Проводник - Александр Конторович

Опустив глаза, вошедший увидел у своих ног, лежащее на полу, полотенце.

Коротко усмехнувшись, он демонстративно и неторопливо на него наступил. Оглядев присутствующих, шагнул дальше.

— Здорово братва! Честным бродягам моё уважение! — медленно наклонил он чуть набок голову. Спокойно отодвинув рукою с дороги мешавших ему людей, новичок подошел к столу. Неторопливо поставив на него заплечный мешок, распустил горловину.

— На общак! — и на стол легла пачка махорки.

Командовавший в камере пожилой зек, сделал легкое движение рукой. Сидевшие на нарах люди потеснились в стороны, освобождая место новичку. Тот невозмутимо на него опустился.

— И кто ж таков к нам пожаловал? — спокойно спросил пожилой. — Обзовись, коли пришёл.

— Франт.

Пожилой посмотрел на сидящих рядом зеков. Тишина. Потом один из них сделал отрицающий жест, словно говоря — не знаем такого.

— Ну а я — Митяй Красносельский, — в свою очередь ответил пожилой. — Слышал обо мне?

— Нет.

— Надо же… и я про тебя не слыхивал, бывает же такое! — развел руками пожилой. — Откуда ты к нам, гость залётный? Чем промышляешь?

— По-разному… — уклончиво ответил гость.

— И в каких краях?

— Далеко. Отсель, пожалуй, что и не видать.

Митяй внимательно посмотрел на расстегнутый ворот рубашки. Франт усмехнулся и неторопливо расстегнул её всю.

— Ну?

— И как так тебя понимать, мил человек? — поднял бровь пожилой. — Говоришь ты словеса правильные, ведёшь себя по закону, а про себя сказать не хочешь? Да и наколок у тебя наших нет? И не слышал про тебя здесь никто…

— Одна хата — ещё не вся крытка, Митяй. А что до партачек — не можно мне их иметь.

— Отчего так?

— Жизнь такая… сложная, Митяй.

— А кого из людей знаешь?

— Никиту Пестрого, Валька Тамбовского, Папу Вову… хватит?

Пожилой зек переглянулся со своими ближними. Двое из них согласно кивнули.

— Есть такие.

— Надо будет — ещё кого-нибудь вспомнить могу.

— Пока не надо. За тебя они сказать могут?

— Без базара. Скажи — Франт кланялся, и здоровья желал крепкого. Только так и никак иначе.

— Скажу, не сомневайся. А пока суд да дело — располагайся! — указал Митяй место на втором ярусе.

Франт недобро усмехнулся. Поискал глазами и, вытянув руку, подтащил к себе кружку, стоявшую на краю стола, около сидевших рядом с пожилым зеком воров. Повертел её в руках, поставил на стол…

Хлоп!

Почти никто из присутствующих не заметил молниеносного взмаха руки.

На столе лежала жестяная лепешка неправильной формы, лишь частично напоминавшая кружку.

— Я, Митяй, тоже пошутить люблю…

— Красиво… — невозмутимо кивнул тот.

С нижней койки, неподалёку от окна, вскочил парень и суетливо вскарабкался на то место, которое только что предлагалось новичку.

— Благодарствую, — кивнул Франт, пристально глядя на Митяя.

— Не за что…

После ужина Франт подсел к Митяю.

— На два слова…

— Говори.

— Не при всех.

— У меня от народа секретов нет.

— Сам и решишь после, кому сказать, а кому нет.

Смотрящий окинул собеседника оценивающим взглядом. Ведёт себя спокойно, возбуждения никакого нет… Ладно, посмотрим.

По жесту руки, сидевшие рядом зеки, встали со своих мест и отошли в сторону.

— Достаточно?

— Вполне. Не веришь мне, Митяй?

— Не верю. Непонятный ты человек… не наш. И поведение твое странное.

— Всё верно. На первый взгляд так оно и выглядит.

— А что, ещё как-то посмотреть можно?

— Вся байда в том, Митяй, что работал я, в основном, не здесь.

— И где ж ты трудился?

— Харбин, Берлин… много где пришлось побывать. А там, на наколки иначе смотрят, нежели здесь. Китайцы — так попросту перо засадить могут, даже не говоря ни о чём. У них там — свои понятия.

— Не слышал.

— Да и я не знал. Одел не то, наколку не ту, по их понятиям, сделал — все, косяк. А немцы — так и вовсе, партачки засекли — пожалте бриться! Работать уже не дадут.

— И что? Не должен вор от масти своей отказываться — не по закону это.

— Я, Митяй, когда работать начинал, так сразу там. К нам уже после попал, лет через десять. И не могу, просто права не имею такого, из-за гордости своей, серьёзных людей подводить.

— Мудришь ты что-то…

— Не торопись, ладно? Маляву пошлешь — там все и пропиши, только без того, что я тебе ныне скажу.

— И что ж ты такого важного делал, друг ты мой ситный?

— От легавых тамошних людей серьезных сберегал. Дабы не попалили их раньше времени. Чтобы дело своё они без помехи до конца довести смогли. Вот и должен я выглядеть так, чтобы ни один глаз недобрый меня самого раньше времени не срисовал бы.

— Хм… А сюда как попал? Не помогли тебе хитрости?

— Смотри, — Франт приспустил с плеча рубашку. — След видишь? Подстрелили меня, рана воспалилась, вот и обеспамятовал. В беспамятстве и повязали легавые.

Зек внимательно рассмотрел руку, потрогал свежий рубец.

— Не врешь…

— Проверь. В больничке у вас свои люди есть.

— И проверю. Так что, пока можешь спать спокойно…

Агентурное сообщение.

Агент «Красивый» показал, что вновь прибывший в камеру з/к Федотов, объявил себя законником, имеющим кличку «Франт». Назвал имена воров, которые могут подтвердить его личность.

Оперативное поручение.

Прошу проверить по учетам, проходит ли по уголовным делам и оперативным материалам лицо по кличке «Франт».

Оперуполномоченный Ачинского горотдела ГУ РКМ

Шаверин П.Я.

Телефонограмма

ИНО ГУГБ НКВД СССР

Согласно Вашему распоряжению за? 341/8 сообщаю Вам, что в центральную картотеку ГУ РКМ поступил запрос о выявлении связей фигуранта «Франт». Запрос направлен из Ачинского горотдела ГУ РКМ оперуполномоченным Шавериным П.Я.

Начальнику УНВКД по Западно-Сибирскому краю

Комиссару госбезопасности 3 ранга Каруцкому В.А.

Прошу вас, в срочном порядке, этапировать в г. Москву, в распоряжение ИНО ГУГБ НКВД Федотова Илью Николаевича, 2 сентября 1890 г.р., уроженца г. Тверь, прописанного по адресу: г. Торжок, ул. Новая, дом 19.

В настоящий момент указанное лицо находится в ведении Ачинского горотдела ГУ РКМ. Следствие по его делу проводит оперуполномоченный указанного отдела Шаверин П.Я.

Начальник ИНО ГУГБ НКВД СССР

Комиссар госбезопасности 2 ранга

— Франт, — подошел к полулежащему на койке человеку тщедушный зек. — Митяй тебя зовёт.

— Добро, — тот провёл руками по щекам, ощупывая щетину. — Иду.

На своём месте, у окна, расположилась руководство камеры. Рядом с Митяем сидели два крепких зека, ещё один уселся на койке напротив.

— Здрав будь, Митяй! — поприветствовал его Франт. — Что звал? Дело какое есть?

— И тебе не хворать, Франт. Присаживайся, — указал рукою смотрящий.

Сидевшие напротив него зеки потеснились и Франт, кивнув в знак благодарности, присел на освободившееся место.

— Малява пришла… — пожилой зек оценивающе посмотрел на своего собеседника.

— И что? Читай, раз позвал.

— И прочту… Ничего ещё сказать не хочешь?

— С чего бы это вдруг? Я не адвокат, мне за болтовню не платят!

— Я и смотрю… сколько уж тут сидишь, а сказал едва несколько слов! Неразговорчивый ты!

— Жизнь заставила, Митяй. Молчание — золото, так народ говорит.

— Как когда… — смотрящий развернул бумажный шарик. — Степа! У тебя глаза зоркие, а тут света немного… прочитай нам.

— Сей момент! — тщедушный зек осторожно взял у вора комок бумаги, расправил его на столе. — Так…

Франт откинулся назад, облокотившись на чей-то мешок, лежавший сейчас на койке. Его сильные руки расслабленно лежали на столе.

— Вот что тут написано… Большинство воров такого человека не знает…

Митяй вонзил свой внимательный взгляд в лицо собеседника.

— Как это так — а, Франт? — с нажимом спросил он.

— Там ведь и дальше что-то есть, — не поднимая голоса, произнес тот. — Может, сначала до конца прочитаем, а?

— Добро… — с угрозой в голосе произнес смотрящий. — Читай, Степа!

— Папу Вову расспросить нам не удалось по причине уважительной — помер он, ещё в прошлом году.

— Мир его праху! — наклонил голову Франт. — Авторитетный был вор!

Присутствующие наклонили голову в знак согласия.

После небольшой паузы, чтец продолжил прерванное занятие.

— Никита Пестрый сказал, что такого человека знает и подписаться за него готов…