Гетратоникс. Дыхание Хаоса - Борис Ветров

мотылёк уставилась на фигуру, сидевшую к входу спиной, фигура явно принадлежала женщине, стройной с осиной талией, спина прямая, словно у герцогини. Касандра насмотрелась в молодости на всех этих аристократов.

     — Присаживайся, — раздался сухой ровный голос

     Касандра повиновалась, она села на край постели и ждала продолжения.

     — Ты уже получила плату за разговор со мной, я хочу предложить тебе работу!

     — Какую? — нетерпеливо воскликнула Касандра

     — Нужно переспать с Кривозубым Пипом. — совершенно будничным тоном проговорила женская фигура

     — Что?! — Касандра надеялась услышать предложение о другой работе, например швеи, кое-что она умела.

     — Ты должна трахнуть Пипа! — фигура повернулась

     Касандра могла поклясться чем угодно, что у фигуры под капюшоном играли тени, хотя в комнате не было огня.

     — Нет! — она скривила лицо, поднялась с постели и уже было хотела выйти из комнаты.

     — Золотой! — произнесла фигура, ничего не выражающим голосом.

     Это было в пять раз больше, чем она брала обычно…

     — Пять! — нагло заявила Касандра.

     — Три золотых, но ты должна его трахнуть во что бы то ни стало, если ты этого не сделаешь, я узнаю и убью тебя! — в руках фигуры блеснул кинжал и Касандра поняла, что если не согласится, то её точно убьют, причём сейчас.

     — Хорошо! — Касандра сглотнула комок в горле

     — Это аванс! — фигура бросила золотой, и Касандра поймала его.

     Касандра не видела лица, лишь по голосу она поняла, что собеседница довольно улыбается.

     Тусклое солнце Эшалума коснулось горизонта, низко летящие перистые облака окрасились в кроваво-красные тона. Мороз крепчал, и под ногами Пипа снег звонко хрустел. Его кривые ноги нещадно болели в коленях, но Пип не обращал на это внимание, это была приятная усталость.

     Кривозубый нёс в обеих руках тесёмки с покупками, он накупил всего, что так любил или просто хотел. Огромная золотистая рыбина торчала головой из поклажи Пипа, сырокопченая с оттопыренным брюшком, в котором Кривозубый надеялся, была икра. Вонючий Сарданский сыр с голубыми прожилками, стоил дорого и Пип ел его только на праздниках, устраиваемых апостолом Створвом. Были и мороженые оранжевые фрукты и краюха хлеба со специями и чёрное лакомство, посыпанное дроблёным орехом, название которого Пип не знал. Он полностью погрузился в думы о том, как его будут хвалить младший инквизитор и Роланд, как они вместе разделят все эти яства, из задумчивости его вырвал окрик.

     — Эй, Пип иди сюда!

     Кривозубый повернулся и не сразу понял, что его звала Касандра. Он насупился, помня последнее свидание, которое ему не очень понравилось. Но всё же выполнил просьбу и подошёл, но не очень близко, желая поскорее отделаться от обманщицы.

     — Чего? — недружелюбно буркнул он

     — Я тебя задолжала, помнишь? — Касандра соблазнительно улыбнулась, — Я хочу вернуть тебе долго с процентами!

     Она раскрыла шубку и показал свои прелести, мысли вылетели из головы Пипа словно захудалый пьянчуга из приличной таверны.

     — Пойдём со мной, в моей комнате нам будет удобней! — она развернулась и пошла к таверне, Пип двинулся за ней.

     Кровать скрипела под тяжестью двух тел. Касандру обдало зловонно дыхание Кривозубого Пипа и она отвернулась в омерзение. Он елозил на ней, пыхтел, хрипел и ей это не доставляло никакого удовольствия. Но как у любой представительницы полуночной кавалерии у неё были свои приёмы, на такой вот случай. Ей нужно было отвлечься, подумать о чём-то отстранённом, Касандра достала золотой и начала крутить его в руках.

     Наконец Пип замычал, захрипел, конвульсивно дёрнулся раз другой и навалился всем весом на Касандру. Она попыталась столкнуть его тушу с себя, но не вышло, Пип даже не пошевелился. Касандра ощутила как, под пальцами державшими монету, что-то осыпается, она взглянула на руку и охнула. Золотой превращался в чёрную пыль, в прах, в ничто. Касандра выругалась и с ненавистью попыталась оттолкнуть Пипа снова.

     Габриэль открыл глаза, какая-то бабища упорно толкала его в лицо и плечо судя по ярким краскам на лице она была обычной потаскухой. Между ног он ощутил липкую влагу, полуспущенные штаны мешали встать.

     “Дьявол, неужели я трахал вот это?!”

     Габриэль сполз со шлюхи набок, а затем опустился на ноги и встал. Ноги заломило, заныли колени, падший опустил взгляд на свои ноги. То, что он увидел совершенно его не обрадовало, кривые, с торчащими суставами, между его ногами вполне мог пробежать вполне приличный поросёнок.

     Голова гудела, рот щипал и болел, падший провёл языком по рту, кривые зубы торчали абы как, раня полость рта. Габриэль представлял своё возвращение из Бездны как угодно, но точно не так.

     — Ты мне должен три золотых, эта проходимка, в капюшоне мне обещала за ночь с тобой ровно столько! И ты мне их отдашь, чего бы это тебе ни стоило. — вещала срывающимся голосом потрёпанная шлюха.

     — Заткнись! — измученно выкрикнул Габриэль, слова оказались нечёткими, скомканными

     — Что?! — возмутилась Касандра, — Да я на тебя всех собак натравлю, я лично пойду к апостолу и расскажи о твоих проделках! Я…

     Договорить она не успела, падший хотел ударить её по лицу, но вышло то, чего они оба не ожидали. В руке Габриэля оказался зажат кривой меч и он рубанул им Касандру. Меч рассёк тело от плеча до бедра играючи, не заметив сопротивления, всё произошло так быстро и неожиданно, что Касандра ещё успела выговорить последние слова:

     — Ты должен…

     После чего верхняя часть Касандры мокро хлюпая соскользнула вниз, раздался тупой стук о деревянный пол, сверху на лицо Касандры упали ноги, пол и сапоги падшего заливала кровь.

     Габриэль уставился на свою руку, в которой лежал меч, вокруг кисти кружили тени.

     “Чёрт…”

     Габриэль вышел из комнаты и направился вниз, на каждой ступеньке колени отзывались болью. Когда он проходил мимо хозяина таверны, тот хмыкнул и пошутил:

     — Эй, Пип, а ты скорострел!

     Габриэль посмотрел на него, хозяин таверны выронил тарелку натираемую до блеска полотенцем. Таких взглядов трактирщик никогда не видел.

     Выйдя за дверь Габриэль снова поморщился, в лицо ударил холод, мороз усилился и щипал лицо. В трёх десятках ярдов находился засыпанный снегом холм, Габриэль двинулся в его сторону.