше-то уж точно нет. А по Шалдону... Хрен его знает. Речушка – вон, под боком. Если плыть по течению, то рано или поздно, может, и приплывешь. Бурундус-то? Да, имелся такой поселок по течению Шалдона, но, сказывают, опустел он давным-давно. Да, информация верна – Бурундус, он где-то перед Бушующими Духами, у Спящей Рыси... Через долину Ветров туда не добраться, по реке он никогда не пробовал – ему это надо? Чтобы смельчаки какие туда рвались – ни разу не слышал. Если есть нужда, то попробуйте – до реки отсюда саженей шестьсот. Только дорога обрывается, на машине не очень-то. Да и по пустошам до берега лучше не ходить, от греха подальше, всякое может случиться. Что именно дед имел в виду, мы не поняли, но он твердил, как заевший попугай: подловатые здесь места, подловатые, лучше обойти их или объехать...

Не забыть мне этот день. Всякое бывало со мной в Каратае, но такого... Мы объехали хутор деда Силантия, потряслись по склону, заваленному камнями, и выехали практически к Шалдону. До воды было метров двести пустого пространства, заросшего кое-где колючками да какими-то шарообразными одиночными растениями. Серый глиняный покров, иссеченный трещинами, обыкновенная пустошь, а то, что мало здесь растительности, так исключительно из-за бедности почв.

– Вроде не советовал дед Силантий сюда ездить, – вспоминал как бы между прочим Корович. – Хрен его знает, почему, но вроде так сказал.

– Хорошо, – пожал я плечами, – поедем в объезд. К вечеру будет вам река.

– Хотя с другой стороны... – Корович задумчиво почесал родинку на подбородке. – Стоит ли плутать по этим буеракам...

– Да не парьтесь вы, – подал голос Шафранов, – поехали уже.

– Хорошо. – Я пожал плечами.

Что-то чмокнуло под колесами, когда я съехал с косогора. Но должного внимания важному событию я не уделил, включил вторую передачу и от души ударил по газам.

Мы проехали метров десять – и началось! Колеса стали вращаться вхолостую, мы никуда уже не ехали! Я почувствовал неладное, до упора выжал газ, но машина стояла. Спохватившись, я включил заднюю – с тем же результатом. Движок ревел, колеса вращались, но если куда мы и двигались, то только по вертикали. Мы тонули! Зыбучая глина, сообразил я, плавун! Штука помрачнее болотной топи. Так вот что «поганенькое» имел в виду дед Силантий... Горячая кровь ударила в голову.

– Все из машины! – взревел я.

Команда была дурной и хорошо, что неисполнимой. Мы просто погибли бы раньше времени. Нас все равно бы всосало. Мы не могли открыть двери – их просто сдавило. Люди кричали, а машина погружалась в вязкую кашу – с чмоканьем и свистящим завыванием.

– Закрывайте окна! – вопил я.

Поверхность земли какое-то время мерцала перед глазами. Я видел скалистые горы на обратном берегу Шалдона, перистые облачка, птиц, летающих кругами... А потом весь вид перекрыла бурая масса, облепила лобовое стекло. И по бокам, и сзади... Стекла держали, не лопались, они у Крупинина были прочные. Но в нескольких местах их уже покрывала паутина трещин...