Клятва Смерти (СИ) - Цезарь Юлия Skazka569

‒ Все это ‒ изобретение нечестивых. Не предстало одинокой девушке заниматься подобными вещами и других совращать, ‒ бубнил он своим профессорским тоном. ‒ Вот выйдешь замуж, делай со своим мужем все, что душе угодно. А эти… игрушки, прости, богиня, должны быть уничтожены.

‒ Э… Эй! Ты что делаешь? ‒ возмутилась Мара, потеряв драгоценные секунды, пока смотрела на катающееся по полу кольцо. А когда обернулась, почти все было уже в мешке. Испугавшись, что Сай действительно исполнит то, что задумал, она схватила мешок и потянула на себя.

Её возмущению не было предела. Мало того, что она от души хотела ему помочь хоть познакомиться с красотами воздействия на чувствительный орган, плевок в душу получила и такое отношение.

‒ Прекрати, Сайман! ‒ чуть не плача кричала она. ‒ Как ты можешь так относиться к чужим вещами; к чужой святыне! Ты мне не папочка, чтобы говорить, что делать! Ты мне никто, Сайман, отпусти мои вещи и прими меня уже такой, какая я есть! ‒ Но его руки крепко впились в мешок, и тогда Мара пошла на отчаянный шаг. Она укусила руку Саймана, но так… легонько, действительно боясь причинить боль. Или, как она умела ‒ как умела только в постели.

‒ Ай! ‒ Сайман больше испугался, чем действительно пострадал. Он отпустил резко, что Мара чуть не упала по инерции. ‒ О тебе же забочусь, глупая!

Ее слова больно ударили по сердцу. Они не так долго знакомы, но Сай испытывал теплые чувства к Маре, как к хорошей девушке, хорошей подруге. А она, значит, считала его никем. На его лице отразилось все, что он думал по этому поводу: боль, печаль, даже капелька возмущения. Он ведь от чистой души хотел помочь ей, чтобы ее приняли люди и больше не пытались изгнать.

‒ Раз я для тебя ничего не значу, тогда делай, что вздумается, ‒ с обидой выплюнул Сай. ‒ Тебя так и будут гнать отовсюду, только теперь меня не будет рядом, чтобы помочь, если снова окажешься на улице.

Осмотрел нехорошим взглядом мешок и игрушки, которые остались на полу, будто это они были виноваты в том, что Мара такая любвеобильная, он фыркнул и резко развернулся, направившись на выход из каюты. Не хочет его слушать, что ж, он больше не будет надоедать, а пустит свои силы туда, где они больше требуются.

‒ Только кто тебя просил обо мне заботиться? Ты это делаешь для себя, как тебе удобно! И это из-за тебя меня выгнали из деревни!

Скорее было брошено из-за злости. Она не считала так, но зато перед глазами встал образ, как Сайман при новых знакомых сразу вылил на неё все нехорошее, сразу сдал, как говорится, с потрохами. Вот и выплеснула.

Когда дверь открылась, и Сайман вышел, Мара осталась совсем одна, быстро дышала от злости. Лицо её покраснело, а с волосами фейри так вообще казалось, что она стала одним большим помидором. Уже и не помнила, что вообще её когда-то доводило до такого состояния. Все время с Сайманом пробуждало в ней такие негативные чувства, полные противоположности любви. Не ненависть, конечно, но злость. И раньше она справлялась с этим лишь одним способом.

В их каюте не было иллюминатора, потому Марвало не знала, какой нынче на дворе час. Она взяла все, что отложила для Миры и не нашла ничего лучше, кроме как ворваться к ней в каюту. Без стука. И какого было её удивление, что девушка еще спит, а в иллюминаторе каюты было совсем темно.

‒ Кхем. ‒ Не будь она сейчас на пике негативных эмоций, Марвало бы ушла отсюда, но взыграло редкое в ней чувство, которое все-таки порой имела место ‒ эгоизм по отношению к другим людям. ‒ Мирочка! Ты спишь? ‒ Учитывая то, как ворвалась сюда Мара, нет. ‒ Я принесла тебе одежду. Я носить не буду, так что, если хочешь, можешь выкинуть, но вдруг что понравится. ‒ Она прошла внутрь. Положив на стол стопку одежды «в стиле фейри», Мара повернулась к поднимающейся с гамака Мире.

Потирая глаза, Мира пришла в шок, по-другому не сказать, как бесцеремонно и нагло ее разбудили. Она и не заметила, как уснула под тихое чирканье пера о бумагу, и вместо Марвало ожидала увидеть перед собой Кона. Что она забыла в ее каюте, какая одежда? Привстав с гамака, она посмотрела на стол недовольным взглядом.

‒ Одежда? А как же ты? ‒ все ещё сонная, Мира никак не могла понять, что произошло. Она дремала совсем недолго, но это и было плохо, потому что чувствовала себя после короткого сна ещё более уставшей. ‒ Спасибо, конечно, но…

Она мгновенно проснулась, стоило ей развернуть первую тряпочку. Иначе назвать нельзя было. Ткань хорошая, даже похоже, что чистый шелк, но разве эта сетка могла что-то прикрыть?! Вторая вещь больше походила на майку, только немного длиннее. А вот чёрное длинное платье Мире понравилось, если бы не разрезы на юбке до самого пояса. Красное тоже ничего, только полупрозрачные кружева на груди смущали. А ещё был комплект из короткой кофточки и длинной юбки с вышивкой какими-то камнями ‒ выглядело очень богато! И опять какая-то сетка…

‒ Не знаю, подойдёт ли что-то мне, всё-таки я ниже ростом, да и формы… В общем, вот эти неплохие, я бы попробовала, ‒ отложила она понравившиеся варианты и с улыбкой взглянула на Марвало. ‒ Спасибо ещё раз.

И пока Мира осматривала, Мара заметила взгляд соседки. И тогда-то в ней и проснулась совесть. Если вспомнить, Марвало хоть в лесу сидела, а вот Мира шлялась весь день по городу ‒ наверняка устала.

‒ Прости, ‒ буркнула она. ‒ Я не продумала… Меня просто так Сайман сейчас разозлил, что будто пелена перед глазами выросла! Я шла-то что ‒ спросить хотела, нет ли у тебя что-то крепкого? Или, не слышала, может, у матросов? Может, продает кто? Так напиться хочется! Ой, не могу, как вспомнится, так трясет! Ты представляешь, он мне еще будет говорить, с кем и когда спать! Еще и игрушки мои выкинуть собирался! Он их по миру собирал? Он их покупал?

И вот её опять понесло. Вспомнила лицо Самана, его слова, как вновь внутри закипела. Но вовремя вспомнила, что Миру это не особо волновало. Ей в принципе все равно должно быть, и Мара, потерев шею, виновато отвела взгляд.

‒ Это хорошие вещи! Я умею шить, так что если понравится, но не подойдет ‒ скажи, я ушью. Делов-то!

Но Мара так и не ушла ‒ ожидала ответа на вопрос про выпивку. Это и был её способ успокоиться. Пьяненькая она всегда становилась веселой, что бы ни случилось. Но так как в жизни её мало что так сильно огорчало, к выпивке она прибегала очень редко. Кто ж знал, что это произойдет?

‒ Хорошо, я примерю и скажу тебе, ‒ кивнула Мира, складывая вещи обратно. Немного укоротить вырезы попросит ‒ это точно.

Влезать в дела Мары и Саймана она не хотела, тем более не знала, какие между ними отношения. Со стороны они казались старыми друзьями, но действительно ли это так, утверждать не могла. А вот насчёт выпивки задумалась. Когда Кон отдавал ей вещи, она заметила в его рюкзаке бутылку вина, но просить его… Он и так слишком много для нее купил, одни сапоги чего стоили! У матросов точно должно быть дешёвое пойло, в таком длительном плавании без него никак.

‒ Спросим у моряков, наверняка что-то найдется, нам же много не надо. Только предупрежу Кона, ладно? Жди здесь, ‒ подарив Марвало ещё одну улыбку, Мира натянула новые сапожки, на которые все никак не могла налюбоваться, и быстро убежала на палубу.

Кон нашелся, облокотившийся на бортик. Он смотрел куда-то вдаль в темноту черного моря. Из-за воды наверху было прохладно, и Мира погладила оголённые плечи, согревая их. Надолго задерживаться здесь не собиралась, поэтому быстро подскочила к Кону.

‒ Кон, у меня есть просьба к тебе, у Марвало что-то случилось, но она преподнесла мне небольшой подарок, поэтому я хочу отблагодарить ее выпивкой. Куплю у моряков, деньги у меня есть, но… Сможешь побыть вечерок у Саймана? Очень прошу.

Получив его согласие, Мира убежала на корабельную кухню. У моряков оказался только дешёвый ром, но выбирать особо не приходилось. Конечно, даже с одной бутылкой они расставались нехотя, но за горстку монет к выпивке в придачу дали тарелку с закусками в виде маленьких бутербродов с колбаской. А судя по словам Мары, ей сейчас и такое подойдёт.