Легенда о трех мартышках - Дарья Донцова

Дом Ахметшиной в Москве находился в промзоне, несмотря на холодный зимний день, одно окно на первом этаже оказалось открытым настежь, оттуда долетало нестройное пение.

- Владимирский централ, этапом из Твери, - выводил хор пьяных голосов.

Я вошла в подъезд, поняла, что квартира Равили находится на первом этаже и гулянка идет там, и нажала на звонок.

В конце концов дверь распахнулась, высунулась черноглазая темноволосая женщина и нетрезвым голосом спросила:

- Чего хотите?

- Мне надо поговорить с Равилей Ахметшиной, - сурово сказала я.

- Нету мамы, - прозвучало в ответ.

- И где она?

- А вам какое дело?

- Ладно, - не стала я спорить, - пойду за милицией.

- Эй, эй, - забеспокоилась собеседница, - вы кто?

- Отдел социального обеспечения, - рявкнула я, - поступило заявление от соседей. В квартире Ахметшиной каждый день оргии, самой Равили Шамсудиновны давно не видно, а пенсия ей начисляется. Где пожилая женщина, а?

- Ой, здрассти, - сладко заулыбалась тетка, - я Соня, дочка Ахметшиной, не беспокойтесь, мама жива-здорова! В деревне живет! На свежем воздухе!

- Давно вы ее выгнали? - нахмурилась я.

Соня выскользнула на площадку и плотно закрыла дверь.

- Скажете тоже! Я маму люблю! Ей врач после больницы покой прописал, вот мы и сняли домик.

- Да уж, - вздохнула я, - в вашей квартире тишины не жди! Дым стоит коромыслом!

- Ремонт мы делаем, - заявила Соня, - передохнуть сели.

Тут дверь опять открылась, на пороге появился хорошо поддатый мужик, одетый весьма экзотически. Нижняя часть тела была упакована в валенки и семейные трусы, меня впечатлила их игривая расцветка: красные пингвины на зеленом фоне. Плечи и грудь добра молодца скрывал завязанный крест-накрест оренбургский платок, а на голове сидела бейсболка с надписью «Girl».

- Где пузырь? - прохрипел он, распространяя сильный запах перегара.

- Скройся, - сквозь зубы приказала Соня.

- Молчи, дура, - икнул супруг, - давай бутылевский!

- И дорого такой штукатур берет за работу? - не удержалась я. - Выглядит умелым мастером!

- Это мой муж, - буркнула Соня.

- Константин? - уточнила я.

- Угу, - подтвердила она.

- Инвалид? - не успокаивалась я.

- Дда! - завопил пьяница. - А че?

- Вроде руки-ноги на месте, - отметила я, - по какой причине вы пособие получаете?

- Он на голову больной, - быстро сказала жена, - совсем идиот! Его на работе по башке железкой звездануло, весь ум и отшибло.

- Вот уж беда, - воскликнула я.

- Че она тут выспрашивает? - внезапно обозлился Попов.

- Успокойся, - процедила супруга, - о маме речь.

Пьяное лицо расплылось в широкой улыбке.

- И где моя тещенька? - явно обрадовался алкоголик. - Че, дура, молчишь про маменькин приезд? Ей же спокою хочется!

Не успела я удивиться столь горячей и, похоже, искренней любви алкаша к теще, как Константин повернулся и заорал:

- Эй, пацаны, пошли живо на… мамашка приехала, а у ней от вас голова болит. Валите к… да поживее. Че стоишь, беги, уберись на кухне, сука, не знаешь, как мать надо встретить? Аська, гони за картошкой к Ивановым. Ну? Топ-топ, хлоп-хлоп…

Из квартиры донесся шум, звон, пение стихло.

- Посуду побьют, - всполошилась Соня и ринулась внутрь.

Константин поспешил за женой, я без приглашения двинулась за хозяевами, увидела, что на кухне за столом восседает несколько пьяных в дымину мужиков, решила во что бы то ни стало продолжить разговор с хозяйкой, сделала шаг назад и услышала недовольное:

- Вау! Поосторожней!

Я обернулась и поняла, что это выкрикнула девушка лет двадцати, в отличие от остальных присутствующих она казалась абсолютно трезвой и держала в руках хорошо мне известный учебник французского языка.

- Parlez vois francis? - улыбнулась я.

- Пытаюсь, - по-русски ответила незнакомка.

- Учитесь в институте? - не отставала я.

- На вечернем, - уточнила девушка, - днем работаю.

- Аська! - заорал из кухни Константин. - Вали за картофлей!

- Сам иди, - схамила студентка.

Алкоголик, шатаясь из стороны в сторону, вышел в коридор.

- Отцу грубить? Ща ремня получишь.

Ася скривилась.

- Идиот! Ты меня сначала поймай! И ремень папочка давно пропил!

Константин рыгнул и удалился.

- Вы дочь Попова? - удивилась я.

- Мне повезло, - ухмыльнулась Ася.

- Равиля Шамсудиновна ваша бабушка?

- Нет, она мать Сони, - ответила девушка, - моя родительница жила на этаж выше. У них с отцом было одно хобби, алканавты чертовы. Мамашка до смерти доклюкалась, а папенька здоровее оказался, не берет его водка. Равиля хорошая женщина, я рада, что она отсюда уехала!

- Похоже, ваш отец любит тещу, - отметила я.

Ася скривила рот.

- Ну да! Она каждый месяц дочери денег привозит, по тридцатым числам. Устроилась поварихой.

- Кем? - изумилась я.

Ася поманила меня пальцем.

- Давайте выйдем, у Сони в квартире очень воняет, лучше на лестнице постоим. А вы кто?

- Из собеса, - ответила я, следуя за девушкой, - соседи бумагу прислали: «Старшую Ахметшину никто давно не видел, семья каждый день гуляет, куда подевалась Равиля? Явно с ней что-то нехорошее случилось!»

Ася села на подоконник.

- Раньше папа с Равилей дрался, он совсем дурак, весь ум пропил. Бабка терпела, терпела и сбежала, полгода от нее ни слуху ни духу не было. Соня все канючила: «Мама жадная, ей пенсию на книжку переводят, никак мне деньги не снять, с голоду подохнем». А потом Равиля приехала, денег привезла и объявила: «Жить с вами не хочу, нанялась кухаркой в богатый особняк, имею теперь комнату в Подмосковье, живу на свежем воздухе, в тишине и покое, ем досыта, по вечерам спокойно вышиваю. Не ищите меня и не волнуйтесь».

А Соня с отцом и не беспокоились о старухе, их только ее пенсия волновала. Вот так!

Ася замолчала, я продолжала смотреть на девушку, та неожиданно разозлилась:

- Неужели первый раз человека, подобного моему папашке, встречаете? Еще скажите, что никогда о брошенных старухах не слышали! Равиля всю жизнь на кондитерской фабрике пахала, у нее рабочего стажа столько, сколько я не прожила, и что? Ушла с предприятия, и ее забыли! По вашим бумажкам небось бабушка семейной считается, да только жилось ей хуже, чем одинокой. Хорошо это в старости у плиты прыгать? Кстати, я знаю, кто вам в собес бумагу накатал! Ксения Петровна из двенадцатой квартиры! Она с Равилей дружила! Вы к ней загляните, небось у нее адрес бабушки есть! Хотите, отведу? Ксения Петровна побоится чужому человеку дверь открыть!

- Спасибо, - сказала я, - буду очень благодарна.

Услышав про письмо в собес, Ксения Петровна замахала руками:

- Ничего такого я не строчила! Знаю, где Равиля, она отлично устроена, иногда мне звонит, правда не чаще раза в месяц, телефон хозяин поварихе для служебных нужд дал, он очень внимательно счета проверяет.

- Подскажите адресок, - я прикинулась равнодушной чиновницей, - надо отчитаться о проделанной работе, сообщить, что Ахметшина не живет по месту прописки, но с ней полный порядок.

- Павлово, - соврала Ксения Петровна.

- Ой, спасибо, - поблагодарила я, - телефончик не сообщите?

- Чей? - изобразила дуру старушка.

- Равили Шамсудиновны, - терпеливо пояснила я.

- Не знаю его, Ахметшиной звонить нельзя, - заморгала Ксения Петровна, - барин ее уволить может!

Мне надоел этот спектакль.

- Равиля умерла!

Ксения Петровна вздрогнула.

- Что?

- Ахметшина скончалась, - повторила я, - и она не работала кухаркой, последние годы жила в деревеньке, название которой ни забыть, ни перепутать невозможно: Дураково-Бабкино. Вы мне соврали, но среди потока лжи была малая толика правды: Равиля, похоже, была счастлива, ее жизнь наконец-то стала спокойной и сытной!

Ксения Петровна прижала ладони к щекам.

- Боже!

- Вы знаете, кто отвез Ахметшину в Подмосковье? - прямо спросила я.

- Это государственная тайна, - пролепетала бабуля, - дело особой важности.

- Мужчину звали Лев?

Ксения Петровна будто стала ниже ростом.

- Бородатый, усатый, смуглый, похож на цыгана? - не успокаивалась я.

Старуха помотала головой.

- Нет!

- И как же он выглядел? - насторожилась я.

- Я его никогда не видела, - прошептала Ксения Петровна, - а она правда умерла?

- Да, - коротко ответила я.

- И ее похоронят под чужим именем?

- Как Анну Королькову?

- Вы же все знаете! - с отчаянием воскликнула старуха. - Равиля не виновата! Каждый человек имеет право на счастье. Думаю, ей бы не понравилось упокоиться с табличкой «Анна Королькова» и крестом на могиле. Можно мою подружку достойно похоронить? Она не была православной.

- Ксения Петровна, вы расскажете мне все, что знаете про Льва, а я приложу все усилия, чтобы захоронение оформили по мусульманским традициям, - предложила я.

Старуха молитвенно сложила ладони.

- Дорогая! У меня лишь поверхностные сведения.

- Сойдут любые, - воскликнула я.

- Муж Сони мерзавец, - воскликнула соседка, - пьет литрами, но даже не болеет. Одну жену он уже довел до смерти, осиротил Асеньку. Не успела Зина на кладбище оказаться, как Константин с Софьей загулял. Ну скажите, почему женщины так себя не уважают? Ложатся в постель к выпивохе?