Три фальшивых цветка Нереальности - Григорий Неделько

Тишину нарушают только звуки, раздающиеся из-за бронированной двери. Колбинсон погружён в свои дела, о банкете он, похоже, забыл.

– В этих «шляпниках» есть ещё кое-что интересное, – сказал я. – Они ведут себя как марионетки, как роботы.

– В переносном смысле?

– Да нет, в прямом. Желе-предводитель умеет отключать и включать их, как соковыжималки.

– Как оно это делает?

– Без малейшего понятия. Но, по Его желанию, они или оживают и начинают действовать, или замирают на месте с потухшими глазами.

– И правда, как роботы.

Вельзевул поставил на стол пустую бутылку и сказал:

– Что, если нам отвлечься и попытаться узнать, кто они такие?

– Я «за». Глядишь, и Колбинсон подгребёт.

Мы посмотрели на экран.

На Колбинсона напало новое чудо-юдо. Проф отбивался от него склянкой с химикатами, а свободной рукой смешивал жидкости. Эксперимент был в самом разгаре.

– Хотя надежды на это мало.

Мы позвали робота и попросили его убрать со стола. Пока он сгребал пустые бутылки, мы вытащили на середину коридора два стула и сели. Вельз достал фон, открыл файл, в котором собрал всю информацию. Мы склонились над экраном.

Ад богат на бандитов. За всё время, что живу здесь, я не встретил ни одного существа, которое хоть раз не нарушило бы закон. Адцы делают, что хотят, и получают за это, что заслуживают. Демократия. Но у адской демократии острый привкус тоталитаризма: Повелитель всё держит под своим контролем, и в том числе – преступный мир. Каждая группировка и каждый отдельный бандит платят Павлу процент с «доходов» и представляют отчёты о проделанной работе. А тех, кто не платит и не представляет, пинком выпроваживают из нашего гостеприимного государства.

Пока меня не было, Вельзевул залез в базы данных АР и полиции и хорошенько там покопался. Он нарыл сведения о многих преступниках, в которых, как нам уже известно, здесь недостатка нет. Потом дьявол отбросил отчёты о бытовухах, мелких ограблениях, вымогательствах. То, что осталось, он просеял через сито необычности, и все рядовые случаи, пусть даже сто раз громкие, тоже отправил в корзину.

За долгие годы нашей дружбы Вельз познакомился со многими бандитами и мафиози – это упростило его задачу. Он пролистал неотсеянные документы и удалил те из них, в которых ему встретились знакомые имена. Преступники любят мистификации, даже самое обычное убийство они стараются обставить с помпой. Добавить ужаса и мистики тоже никогда не помешает. Вельз знал всё это и без труда отделил зёрна от плевел – то есть подходящие нам преступления от только похожих на них.

Таким образом, когда мы уселись за фон, в нашем распоряжении было несколько десятков дел. Некоторые – очень занимательные. Стараясь перещеголять друг друга, криминалы иногда выдумывают такое…[13]

…Мы с Вельзом внимательно просмотрели все дела. Среди них было много необычных, немало интересных, но – всё не то. «Парни в шляпах» нигде не фигурировали, и никого, похожего на гигантское желе, мы не нашли.

Предположим, это были личины, сказал я, а на самом деле похитители Кашпира выглядят совсем иначе – что нам это даёт?

Это ничего нам не дало.

Мы листали дела, и почерк каждого преступника был мне знаком. Да что там, большинство были моими друзьями. Многим я помогал, когда их бизнес только-только начинал развиваться. Хоть я и распрощался с криминальным миром, связи никуда не делись. Меня частенько приглашают отметить какое-нибудь дельце, но я отказываюсь. На этих отмечаниях вечно стреляют и колются, а это отнимает у меня время, которое я мог бы потратить на девушек, выпивку и карты.

В общем, мы с Вельзом долго и упорно перелопачивали документы, но без толку. Неожиданностью это не стало. Скажу больше: я бы очень удивился, если бы мы вдруг узнали что-то существенное. Наше дело доверху набито тайнами, и эти тайны ни в какую не желают быть раскрытыми.

– Дец, если на них были личины, это усложняет задачу.

– Ты забываешь про голосовые модуляторы – личины ведь не изменяют голос.

– Если у них были и личины, и модуляторы, шанс напасть на их след равен…

– Послушай, всё это слишком сложно. Я вот о чём: их полсотни существ – они что, на всю братию заказали маскировку? Это стоило бы им огромных деньжищ.

– Да уж…

– Месячного дохода трёх адских мафий.

В Аду хозяйничают 3 мафиозные группировки. Они не то чтобы сотрудничают… скорее, тактично пропускают друг друга вперёд. Пока не настанет день, когда разборки уже не избежать и они не пустят друг другу кишки.

– Дец, как думаешь: у странных, явно не здешних ребят, не имеющих отношения к адской мафии, могут быть такие деньги?

– Вряд ли.

– Интересно, а они знают, что личины и голосовые модуляторы запрещены?

Повелитель запретил их официальным указом. Владыка должен держать под контролем криминальный мир, а это непросто, когда бандиты выглядят не так, как выглядят, и разговаривают не так, как разговаривают.

– Эти ребята, – сказал Вельз, – бегают по лезвию бритвы.

– И при этом ведут себя как большие начальники. Словно не понимают, что уже завтра их могут найти повешенными на высоком дереве.

Я представил себе баобаб, как мешками с песком, увешанный телами.

– И что нам это даёт? – Вельзевул повторил один из самых популярных вопросов последних двух дней.

Я не мог на него ответить. Хотя… Что-то опять стучалось в мозг, билось о стенки черепа, пыталось вырваться наружу. Какая-то мысль. Мне казалось, если я ухвачу её, то тут же найду разгадку, раскрою дело. Может, и так. Но пока я ничего не ухватил и не раскрыл.

– Предлагаю расслабиться, – сказал я.

Вельзевул был не против. Он выключил фон.

Я тем временем связался с Колбинсоном.

– Проф, вы там скоро? Пиво кончилось, и мы по второму кругу пошли.

– Да-да, прошу прощения. Просто у меня тут важный момент. Сейчас я никак…

– Ну что там? – спросил Вельз.

– Он никак, – сказал я.

Вельзевул пожал плечами.

– Это проф. Если он напал на что-то интересное, его и заклинанием из лаборатории не выгонишь.

– А он напал на что-то интересное?

Вельзевул удивился.

– Разве я тебе не говорил? Надо же. Да, он разглядел-таки в нашем цветке что-то такое… – Дьявол изобразил руками замысловатую фигуру. – Не знаю, о чём он говорил. Я просил объяснить, но он спешил провести новые тесты, сказал, что это очень, очень важное открытие.

– Угу, вот как?

– Говорил, вечером всё будет известно. Просил обрадовать тебя.

– Ну да, только непонятно чем.

Мы повернули головы к экрану: Колбинсон тусил в самом углу лаборатории, и его не было видно.

– Что он нашёл, как думаешь?