Ошибка сыщика Дюпена. Том 1 - Роман Белоусов

Добавить к сказанному можно, думается, только одно. Как и тобольский купец Иван Зубарев, подпоручик Василий Мирович, кстати, родившийся в том же Тобольске, был использован в дворцовых интересах. Но в отличие от первого (если считать, что тобольский купец избежал смерти и жил в Сибири) Мирович был жестоко обманут и стал жертвой коварной интриги.

Можно представить, что ему, отпрыску разорившегося рода, внуку одного из главных приверженцев Мазепы, обещали за услугу трону вернуть имение, отобранное в свое время у его деда-предателя. Он так усердно и безуспешно добивался этого, так долго обивал пороги канцелярий и писал столько прошений, что в конце концов ему пообещали исполнить его просьбу, но с одним условием. Так Мирович стал игрушкой в руках придворных лицемеров и палачей, исполнителем их тайных замыслов.

Истории Мировича и посвятил свой роман Г. П. Данилевский. Помимо печатных источников, документов и воспоминаний писатель широко использовал и семейные предания. Его прадед по отцу, как он писал, был земляком и товарищем по воспитанию Мировича. Прабабка писателя, бывшая фрейлина при дворе супруги Петра III, спасла мужа благодаря своим знакомствам, когда в поместье сделали обыск после шлиссельбургской катастрофы. По словам Данилевского, она живо помнила и в семейном кругу подчас рассказывала как о Мировиче, так и о причинах его рокового покушения. Ее воспоминания, жившие в семье, дошли до писателя, благодаря чему, по его словам, вся так называемая основа романа (жизнь и смерть Мировича, как и многие подробности воцарения Екатерины и покушения Мировича) взята была им из воспоминаний прабабки и бабки.

В процессе работы над романом писателю удалось уточнить некоторые факты заговора Мировича. Знал он, естественно, и о других заговорах в пользу Иоанна Антоновича. Но подробно касаться их в романе не стал, лишь бегло упомянул о «лопухинском деле» и приключениях Зубарева. Не использовал Данилевский и версию о том, что Мирович пал жертвой дворцовой интриги. Впрочем, если бы писатель повернул сюжет в эту сторону, его роман вообще не увидел бы свет. Как не была опубликована и работа В. В. Стасова. Труд, автор которого обосновывал гипотезу о том, что заговор Мировича был лишь комедией, разыгранной по сценарию Екатерины II, оставался в рукописи более ста лет. Только в шестидесятых годах нашего века появились из него извлечения.

Однако образ Мировича, каким его вывел Данилевский, не идеальная фигура. В этом писатель также верен истории и преданию. Его герой — самолюбивый и легкомысленный «армеискии авантюрист», искатель карьеры — вполне мог бы принять предложение стать невольным убийцей шлиссельбургского узника.

Подвиг разведчика

Было десять часов вечера, когда на старой бостонской колокольне метнулся тревожный свет сигнального фонаря. Условный знак означал, что «красные мундиры», так американские колонисты называли солдат Георга III, короля Англии, вышли из города и направляются по дороге к Конкорду. Здесь находились склады оружия и снаряжения патриотов, готовившихся свергнуть английское колониальное господство.

Не успел отряд англичан, выступивший из Бостона 18 апреля 1775 года, отойти и мили от города, как, опережая его, по сигналу, вспыхнувшему на бостонской церкви, в сторону Конкорда уже скакал всадник. Это был один из патриотов — Пол Ривер. Несмотря на поздний час, он стучал в каждые ворота, оповещая о наступлении английских войск. Раньше их прискакал Пол Ривер с недоброй вестью и в Лексингтон — поселок на пути в Конкорд. А оттуда, удачно избежав встречи с колонной англичан, добрался до самого Конкорда. Оружие и снаряжение были спасены, а непрошеные гости встречены вооруженными добровольцами.

Из Конкорда англичане пробивались, осыпаемые со всех сторон пулями. В конце концов «красные мундиры» не выдержали и обратились в паническое бегство. Победа патриотов послужила сигналом к повсеместному выступлению против англичан.

Ты слышишь? Грянул гром войны,Но нам неведом страх.Встречай врагов своей страныС оружием в руках!

Этими словами песни-марша началась долгая восьмилетняя война американцев за независимость.

В один из дней лета 1805 года у кирпичного дома поместья Куперстаун, построенного в готическом стиле ровно полтора десятка лет назад, остановилась старая громоздкая карета. Дверца, на которой можно было разглядеть полустершиеся начертания какого-то герба, отворилась, и из экипажа вышел шестнадцатилетний Джеймс Фенимор Купер. По вызову отца он приехал домой из Йельского колледжа, где учился уже третий год.

Поместье судьи Уильяма Купера, состоявшее из обширного дома, построек и сада, располагалось недалеко от озера. На его живописном берегу прошло детство Джеймса, двенадцатого сына судьи. С юных лет наблюдал он жизнь поселенцев, видел пионеров-разведчиков, тех, кто умел читать книгу природы и разгадывать лесные приметы, кто безбоязненно пускался в странствия по лесным дебрям, где легко можно встретиться с хищником или просто заблудиться. Только немногие охотники и звероловы (такие, каким был знаменитый Даниель Бун, о котором ходили легенды, — следопыт и проводник) переняли от индейцев их навыки и сноровку и осмеливались на подобные рейды. Джеймс, выросший среди таких людей, мечтал о путешествиях, о нелегкой жизни землепроходца или моряка, он очень хотел походить на своего соседа— зверобоя Шимпена, некоторые черты которого, как и Даниеля Буна, использует потом при создании образа своего героя по прозвищу Кожаный Чулок.

Большой чемодан, напоминавший кожаный сундук, внесли в дом, после чего отец позвал Джеймса в кабинет. Старый Купер, аристократ и конгрессмен, отличался крутым нравом. В своей вотчине он вел себя как настоящий феодал, издевался над подвластными ему, а однажды засадил в тюрьму ветерана войны за независимость только за то, что тот отказался голосовать за федералистов. Словом, это был деспотичный человек, притеснявший как рабов, так и арендаторов, постоянно угрожая им разорением. Даже власти вынуждены были привлечь его к суду за незаконные действия. Кончил этот джентльмен типично по-американски: во время предвыборной кампании был убит в драке своим политическим противником.

Между отцом и сыном состоялся недолгий разговор. Вернее, это был не разговор, а короткий монолог Купе-ра-отца. Джеймсу не придется возвращаться в колледж. Для него больше подходит служба на флоте. Карьера военного моряка! Это благородно, модно и почетно. Но прежде, правда, надо немного послужить в торговом флоте, испробовать, как говорится, вкус морской воды.

Два года плавал Джеймс Купер простым матросом на судне «Надежный». Побывал во многих странах, изведал, что такое мужество и страх. Летом 1807 года «Надежный» покинул место своей последней стоянки— Англию. На родную землю Джеймс ступил 18 сентября — за три дня до этого ему в пути исполнилось восемнадцать лет.

Благодаря стараниям отца, Джеймса наконец зачислили гардемарином в военный флот. Сохранился текст присяги, подписанный молодым Купером. В ней он торжественно клянется честно и преданно служить своей стране в борьбе против всех врагов и противников. К большому его сожалению, доказать верность и преданность в бою ему так и не пришлось. Вместо плавания на боевом судне его посылают в глубь страны, на берега Великих озер, где он должен наблюдать за постройкой военных кораблей.

В крошечном поселке Освего, расположенном рядом с фортом, где оказался Купер, из двух десятков деревянных домишек самыми крупными были здания школы, суда и тюрьмы. Разве можно проявить себя в такой глуши! Но мечта о дальних плаваниях и подвигах, однажды завладевшая им, не оставляет его. Ему не терпится вновь увидеть соленые воды. А чтобы хоть как-нибудь отвлечься, он бродит с ружьем по окрестным лесам, вбирает в себя впечатления, которые потом так пригодятся ему. Встречается с охотниками, офицерами, торговцами, контрабандистами. И даже покупает за двадцать долларов пару пистолетов «на память о службе в этих местах». Но, с сожалением замечает он в письме к брату, нет никакой надежды на случай использовать их здесь. В отчаянии он посылает в Морской департамент просьбу перевести его на какое-нибудь военное судно. Просьба эта остается без ответа — покинуть унылый Освего ему удается только полтора года спустя.

В Нью-Йорке Джеймс снова оказывается в роли сухопутного моряка — работает на пункте по вербовке матросов. О своих огорчениях и неудачах по службе он рассказывает в гостиной семейства де Ланей — одной из старейших знатных фамилий, где часто теперь бывает. Здесь взгляд его становился задумчивым, тонкие губы плотно сжимались. Но стоило зайти разговору о том, что его волновало, как он оживлялся и начинал вспоминать плавания и страны, где бывал. Положительно, он обладал даром рассказчика, это отмечали все его знакомые.