8-й день недели (СИ) - Александр Панащенко

Засунув телефон под подушку, Колганов лежал с открытыми глазами. Даже не раздеваясь. В голову приходили разношерстные мысли-образы: умирающий Кола, шепчущий странные слова...озабоченные лица зевак, столпившихся вокруг умирающего...Солнечные...Огонь в Храме...и сплошные вопросы, вопросы.

В том числе к самому себе.

Например, какого хрена мне это надо?

Ведь одно дело писать о чём-то таинственном и бесконечно далёком, и в общем-то презирать потребителей подобного чтива; и совсем другое - смотреть в глаза оставляющему этот мир и стараться не наступить на его кровь.

Которая везде

И быть обязанным исполнить последнюю волю усопшего.

И эта рукопись, якобы являющаяся картой...

Ничего такого, что могло бы указывать на шифровку или нести двойную смысловую нагрузку, Колганов не обнаружил. Он несколько раз внимательно прочёл текст. Просвечивал листы над лампой и переворачивал вверх тормашками. Понимая, впрочем, что всё это глупо. Даже просмотрел в нете всевозможные способы шифрования. Всё без толку. Правда, сам он себе признался, что дешифровальщик из него никудышный.

Но в то же время наполняло ощущение, что разгадка не приходит в голову лишь потому, что лежит на поверхности.

Помимо прочего, Кола упомянул о том, что попросил у знакомого напрокат старенький, но вполне жизнеспособный жёлтый ВАЗ 2101 с ветхозаветным госномером д 2428 ук. Машина требовалась для поездок в полузабытые деревни, в которых молодой человек брал интервью у долгожителей - носителей фольклора.

Чудак был этот Кола...

Постепенно разноцветные лоскуты мыслей сплелись в один серый клубок. Он начал разматываться, раскручиваясь всё быстрее и быстрее. Нить действительности растянулась от комнаты, в которой находился Колганов, до Космоса. Затем исчезла.

Он смотрел сквозь потолок и ни о чём не думал. Вообще ни о чём.

По центру потолка, меж тем, тени собрались в причудливый рисунок. Чем-то напоминающий бумажную снежинку, только огромных размеров. Её края заиграли, зашевелились. Длинные полоски света, больше напоминающие языки, с периметра потолка устремились к середине снежинки. Через секунду, моргнув на прощание, они исчезли.

Снежинка завертелась, завибрировала. Сменила цвет с белого на серый. Затем на тёмно-серый, и, наконец, предстала жгуче-чёрной.

Как Космос, наполненный мириадами звёзд

Через несколько мгновений чёрная снежинка превратилась в воронку, недовольно гудящую, осматривающую комнату и лежащего прямо под ней Колганова.

А затем...

Первыми в её пасть полетели канцелярские принадлежности: ручки, карандаши и прочий настольный мусор. Клавиатура сначала приподнялась на одну сторону и опустилась. Но, видимо хорошо поразмыслив, решила податься следом. И упорхнула. Заодно пригласив в полёт монитор с системником. А там уже и стол решил, что без друзей ему будет скучно. Шкаф, шторы, телевизор...

Обстановка вскоре скукожилась до кровати с лежащим на ней человеком. Он чувствовал странное оцепенение. И полное отсутствие страха. Даже интерес.

Но на этот раз не Магомед пошёл к горе, а...

Воронка вышла за пределы потолка и мягко поглотила Колганова.

- Э, а где твой бокал?

- А мне на сегодня уже хватит.

Чьи это голоса?

- Блин. И за это г...но с людей сдирают деньги.

- Скажи папе, чтоб внимательнее выбирал подарки для своей непутёвой дочери.

Придурковатый смех. И запах сигарет.

- Влад, хочешь, уедем отсюда? Забуримся в клуб или просто снимем номер. Или ко мне. Или вообще на набережную, погуляем под дождём.

Где я?

Колганов открыл глаза. Двое у окна: Чёрная кошка и Мефистофель. Странная обстановка. Удушливая атмосфера.

Хэллоуин штоли?

Собственного тела он не видел и не ощущал. Да и на него никто, собственно, не обращал внимания. Повсюду ряженые. Зажжённые свечи.

И странное ощущение. Предчувствие смерти

Мефистофель медленно поворачивается к Кошке, но вместо лица у него...

...Кусок гнилого мяса отвалился от щеки и шмякнулся под ноги. Несмотря на шумный фон, Колганов отчётливо различил этот звук.

Кошка в ужасе кричит и пятится назад. Затем бросается со всех ног

лап?

прочь.

Уже интересно

Мефистофель в последний момент изловчился и успел схватить её за хвост. Кошка шипит и изворачивается. И, когда, казалось, что ей пришёл конец, хвост обрывается,

как у ящерицы

тем самым спасая его владелицу.

Мефистофель злобно зарычал. Разжав кисть с бесполезным куском тряпки, яростно наступил на хвост и двинулся следом за беглянкой.

И тут началось...

Сначала мёртвые убивали живых. Ловили и впивались зубами в трепещущую плоть, отрывали куски и отбрасывали в сторону. Другие отрешённо бродили, подбирали с пола окровавленное мясо и пожирали его. Стоны и крики ужаса с успехом заглушала орущая музыка. Как внезапно...

...если бы Колганов мог свалиться на пол от неожиданности, то так бы и произошло. Вместо этого задрожал и съёжился от ужаса...

...из динамиков, вместо попсы, полился траурный марш.

Мрачные ноты подавляли сознание и способность к сопротивлению. Дышать стало неимоверно тяжело, практически невозможно. Журналист уже больше всего на свете хотел убраться отсюда, но не знал, как это сделать. Ему казалось, ещё немного, и он сойдёт с ума. Стены стали непроницаемыми, дом упорно не хотел выпускать наружу обезумевшее зло.

Блин, меня сейчас стошнит. Что они тут творят?!

Затем всё смешалось, и стало не разобрать, кто ещё живой, а кто уже нет.