«Если», 2002 № 01 - Эдвард Лернер

— Кто там? Войдите!

Дверь распахнулась. На пороге стоял Суонсон. В поднятой руке он держал что-то похожее на плечики для одежды, но одежда была из необычной ткани, да и выглядела странно. Она казалась какой-то неправильной, не то скроенной, не то свернутой так, что один вид ее рождал самые невероятные мысли и предположения.

— Сэр, — сказал слуга, — госпожа велела принести вам это платье. Она сказала, что вы, несомненно, найдете его более удобным.

И Суонсон протянул ему руку с плечиками. При этом один из рукавов странной одежды расправился с медлительной грацией резиновой кишки и повис свободно. Рукав слегка раскачивался из стороны в сторону перед самым лицом Джиптера, и даже в полутьме спальни он сразу разглядел, что рукав заканчивается пятью человеческими пальцами.

Он был рад уехать из этого места. В его кейсе, словно бомба, поставленная на боевой взвод, лежали подписанные бумаги, которые предстояло утвердить и зарегистрировать в официальных органах власти, что само по себе было достаточно сложной проблемой. Но и воспоминание об испытанном во сне потрясении продолжало отягощать его какой-то необъяснимой печалью. Казалось, он тоскует, сам не зная о чем, и не в силах стряхнуть с себя это чувство, продолжая неподвижно сидеть в геликоптере и наблюдать, как удаляется земля, а здание усадьбы становится все меньше и меньше.

Не покидало его и ощущение неясной угрозы, однако подписанный договор был ни при чем. Теперь, когда Джиптер знал, с чем ему предстоит выйти на рынок, он не сомневался, что сумеет правильно поставить дело и, как бывало уже не раз, добиться полного успеха. Механизм был им уже отработан: избегая любых упоминаний об истинной подоплеке сделки, необходимо было организовать эксплуатацию доставшегося ему земельного участка, как от него и ожидали. Но за этим благопристойным фасадом он будет заниматься совсем другим: организацией системы параллельных расчетов, созданием «смазочных фондов» для подкупа чиновников и влиятельных политиков, проникновением в средства массовой информации, организацией широкомасштабных пропагандистских кампаний с целью изменения всех существующих религиозных табу и законов о труде, за которыми стоят профсоюзы. Перекроить на свой лад общественные и бытовые предрассудки. Изменить мир.

Подобная перспектива должна была привести его в восторг, но…

Стараясь отвлечься, он открыл кейс и стал прослушивать каналы запущенных им «жучков». Запоминающее устройство коммуникатора зафиксировало активность внутри усадьбы, и через считанные секунды Джиптер был уже в курсе дела.

Неожиданно ему пришло в голову, что вся его затея с «жучками» была напрасной тратой времени и усилий. С самого начала Лорат из кожи вон лезла, чтобы всучить ему усадьбу в обмен на его помощь.

Да, он мог бы не стараться вовсе. Единственными записанными голосами были его собственный и голоса тех, кто находился в непосредственной близости от него.

Нахмурившись, Джиптер запросил повторный анализ файла отчета, но с тем же результатом. За время, прошедшее с тех пор, как «жучки» самоустановились в жилых помещениях усадьбы, никто из ее обитателей и гостей не обменялся ни словом, если только Джиптер не находился поблизости.

Но…

Один из каналов записал короткий разговор, произошедший буквально минуту назад, уже после его отлета.

«Суонсон?..»

«Слушаю, мэм?»

«Свяжись с нашими друзьями в лесу. Сообщи выходившей на контакт матрице, что мы довольны ее действиями. Остальным можешь передать: они могут больше не прятаться. Только напомни феям, чтобы не слишком шумели».

«Будет исполнено, мэм».

«И еще, Суонсон…»

«Да, мэм?»

«Распорядись, пусть осмотрят дом».

«Хорошо, мэм».

Стук закрывающейся двери. И тишина.

Вскоре после этого все «жучки» практически одновременно прекратили передачу, но Джиптеру было все равно. Он боролся с новым приступом беспокойства, вызванным этим коротким подслушанным разговором.

Кто-то кого-то надул — надул крупно, сверх того предела, который умные поди считают само собой разумеющимся. Похоже, Лорат знала об установленных им «жучках», знала, что он будет подслушивать. В таком случае, этим разговором она хотела сообщить ему что-то…

Интересно, почему уже после того, как договор был фактически заключен, Лорат захотелось подогреть его интерес к сделке подробным рассказом об обитающих в лесу существах? Ведь ей было известно, что он о них знает.

Ужасное подозрение зародилось в мозгу Джиптера.

Ему многое рассказали. Он стал своим. Но еще больше ему не сказали. В таком случае, о чем же он должен был догадаться сам, без подсказки со стороны Лорат?

Внезапно еще одно звено встало на свое место, и леденящий душу страх охватил все его существо.

Сообщение, которое послала ему Лорат, было не в том, что она сказала.

Ее сообщение заключалось в том, что она вообще прибегла к словам.

Видите, Генри, ваши устройства работают. Все дело в том, что я говорю вслух, только когда появляется такая необходимость.

Патрисия Амелия Лорат. Удивительно подвижная для своих лет женщина с ясными глазами, прячущимися в складках пергаментной старческой кожи. Машина, готовая на все, чтобы сохранить наследие своей мертвой госпожи…

Или свое собственное? Способна ли эта модель так точно имитировать живого человека, чтобы фактически превратиться в его продолжение?

Когда умерла Пат Лорат? В какой безымянной могиле истлело ее бренное тело? Должно быть, решил он, ее похоронили под деревом — в лесу, где цветы цветут над ее головой, где бродят с песнями дриады и с топотом носятся ватаги кентавров.

Это была та самая волшебная страна, о которой он, Генри Джиптер, мечтал и которую хотел сохранить, скрыть ото всех.

Когда же, когда Пат Лорат сбросила свое прежнее тело и переселилась в новое? И когда она начала предлагать этот вид воскресения другим?

Джиптер знал, что этот дар когда-нибудь понадобится и ему самому.

Знала и она. Надеялась, рассчитывала на него. Но и это он тоже понял. Понял — и трепетал при одной мысли о том, насколько теперь он зависит от нее.

О'кей, пусть… Теперь он — участник игры, в которой только что была разыграна первая взятка. Пора браться за дело всерьез. «Ну-ка, Генри, соберись, — приказал себе Джиптер. — Твои партнеры не дураки, а значит, надо постараться, чтобы они ничего не прочли по твоему лицу».

Джиптер понимал: игра будет неравной. Неравной, очень опасной, с минимальными шансами на выигрыш, потому что колода была подтасована заранее. Главной ставкой были жизнь, рассудок и — попутно — баснословное богатство. Но только такую игру он считал достойной себя.

Лорат могла продлевать жизнь. Или не продлевать. Одно это подразумевало почти безграничную власть. В веке грядущем лишь некоторые будут согласны покупать и платить, остальные начнут просто хапать, хватать, не особенно при этом церемонясь. Как бы там ни было, когда тайна Лорат станет достоянием гласности, мир уже никогда не будет прежним.

А рассудок? О, об этом стоило подумать! Джиптер не мог не заметить, как властно держалась Лорат и с беспрекословно подчинявшимися ей слугами, и со своими гостями, и с обитателями лесов, заставляя их служить своим прихотям и капризам.

Интересно, какое место она уготовила ему?

«Душка Генри, он — настоящее сокровище…»

О нет, только не это! Только не безмолвный, розовый ад! Только не вечность, навязанная ему ее кошмарной, извращенной волей.

Геликоптер слегка накренился. Земля внизу качнулась, и на мгновение Джиптеру показалось, что далеко внизу, на лесной прогалине он разглядел толпу человекоподобных существ, азартно гоняющихся за крошечным мячом. Их ноги были странно изогнуты и как будто кончались копытами. И еще они были темными, словно покрытыми густой бурой шерстью.

Джиптер подумал об изящных, декоративных рожках, венчающих их головы, и мрачно усмехнулся.

— Бросайте это дело, ребята. Говорят, у нашей команды нет ни шанса. Во всяком случае, в этом году.

Но когда-нибудь… Когда-нибудь, может быть…

Если только ему удастся перетасовать колоду по-своему.

Перевел с английского Владимир Гришечкин

Любомир Николов

Лес

Влажную песчаную почву сотрясали близкие и далекие взрывы, сливаясь с ревом самолетов, бороздивших почерневшее небо. Где-то вдалеке полыхали танки и каркасы автомобилей, маленькие, почти игрушечные фигурки бежали к морю, а небо осыпало их воющим потоком бомб и снарядов. Без устали, будто соревнуясь друг с другом, лупили пулеметы и автоматы. У Дюнкерка погибали последние английские солдаты. Тяжелый, удушливый запах пороха сжимал горло. Больше всего на свете мне хотелось, зажав ладонями уши, швырнуть свое тело в самый укромный уголок свежевырытого окопа. Я уже собрался было так и сделать, но пальцы Глассермана вцепились мне в плечо. Боль, вызванная этой железной хваткой, отрезвила меня, даже страху как будто поубавилось.