Пленники Игры (СИ) - Туманский Алекс

Убийством током… Хм. Тоже отпадает. Данный навык хорош в ближнем бою, и честно говоря у меня нет ни малейшего желания сталкиваться с исчадием ада. Вообще, для этого приема мной отведена другая роль. Бой с черным клыком — другое дело. Там потребовалась вынужденная мера. С жуком такой фокус не прокатит, а объятия его слишком смертельные.

Что касается недавно разблокированного навыка, то молниеносный выпад тоже не лучшая идея. Слишком большой риск. После испытания приема на бандите — это снова телесный контакт. Нужно соприкосновение, а мне не хочется дотрагиваться до этой мерзости, которая весит наверно больше машины-легковушки. Данный навык отпадает.

На мой взгляд лучшим решением является двойной удар, где не нужно никаких контактов и ближнего боя. Прием давно показал себя с хорошей стороны и не раз меня спасал, поэтому мне ничего не остается, как только выбрать его. Врубаю мысленный посыл, вызываю магию двойного удара.

Преодолеваю небольшой участок, слышу, как за мной носится скарабей, швыряя разбросанными ящиками и стеклотарой. Трещат деревяшки, бьются стекла. Небольшой осколок чертит маленькую ранку на моей левой щеке. Снова останется шрамик.

Отбегаю на приличное расстояние, и вроде все готово, чтобы начать атаку. Но краем глаза я замечаю, как на той стороне, где коридор тянется до выхода, распластывается наш командир Никитос. Над ним уже нависает хитиновая туша, и та готовится своими хоботами разорвать его на части. Моя реакция как молния. Вместо намеченной цели, я поражаю другую. Срабатывает отмена двойного удара, и из одной руки вырывается плевок, где нить разряда останавливает атаку противника. Цепочка молнии охватывает скарабея, сковывает смертельные движения и заставляет жука оступиться. Тем временем Никитос выбирается из ловушки, а я чувствую, как что-то вязкое цепляется за мою правую руку. С ужасом замечаю ядовитую слизь болотного цвета, которая начинает разъедать кожу. Мне становится невыносимо больно и дурно. К горлу идет комок тошноты. Мое зрение сужается до рези в глазах.

Я падаю на пол, в нос лезет бетонная пыль. Откашливаюсь. Я переворачиваюсь на спину. Помня про сохранение приоритета отмененного приема, врубаю вызов магии, и мощные потоки разряда вылетают с обеих рук. Двойной удар ликвидирует атаку, и скарабей, охваченный магией, впечатывается в пол. Его хитиновый покров шкварчит как жареное масло, издает противный треск. Скарабей судорожно мотает хоботами, импульсивно перебирает свои конечности, пытается встать. Но встать не может, и жук испускает дух.

Бой продолжается. Я уже ни на что не рассчитываю. Просто сделал все, что было в моих силах. Главное, это команда. А у меня получилось инстинктивно. Вижу, что товарищу требуется помощь, я сделаю все, чтобы его спасти. Вот такая моя натура. И похоже, тьма поглощает меня.

Темнота, похожая на черную пелену, которая устилает мой взор, длится недолго. Чувствую, как правая рука отзывается пронзительной болью. Но я терплю, стискиваю зубы, чтобы не вскрикнуть. Кусаю губы в кровь, на языке воротится соленый вкус. Далее тьма не сгущается, она потихоньку исчезает и взор становится ясным. Невыносимая боль смягчается, переходит в жжение, а чуть позже начинает легонько щипать мою кожу.

Я понимаю, что это такое. Знаю, что ЭТО спасало меня не раз. Репутация. Интересно, сколько потратилось в этот раз? Насколько сильным был урон от атаки скарабея? Я все надеюсь, чтобы срез очков вышел не жирным, учитывая их урон, оценивающий в десять-пятнадцать единиц.

Перед глазами мелькает строчка.

Репутация: 104 (-1) и (-8)

Обновлено.

Репутация: 95

Минус одно очко. Перебираю мысли. Вспоминаю. Ага, одно очко отжали за ранку, которую получил осколком стекла. Все ясно. Минус восемь очков. На удивление это много, ведь у меня повреждена была только рука. Видимо, яд скарабея — вещь жуткая. Таким ядом можно истребить полчища тварей. Да, запросто. Как тараканов. И все. Город будет чист как в прежние времена. Эх, была бы возможность.

— Сокол! — слышу голос, исходящий с той стороны, где, как мне помнится, открывается широкий коридор. Я тихо поднимаюсь с пола, стараюсь лишний раз не тревожить правую руку. Вижу: на месте ожога появились покраснения и затяжки шрама. Кожа начинает сильно зудеть, но ничего. Это терпимо. А яд действительно очень-очень едкий.

— Нормально все, — отвечаю я, заодно сплевываю накопившуюся во рту слюну с кровью. Ноет нижняя губа. Значит, сильно куснул.

— Жив, — с облегчением вздыхает Никитос. Тот приближается ко мне, и так виновато начинает. — Спасибо за спасение, друг. Я уж думал все, моя песенка будет спета. А тут ты…

— Ладно. Проехали, — обрываю его на полуслове. — Что с остальными?

И тут подбегает команда, правда, не с полным составом. Помимо Никитоса вижу Егеря, Тектоника и Оксигена.

— А где Лед? — мой вопрос невольно срывается с губ.

Никитос опускает глаза, как и остальные.

— Он погиб, — коротко отвечает командир. В его голосе замечаются нотки сожаления. Остальные издают тяжелый вздох, не в силах добавить что-то еще.

— Лед пал храбро. Он использовал капитальную заморозку, чтобы остановить жука. Но панцирь мутанта не поддавался его магии, поэтому тому пришлось просто выморозить его кусачую рожу. В итоге, скарабей его добил ядом. Репутации у Льда, похоже, было мало. Это я заметил сразу, когда его тело перестало подавать признаки регенерации, — лаконично поясняет Тектоник.

— Все подробно рассказал. Значит ты был рядом, — чувствую, что моя ярость бушует через край, но я пока подавляю. — Требую пояснения.

Никитос смотрит на меня удивленно, но меня это не смущает. Есть во мне задатки командира или нет — не важно. Важно другое. Мы потеряли часть команды.

— Никитосу сказал. Скажу и тебе. Остальные слушайте тоже, — невозмутимо говорит тот. — Будь у меня меньше времени на откаты, кто знает, может и жив был бы Лед. Прошу понять меня правильно.

— Мы поняли. Ты не виноват, — утешает его Никитос. — Время поджимает. Нужно подняться и убедиться — остался кто-то там. Помните, мы слышали человеческие стоны.

Слышу, как кто-то возится. Замечаю того подлеца, который с таким рвением хотел нашпиговать меня пулями. Но молниеносный выпад сделал свое дело.

— Очухался, гад, — иду к нему быстрым шагом. Рука немного ноет, но не страшно. Унарник волочится задом, отталкивается руками. С выпученными глазами смотрит на меня. Понимает, что я просто так его не оставлю. Да, не оставлю. К нему будут вопросы. Отвечать придется ему, потому что вокруг никого нет, не считая следов недавнего боя. А бой вышел знатный.

Кругом разруха. Проломленные стены, много битого стекла, везде виднеются пулевые отверстия. Из зловещих колец бездны, откуда вышли скарабеи, раздается свистящий звук, подобный звуку сильного ветра. Жуков нет, они исчезли как и все остальные погибшие.

Меня одно поражает, как крыша выдержала. Похоже, жестокая схватка не тронула несущие стены. А то для всех песенка была бы спета.

— Оставьте меня! Прошу вас! — умоляет унарник. — Меня просто заставили. Выполнял поручения Хребта, — от нарастающего волнения его голос неожиданно переходит в фальцет. Будто невидимая сила забрала его причиндалы.

Я бесцеремонно хватаю за его грудки и толкаю в сторону своих друзей. Тектоник подхватывает того и удерживает его с помощью магии притяжения, где бандит застывает как вкопанный. Тот не может шевелиться.

— Что Вы делаете? Прошу вас не надо!

— Заткнись! — рявкает Андрей. — Еще не хватало, чтобы ты тут обделался.

— Мы тебя по-хорошему отпустим, если ты расскажешь, куда убежал Хребет. Где прячется Бугор? — начинает допрос Никитос. — Егерь…Тектоник… Поднимитесь наверх и проверьте. Сокол и Оксиген останутся со мной.

Андрей Егерь и маг земли поднимаются по уцелевшей лестнице. Никитос подходит к обездвиженному унарнику, и из его пальцев выскакивает ржавый гвоздь. Бандит принимает это как знак устрашения, и начинает скулить.