Дожить до весны - Мария Морозова

вскрикнула и неимоверным усилием воли распахнула веки.

По глазам ударил свет, заставляя зажмуриться. Тело невыносимо ломило, а кожу жгло. Я рванулась, словно пытаясь сбежать от боли, и услышала плеск воды. Чья-то рука придержала за плечо.

– Тихо-тихо, – надо мной раздался смутно знакомый баритон. – Это не кипяток. Просто немного теплая вода.

– Больно, – всхлипнула я.

– Терпи.

Я попыталась снова открыть глаза, чтобы понять, где нахожусь. Но на свет было слишком тяжело смотреть. Да и радужки мужчины, который склонился надо мной, сияли так ярко… Как два дивных изумруда. Пришлось опустить веки.

– Руки-ноги чувствуешь? – Тихий вопрос.

– Да, – выдохнула, хотя ужасно хотелось вернуться обратно, в темноту. В ней хотя бы не было плохо.

Чужие пальцы стали перебирать мои волосы, и сквозь боль я ощутила, как от них струится странное тепло. Такое родное и ласковое… Только его не могло быть здесь, в краю снега и морозов, которые так легко могут убить дитя Имилеи…

– Ну все, можно выходить…

Мое тело вытащили, кажется, из ванной и завернули в огромное полотенце. От резкого рывка меня замутило, а под веками заплясали яркие точки. Пришлось прижаться к чужому плечу.

– О Богиня… – прошептала я.

– Не Богиня, а скорее бог, – хмыкнули над ухом. – Если тебе так угодно.

Меня уложили на что-то мягкое и, сдернув полотенце, накрыли одеялом. Я попыталась приподняться, но тут же раздался резкий приказ:

– Лежать!

Рука, на которую я хотела опереться, подломилась, и я рухнула лицом в подушку. Подушка, одеяло, кровать… Мир вокруг постепенно приобретал ясность, но как же мне было нехорошо.

– А теперь поднимайся. – Мне помогли лечь на спину и устроиться поудобнее. – И открывай рот.

Вместо рта я открыла глаза и увидела рядом с собой Эла. Его глаза сияли ярче, чем знаменитые гномьи изумруды. Но этого ведь не может быть, правда?

– Кто ты? – просипела из последних сил.

– Вопросы потом, – насмешливо ответил Эл. – Сначала лекарство.

– Но…

– Лекарство.

Скосив глаза вниз, я увидела небольшую чашку, наполненную почти до краев темной жидкостью. Сосед поднес чашку к моим губам и скомандовал:

– Пей. Быстро, одним глотком.

Я послушалась. И закашлялась, когда эта гадость обожгла мои внутренности, словно жидкий огонь. Из глаз невольно брызнули слезы.

– Что там такое? – выдохнула хрипло.

– Отличная штука. Гномий самогон с парой кое-каких полезных травок.

– Гномий самогон?

– Завтра будешь как новенькая, – улыбнулся Эл. – А еще забудешь о вопросах, которые хотела задать.

– Что… – выдохнула я и осеклась.

Комната закачалась, а потом начала кружиться. Чтобы не мутило, я закрыла глаза и ощутила, как по телу расползается приятная расслабленность. Боли больше не было. Только тепло и уютная нега, обволакивающая со всех сторон. Мысли стали вялыми и ленивыми. Я честно попыталась поймать и удержать одну из них: о странных глазах соседа и его силе, но она дернула хвостом и исчезла, оставляя мою голову совсем пустой.

– Мне нельзя спать, – заплетающимся языком выдавила я. – Сначала ты должен ответить…

– Потом, – тихо ответил он, а потом мне показалось, что моего виска коснулись теплые губы. – Спи, ma aile.

– Эл…

– Спи.

Сил сопротивляться просто не осталось. Я снова провалилась в темноту, но на этот раз очень безопасную и ласковую, как материнские объятия. В ней плавали изумрудные искорки. А еще слова старой эльфийской колыбельной, которую пел знакомый мужской голос. И откуда ее знает человек… Так странно… Но у меня нет желания об этом думать… Лучше подумаю завтра, если не забуду…

***

Илариэлл из Дома Золотого Дуба поправил на спящей эльфийке одеяло. Потом присел на край кровати и подхватил прядь каштановых волос, пропуская ее между пальцами. Иллюзия… Прекрасная крепкая иллюзия, которую он не смог бы почувствовать, если бы не знал, на что именно нужно обращать внимание. Сегодня у него был шанс снять с ершистой соседки иллюзорный амулет и посмотреть, что же тот скрывает. Но Илариэлл не стал этого делать. Так ведь совсем не интересно.

Налаженный канал контрабанды из Имиль-та-Эли уже не один год поставлял ему не только разные редкости, которых было не достать в человеческом королевстве, но и самые свежие сплетни. И теперь теневой король Эрнефъялла знал все подробности скандала, заставившего Ниарэн Олиер Нимдаран из Дома Остролиста покинуть родной лес.

Глядя на эльфийку, Илариэлл невольно поморщился. Он терпеть не мог мужчин, которые не слышали женское «нет», и, возглавив преступный мир Эрнефъялла, первыми делом извел в нем насильников и нелегальные бордели. Но Келемис оказал ему грандиозную услугу, решив принудить Ниарэн. Иначе Эл так и оставался бы единственным эльфом на ближайшие тысячи километров.

Конечно, Илариэлл тоже не собирался отступать, получив от эльфийки отпор. Вот только он будет использовать совсем другие методы, и дочь Дома Остролиста согласится стать его по доброй воле. Тем более, после сегодняшнего вечера у нее уже не получится просто так игнорировать «соседа».

Эльф вздохнул, глянув за окно, за которым бушевала метель. Кажется, его и Ниарэн уже связывало нечто большее, чем просто случайное знакомство. Иначе Илариэлл не почувствовал бы, что с ершистой соседкой случилась беда.

Он даже не осознал сразу, что произошло. Нет, встревожился, когда понял, что на улице совсем испортилась погода, а Нии еще нет дома. Но когда тревога переросла в ощущение натянутой нити, которая тянула его куда-то, грозясь вот-вот оборваться, Илариэлл схватил пальто, прыгнул в автомобиль и помчался за ней сквозь сугробы и буран. И успел вовремя. Еще немного, и эльфийка, оказавшаяся неожиданно уязвимой к холоду, погибла бы.

Илариэлл осторожно коснулся виска Ниарэн, убеждаясь, что с ней все хорошо. Потом поднялся и погасил свет.

– Спи, Ниарэн, – прошептал он. – А я буду стеречь твой сон.

***

Просыпалась я медленно и лениво. Нежилась под теплым одеялом, не торопясь открывать глаза. Слушала вой ветра за окном и радовалась, что никуда не нужно идти. Ведь не нужно?

Воспоминания о снежной буре накрыли так резко, что у меня сбилось дыхание. Я дернулась и