Моя пушистая проблема (СИ) - Вельская Мария "Шеллар Аэлрэ"

Высокий темноволосый парень с яркими глазами, в которых притаились смешинки, распахнул объятья и подхватил меня, кружа.

— Та-аа-ай!

— Моя малышка, — и в его обращении нет никакой пошлости, никакого подтекста. Мы знаем друг друга сто лет.

— Тай. Как же скучала, Тай!

— Вот только оставь тебя! А я говорил, говорил, что этот урод тебя не стоит, Майка! Как ты тут? Вся исхудала! Еле тебя нашли! Давай, одевайся и рассказывай!

И мой друг поставил меня на землю, нетерпеливо притопывая ногой.

Засмеялась, ощущая, как липкий сон оставляет окончательно. На душе становится тепло и светло, и слабость уходит, возвращая привычную, неунывающую и энергичную Маю. Теперь посмотрим, волки, кто кого!

Знала бы я, о чем заведет разговор лучший друг тогда, когда выпытает из меня все, что я только могла рассказать о своих приключениях — не радовалась бы.

— Не вздумай привязываться к Белому Жнецу, Майка, — произнес хмурый Тай, отставляя полную чашку чая (уже пятую по счету, да и за окном изрядно потемнело).

— Прости, что? — я была осторожна в высказываниях. Знала, как тщательно пытался заботиться о нас с Малинкой друг, как каждый переживал наши неудачи, как свои. И ни словом, ни жестом не давала понять о сумбуре чувств, которые раздирали меня при мысли о треклятом лорде Вайре.

— Я тебя как облупленную знаю, Майка, — грустно усмехнулся Таймар, — а ты все пытаешься мне мозги запудрить.

— Тай, я и не думала, — возражаю спокойно, — но кто лорд — и кто я, сам подумай? Он купил меня, как наживку, как игрушку — и только. Мохнатые самоуверенные засранцы не в моем вкусе, поверь.

— Будешь строить из себя стервозную бизнес-леди перед кем-то другим, — грубо обрывает друг, — я вижу, как у тебя глаза горят, когда ты говоришь об эссе Вайре…

— Эссе? — этого обращения я не слышала.

— Да, это обращение к… — друг замялся, но все-таки продолжил, — к жрецам наших богов. Впрочем, Вечная Мать, Морреана, Морана, как называли её многие сотни лет назад… она богиня всех рас. Но речь не об этом! — брюнет нахмурился, погрозив мне пальцем.

— Вот как. И о чем же? О моей внезапной неземной любви к прекрасному белому волку?

— Ты… видела его зверя? — и снова этот непонятный взгляд. Прекрасно! Теперь ещё и друг умом тронулся!

— Не то что видела, — отвечаю уклончиво, — как-никак, я тоже не обо всем ему рассказала. О своей кошке, например, тоже пока нет, — скорее, щупала. Или он меня? Ну, знаешь, когда такая мохнатая попа сваливает прямо на тебя и героически пытается зализать до смерти…

— Он на тебя не напал? — напряжение. Неверие. Скрытый восторг.

— Разве что с целью зализать, говорю же, — отвечаю устало, — не знаю, имею ли я право рассказывать об играх вокруг вашего Жнеца…

— Поверь, если бы не имела, я бы здесь не сидел, усмехнулся Тай, глядя на меня как-то иначе, — Давай, расскажи мне все, что упустила в предыдущем рассказе, Майка-колючка. А пока я могу сказать только одно. Судьба Жнеца — выбрать сильнейшую из сильнейших. Волчицу, которая сможет родить ему нового маленького Жнеца. Или же он навечно останется без семьи, женщина, что будет слаба, угаснет, как мать его сына… Эренрайте второй по силе и влиянию лорд нашего государства. Но, поверь, и он не властен над собой и над своими желаниями. Как бы он ни привязался к тебе… ты слишком горда, чтобы стать любовницей.

Другому я бы набила морду за такие слова. Ну или высмеяла бы хлестко и колко. Но это был Тай. Тот, кто спасал меня много раз, тот, кто помнил меня в самые ужасные моменты моей жизни и никогда не желал зла! Я не могла ему не поверить. И все же теперь маленькая проклятая надежда жила во мне.

— А если это будет не волчица? — спросила тихо. — Ему нужен брак именно с волчицей? Другие виды оборотней не… — тц, давай, произнеси это, дорогая, признайся себе, — не смогут подарить лорду наследника?

— Кхм, — мне достался острый пронзительный взгляд, — к чему такие вопросы, дорогая?

— Тай, — мне не хотелось говорить в открытую. Кто знает, насколько хорошая слышимость у нас тут, в замке, полном оборотней? И у каждого ушки на макушке, — дай-ка мне свой магофон…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Друг посмотрел удивленно, но вручил свое навороченное сокровище.

Быстро пробежалась по поиску в сети, выцепляя нужно. Ага, так-так… вот оно! Конечно, я не помнила толком, как выглядит мой зверь, но мне хватило изображения золотистой красавицы-пумы.

— Смотри-ка. Правда, красивая?

Таймар застыл, внимательно разглядывая картинку.

— Очень красивая, — голос друга звучал хрипло, словно он никак не мог прочистить горло.

Мужчина вскинул на меня взгляд… и было в нем что-то, отчего я немедленно отодвинулась, вспоминая, что вообще-то не слишком прилично одета, скорее, по-домашнему, а Тай хоть и друг, но все мы знаем, чем может закончиться дружба мужчины и женщины.

Его глаза… они буквально пылали, просверливали во мне дырку, раздражали, заставляли екать что-то извечно-женское. Хотелось заурчать, потереться о его плечо, выражая признательность и тепло, и…

“Красивый кот. Но полукот лучше”.

Эта странная мысль пришла откуда-то изнутри. Обожгла, заставляя поморщиться. Это вот так проявляется зверь у оборотней? И не узнаешь ведь!

— Тебе не стоит меня бояться, Майка, — брюнет уже взял себя в руки и отвернулся, вздохнув и мотая головой, — да, признаю, ты весьма привлекательна для моего кота. Теперь — вдвойне. Но я уже давно не безголовый юнец, чтобы ради утоления сиюминутной страсти уничтожить дружбу. Меня волнует только одно — когда это произошло? — прямой взгляд.

— Тогда, когда меня похитили, — призналась со вздохом, — но, Тай, проявления были и раньше. Почти сразу, как я сюда попала.

— Ясно. Боюсь, ты недолго это удержишь втайне. Не от Жнеца.

— Да что такого в нем особенного, Тай? — да, не выдержала. Развели тайн, а бедной девушке мучайся!

— Что? Так быстро и не расскажешь. Ты воспитывалась, как человек, и это, конечно, проблема. Но решаемая…

…и пушистые радости.

Пирожные подверглись пытке ощипыванием, а мы замерли на несколько минут, словно стремясь отодвинуть неизбежное. Почему-то казалось, что после откровений друга я не смогу воспринимать спасителя-похитителя по-прежнему.

— Так давай, реши её. Я внимательно слушаю. Я хочу знать, от чьей воли теперь так плотно завишу.

Спина при этой мысли зачесалась, но ощущения от метки не были такими интенсивными, как раньше

— Ладно, ладно, — Тай вскинул ладони вверх и откинулся на кресло, хмурясь. — Что ж, слушай… Эренрайте Вайре — последний своем роду. Конечно, у него были родители, вроде бы остались сводные братья и сестры, но он унаследовал род своего далекого прадеда через поколения. Потому что владетелем Северного хребта может стать только обладатель силы Жнеца. Говорят, что когда-то именно здесь, на Севере, проходила грань между миром живых и миром мертвых. И весьма часто бывали попытки эту грань разорвать.

Разрыв грани — это несущаяся на ничего не подозревающих людей и нелюдей смерть. Быстрая, неумолимая, хищная. Те, кто делал это, желал власти. Власти над душами и помыслами и мертвой бессмертной армии. Но не бывает так, что за тебя заплатят другие. В конечном итоге, цену за свои поступки все равно заплатишь именно ты сам. Только ты — и никто другой.

Ну да это философия, а проблема в том, что богине смерти крайне не нравились такие шутники. Именно тогда и появились Жнецы. Те, кто принимал её силу с детства. Те, кто вырастал с мыслью о том, что является её оружием. Те, кто мог закрывать завесу. “Мертвая кровь” — шептались о них в древности. И боялись. Боялись заслуженно. Потому что Жнецам не нужно было оружие, чтобы убить. Даже магия в привычном смысле была не нужна. Они были сами воплощенной волей Моррааны. Её мечом, её силой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И ох как не понравилось это другим расам, которые привыкли решать свои междоусобные проблемы с помощью мертвых армий и пополнять опустошенные резервы силой похищенных душ!