Любовь жива - Робин Хэтчер

Стояла солнечная, довольно теплая погода, и в Дорсет Халле вовсю шли приготовления к весеннему севу. Дэвид уже не мог управляться с делами так, как это делал раньше, но все же принимал в них участие, то выезжая сам, то посылая Саула присмотреть за плантацией. Тэйлор, опираясь на трость, днями бесцельно бродила по дому. На душе у нее было неспокойно, и состояние это не проходило.

В полдень приехал Джеффри Стоун. Тэйлор сидела на веранде, дожидаясь возвращения Дэвида. Она очень обрадовалась свалившейся на нее возможности отвлечься и через окно помахала гостю рукой, приглашая в дом.

— Как мне приятно видеть тебя, Джеффри. Кажется, целая вечность прошла с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Да, я тоже очень рад тебя видеть, Тэйлор. После того, как моя кузина уехала со своим мужем в Чарл-стон, а тебя угораздило растянуть ногу и надолго лечь в постель, мне в городе стало невыносимо одиноко. Я почувствовал непреодолимое желание, нет, просто настоятельную необходимость провести несколько часов в замечательной компании самой прекрасной и очаровательной женщины Джорджии. И вот я здесь.

Тэйлор закатилась звонким смехом. Она почувствовала облегчение от его незамысловатой лести, прервавшей ее тревожные мысли. Слушая Джеффри, она несколько раз непроизвольно моргнула, от чего движение длинных красивых ресниц напомнило ему полет бабочки. Тэйлор очень хотелось освободиться от тягостного состояния, и приезд Джеффри пришелся здесь как раз кстати.

— Ну, что вы, мистер Стоун?! — Тэйлор сделала шутливый жест. — Не сомневаюсь, в Беллвилле имеются более достойные вас женщины, которые с радостью составили бы вам компанию.

— Но у меня совсем нет времени на них, — сказал Джеффри уже серьезным тоном.

— Расскажи же мне, Джеффри, поскорее свои новости. Иногда мне кажется, что я ничего ни о ком не знаю уже тысячу лет.

Джеффри сел на стул.

— Позволь мне сначала осмотреться. И потом, о чем бы это я мог тебе рассказать?! Ты ведь знаешь, что Джефф Дэвис избран президентом… Если тебя интересует мое мнение, то я предпочел бы Роберта Тумбса или Алекса Стефенса, но… Ладно, в любом случае это лишь начало.

— Дело идет к войне, Джеффри?

— Нет, если янки одумаются.

— Ох, дорогой. Мне кажется, все это очень серьезно, — сказала она, как бы стесняясь своих слов, и робко улыбнулась уголками рта. — Полагаю, ты хотел успокоить и приободрить меня. Но хватит же об этом, Джеффри, давай расскажи мне теперь последние городские сплетни.

— Тэйлор, все хорошо. Уговорила, расскажу все, что знаю, и еще много всего о том, чего не знаю.

Он рассказывал и рассказывал, заставляя ее смеяться до слез. Время от времени она замирала в изумлении-Джеффри нравилось слушать, как она смеется. И тогда, в детстве, она смеялась заразительнее всех. Она любила беззлобно подшучивать над всеми, даже над своим отцом, но и не обижалась, когда смеялись над ней, и часто предоставляла другим возможность для этого. Джеффри, сколько себя помнил, всегда любил ее. Он даже не знал, когда, собственно, его любовь к ней как к другу детства переросла в настоящую любовь — как к девушке, к прекрасной девушке, которой она стала. Но теперь это не имело никакого значения. Он ведь всегда знал, что она не видит в нем мужчину, которого могла бы полюбить. Он оставался ей другом, не более. Джеффри сознавал, что он не принадлежит к тому типу мужчин, на котором задерживаются женские взгляды, от которого замирает сердце любой женщины, заставляя ее говорить низким грудным голосом и страстно дышать. Для этого он был слишком прост, обыден и весьма прозаичен.

Джеффри вспомнил о своих неумелых и несмелых попытках выразить свою любовь к ней и почувствовал, как предательский знакомый жар поднимается от шеи и заливает краской лицо. Если бы он только сумел сказать ей обо всем раньше, может быть, она и стала бы его невестой… Всегда, когда они оставались вдвоем и он пытался сказать о своей любви, слова застревали в горле. Но зато он мог ей… писать, думая и мечтая при этом. Он проводил много времени с бумагой и ручкой, часами излагая свою любовь, признаваясь в настоящей преданности, которая умрет только вместе с ним. Потом он медленно, торжественно, со значением рвал написанное на мелкие кусочки. Она не догадывалась о его чувствах, да и никто другой не мог знать о его сокровенном. Но зато он, как никто другой, может теперь довольствоваться ее большой дружбой.

К тому времени как вернулся Дэвид, Тэйлор настолько ожила, что даже почувствовала себя несколько утомленной от веселья.

— Вижу, вижу, мистер Стоун, что вам удалось воодушевить мою жену, — говорил он, приветствуя Джеффри за руку. — И должен вас за это поблагодарить. Оставайтесь, пожалуйста, у нас на обед. А в свой город вы всегда успеете вернуться.

— Спасибо, мистер Дэвид, думаю, что я так и поступлю.

Было уже далеко за полдень. Они втроем сидели за столом, заставленным ветчиной и жареной индейкой, овощами и фруктами. Среди блюд стояли бутылки с вином. Ухаживая за Тэйлор, Джеффри был внимателен и предупредителен, чему сам удивлялся и радовался одновременно. Повернувшись к Дэвиду, сказал:

— Вы знаете, мистер Латтимер, всякий раз, когда я вижу вашу жену, она мне нравится все больше и больше. Вы в самом деле очень счастливый человек.

— Совершенно с вами согласен. Мой отец — самый счастливый человек.

Все устремили взгляды на дверь, у которой стоял Брент. Выглядел он уставшим и казался рассерженным. Кивнув каждому, он сел рядом с Дэвидом. Тот вопросительно посмотрел на сына, и Брент ответил ему чуть заметным знаком.

— Вы помните Джеффри Стоуна, не так ли Брент? — спросил Дэвид, — прерывая красноречивую паузу.

Брент кивнул в сторону Джеффри:

— Конечно. Приятно видеть вас снова.

— Мне тоже, Брент, — подхватил Джеффри. — Хотя выглядите вы так, словно вам пришлось очень долго скакать верхом на лошади.

— Я действительно только что вернулся из Атланты, и, честно говоря, это обстоятельство меня очень радует.

Брент тут же обратился к еде, смакуя каждый кусок, утоляя таким образом совершенно очевидный голод. Не замедлили последовать его примеру и остальные. На некоторое время над столом нависло молчание. Наевшись досыта, Брент посмотрел на присутствующих и начал рассказывать:

— В эти дни в Атланте стало гораздо оживленнее. Очень много народу съехалось в Монтгомери, на присягу Джеффа Дэвиса.

— Мой отец тоже собирался поехать, — сказал Джеффри. — Говорит, не может оставаться в стороне от таких событий и пренебрегать правым делом. Он должен был присоединиться к ним. А как вы, Брент, относитесь ко всему происходящему? Что вы думаете о последнем повороте событий?