Бремя прошлого - Элизабет Адлер

Это была счастливая семья. Правда, Уильям слишком часто оказывался объектом поддразнивания со стороны Лилли, но он знал, что она его любила и всегда могла защитить от отцовского гнева, отвлекая его внимание.

Лилли и Сил были настоящими юными леди. Сил была шумная, энергичная и радостная. В ней была какая-то изюминка жизнерадостности, и она смеялась таким заразительным смехом, что все окружающие тут же к нему присоединялись.

А Лилли была просто Лилли. Она выросла красавицей. Все ее обожали, что бы она ни вытворяла. В Лондоне, Париже и Дублине она привлекала всеобщее внимание, где бы ни появлялась. На глазах Финна она превратилась из импульсивного, своевольного ребенка в красивую молодую женщину. Она стояла рядом с родителями, приветствуя гостей, собиравшихся на бал в честь двадцать четвертой годовщины брака лорда и леди Молино. То был первый вечер службы Финна ливрейным лакеем. Одетый в зеленую ливрею, он принимал от гостей меховые накидки, шелковые шляпы и шарфы. Надежды Финна бесследно рассеялись, как только он увидел ее.

Это была одетая в элегантное платье девушка, сверкавшая драгоценными камнями, высокомерная и гордая, как и ее отец. А он был простым мальчишкой, сыном Пэдрейга О'Киффи, ловким наездником, знающим место на реке, где лучше всего ловился лосось и где в любое время дня и ночи из озера можно вытащить форель.

В тот вечер Финн наконец понял, какая дистанция отделяла его от Лилли и от ее жизни в Большом Доме. Целая пропасть, преодолеть которую у него не было никакой надежды.

Лилли чувствовала на себе пылавший взгляд Финна. Отпивая небольшими глотками из бокала свое первое вино, терпкий вкус которого вызывал на ее лице едва заметную гримасу, она улыбнулась ему.

В этот вечер она чувствовала себя совсем другой. Ей нравились задерживавшиеся на ней восхищенные взгляды мужчин, нравилось, как они не спешили выпустить ее руку, склоняясь над нею для поцелуя. Голова у нее чуть кружилась от вина, и в ней рождалось ощущение власти над этими людьми. Мужчины должны выполнять ее прихоти, плясать под ее дудку всего лишь за одну улыбку, за полуобещающий взгляд, за прикосновение ее руки. Она чувствовала на самом дне желудка какой-то многообещающий трепет возбуждения. Обещающий – что? Из груди у нее вырвался нетерпеливый вздох. У нее едва хватало сил на ожидание этого, и единственным ее утешением была лишь мысль о том, что скоро ей исполнится семнадцать лет. Она выйдет в свет, встретит своего Очаровательного Принца и станет его женой. И тогда-то уж узнает все женские тайны.

Из разговоров со знакомыми родителей за чашкой чая и из сплетен, без которых не обходился ни один из светских приемов, где ей доводилось присутствовать, Лилли давно поняла, что ни она сама, ни одна из ее сверстниц ничего об «этом» не знали. И не должны были знать до самого последнего дня перед свадьбой. И даже тогда ей лишь скажут, что она должна быть «доброй» к мужу, и напомнят, что «у мужчин бывают разные потребности» и что как хорошей жене ей следует относиться к ним внимательно и, естественно, рожать мужу детей.

Разумеется, постоянно бывая на конном дворе, на пастбищах и в полях, она не могла не видеть, как спаривались собаки и домашние животные. Они выглядели при этом так глупо, что она вместе с помощниками конюха громко смеялась над увиденным, пока однажды Финн не схватил ее сердито за руку и не увел со двора.

– Вы ведете себя плохо, Лилли, – шипел он с покрасневшим от гнева лицом. – Это – зрелище не для ваших глаз, и вам не пристало посмеиваться над этим с мальчишками из конюшни.

– А сам-то ты кто, если не мальчишка из конюшни? – сердито запротестовала она. – Уж, не с тобой ли я должна смеяться и толковать об этом?

– Я – Другое дело. И вы это знаете! – крикнул он вдогонку Лилли.

Она снова отпила вина, бросив тревожный взгляд на Финна. Переменился и он: стал серьезнее и спокойнее. Сейчас она чувствовала на себе взгляд его пылавших глаз. Лилли обернулась и задорно ему подмигнула, но он сделал вид, что этого не заметил. Она раздраженно глянула на скучного старика генерала, сидевшего слева от нее, а потом на мужчину справа.

Вдвое старше ее, Роберт Хатауэй был самым красивым мужчиной из всех присутствующих, не считая, разумеется, Финна. Привлекательный, непохожий на других, он имел репутацию дамского соблазнителя.

Роберт происходил из такой же старинной и знатной семьи, как и Лилли. Их прадеды были друзьями, дружба эта сохранилась и между их дедами и родителями. Но Лилли до этого вечера его никогда не видела.

Он еще не говорил с нею, ограничившись приветствием при входе в дом. Незаметно наблюдая за ним, Лилли поняла, что, хотя уже и довольно старый – ему можно было дать не меньше тридцати пяти лет, – он был неотразимо привлекателен. Она посмотрела на него, кокетливо опустив ресницы, и проговорила:

– Могу себе представить, как вы, сэр Роберт, должны быть разочарованы тем, что оказались за столом рядом с дочерью хозяина дома. Ей всего шестнадцать, и она еще не вышла в свет.

Он повернул голову и взглянул на Лилли. Несколько долгих секунд он молчал, изучая ее пристальным взглядом.

– Эта мысль приходила мне в голову, – сухо сказал он, наконец.

Она почувствовала, что краснеет. Никто раньше на нее так не смотрел. Его взгляд проникал сквозь розовый шелк ее платья. «Ну и ну», – подумала Лилли, надменно вздернув подбородок.

– Мне остается извиниться за ошибку матери, посадившей меня рядом с вами, – жестко проговорила она, – и надеяться на то, что вам будет не слишком скучно.

– Скучно мне не будет, – согласился он и в подтверждение своих слов повернулся к сидевшей справа от него Маргарет Пилкингтон, двадцатишестилетней и, как было известно Лилли, замужней женщине. Кожа у нее была как бархат. Она была в красном платье и благоухала духами. Про нее говорили, что она позволяла себе больше, чем следовало бы. «Черт возьми, – почти простонала Лилли, – эта женщина просто великолепна».

Возмущенная Лилли уставилась в свою тарелку, не обращая ни на что внимания, пока, по-детски торопясь, не расправилась с пудингом.

Роберт смотрел на Лилли с полуулыбкой.

«Она будет порядочной маленькой дрянью», – подумал он и сказал:

– Как я вижу, вы любите шоколад, Лилли.

– Я ела просто от скуки, – ответила она, встретившись взглядом с его глазами. Ей снова стало не по себе от этого взгляда.

– Если вам было скучно, то это моя вина. Извините меня.

И он снова повернулся к своей собеседнице, предоставив Лилли полную свободу говорить с сидевшим слева старым генералом, скучавшим, как в отчаянии подумала Лилли, еще больше, чем она сама.

Лилли вспоминала слова матери о том, что он был богатым холостяком и что за ним гонялись все женщины и это делало его еще более привлекательным в ее глазах.