Рассказы (Авторский сборник изд-ва «Республика») - Уильям Моэм

— У меня никогда не было женщины, — мрачно проговорил Нил.

— Правда?

Дарья даже подскочила от удивления. Он пожал плечами. Мог ли он сказав ей, как отвратительна для него сама мысль о близости с женщиной, как презирал он своих эдинбургских приятелей-студентов за их грязные случайные связи? В своей чистоте он находил своего рода мистическую радость. Любовь — это святое таинство, а половой акт представлялся ему омерзительным. Оправдать его могло только продолжение рода и законный брак. Между тем Дарья словно в оцепенении не сводила с него глаз. Грудь ее вздымалась, и вдруг с каким-то рыдающим стоном, в котором слились восторг и необузданное желание, она рухнула на колени и, схватив его руку, стала покрывать ее страстными поцелуями.

— Алеша, — задыхалась она. — Алеша.

Плача и смеясь, она скорчилась у его ног. Странные, почти нечеловеческие звуки вырывались из ее горла, судорожная дрожь сотрясала тело, словно по нему пробегали электрические разряды.

Нил не знал, что с ней — истерика или приступ эпилепсии.

— Перестаньте, — взмолился он. — Перестаньте.

Он поднял ее и усадил на стул. Но чуть только он попытался отойти, как она обвила его шею руками и повисла на нем, целуя его лицо. Нил отбивался, увертывался, загораживался рукой. Внезапно она укусила его. Боль была такой пронзительной, что он непроизвольно наотмашь ударил ее.

— Сатана, — закричал он.

Сильный удар заставил Дарью разжать объятия. Нил взглянул, на руку. Дарья прокусила ему сбоку ладонь, и на ней выступила кровь. Глаза Дарьи сверкали. Она вся была как натянутая струна.

— С меня хватит. Я ухожу, — сказал Нил.

Дарья вскочила.

— Я с тобой.

Нил надел шлем и, подхватив снаряжение, бросился прочь. Перемахнув через три ступеньки, он спрыгнул на землю. Дарья последовала за ним.

— Я иду в джунгли, — сказал он.

— Мне все равно.

Охваченная безумием, она забыла свой панический страх перед джунглями. Забыла о змеях и диких зверях, не замечала, как ветки хлещут ее по лицу, а лианы цепляют за ноги. Нил знал каждый ярд в окрестном лесу. Он усмехнулся про себя, — пусть побегает, поделом ей. Нил стремительно шел напролом сквозь заросли. Дарья бежала за ним спотыкаясь, но не собираясь сдаваться. Ослепленный яростью, он ломился сквозь кусты, и она неслась следом. И говорила не переставая. Он не слушал ее. Дарья то умоляла пожалеть ее, то кляла свою судьбу, то впадала в кротость и рыдала, заламывая руки, то пыталась улестить его. Слова лились из нее непрерывным потоком. Это был бред сумасшедшей. Наконец на небольшой поляне Нил внезапно остановился и резко повернулся к женщине.

— Это выше моих сил! — закричал он. — Я сыт по горло! Когда вернется Ангус, я скажу ему, что завтра возвращаюсь в Куала-Солор и оттуда в Англию.

— Он не отпустит тебя, ты ему нужен. Он считает тебя незаменимым.

— Мне наплевать. Что-нибудь придумаю.

— Что же именно?

Нил неверно истолковал ее слова.

— Вам не стоит беспокоиться, я не скажу Ангусу правду. Если хотите, можете сами разбить его сердце. А я не собираюсь.

— Ты боготворишь его, да? Этого скучного флегматика?!

— Да вы ногтя его не стоите.

— Вот будет забавно, если я скажу ему, что ты уезжаешь, потому что я отвергла твои ухаживания.

Нил вздрогнул и заглянул ей в лицо, пытаясь понять, не шутит ли она.

— Глупости! Вы прекрасно знаете, что Ангус этому не поверит. Он знает, что мне такое и в голову не придет.

— Ошибаешься.

Дарья сказала это случайно, распаленная ссорой, но от нее не укрылся испуг Нила, и с инстинктивной жестокостью она постаралась воспользоваться его замешательством.

— Ты ждешь от меня пощады? Ты унижал меня выше человеческих сил. Втаптывал в грязь. Клянусь, если ты заикнешься об отъезде, я скажу Ангусу, что ты воспользовался его отсутствием и пытался взять меня силой.

— Я могу это опровергнуть. В конце концов, это лишь ваши слова.

— Да, но им поверят. И я могу привести доказательства.

— Какие?

— У меня легко появляются синяки. Я покажу Ангусу синяк от твоего удара. А посмотри-ка на свою руку. — Нил быстро опустил глаза. — Откуда этот след от зубов?

Нил тупо уставился на нее. Кровь отхлынула у него от лица. Как он объяснит, откуда этот синяк и шрам? Чтобы оправдаться, ему придется сказать правду, но можно ли надеяться, что Ангус поверит ему? Дарью он обожает и скорее послушает ее. Какая черная неблагодарность в отплату за добро, какое предательство в ответ на доверие! Манро сочтет его гнусным подлецом и будет прав. Мысль, что тот, за кого он готов с радостью отдать жизнь, дурно подумает о нем, потрясла Нила. Он почувствовал себя таким несчастным, что недостойные мужчины слезы подступили к глазам. Дарья увидела, что он сломлен, и ликовала. Она отплатила ему за все мучения, которые ей пришлось вынести. Теперь он у нее в руках, в полной ее власти. Она упивалась победой, но, несмотря на все свои терзания, в глубине души смеялась над этим болваном. В тот момент она даже не знала, любит его или презирает.

— Теперь ты будешь пай-мальчиком? — сказала она.

Нил издал рыдающий вопль и, повинуясь внезапному порыву, кинулся прочь от этой безумной. Он мчался сквозь джунгли, словно раненый зверь, не разбирая дороги. Наконец, тяжело дыша, он остановился в изнеможении. Вынул платок и вытер пот, слепивший глаза. Юноша дрожал от усталости и потому присел, чтобы перевести дух.

«Осторожно, так и заблудиться недолго», — сказал он себе.

Хотя это казалось Нилу не самым большим несчастьем, он все же порадовался, что при нем был компас и он знал, в каком направлении идти. Тяжело вздохнув, Нил устало поднялся и двинулся в путь. Он педантично выверял дорогу по компасу, но в то же время где-то в глубине сознания сверлил мучительный вопрос, как же ему теперь поступить. Он не сомневался, что Дарья исполнит свою угрозу. Им предстояло пробыть в этом проклятом месте еще три недели. Нилу не хватит духа уехать, но и остаться выше его сил. Мысль его лихорадочно работала. Лучше всего вернуться в лагерь и спокойно все обдумать. Через четверть часа Нил вышел на знакомое место, а через час был в лагере. Войдя к себе в комнату, он в отчаянии упал на стул. Он думал об Ангусе, и сердце его разрывалось от сострадания к нему. Все, что раньше таилось во мраке, теперь предстало во всей своей беспощадной очевидности. Нил в горьком прозрении понял все. Понял, почему женщины в Куала-Солор терпеть не могли Дарью и почему так странно смотрели на Ангуса. Они вроде бы сочувствовали ему и в то же время посмеивались над ним. Раньше Нил объяснял это тем, что Ангус ученый и, значит, в их глазах смешной чудак. Теперь стало ясно, что вызывало у них жалость и смех. Дарья сделала мужа всеобщим посмешищем, а он не заслуживал такого позора. Вдруг Нил похолодел. Он с ужасом понял, что Дарья не знает дороги, ведь он бежал куда глаза глядят и сам не представлял, куда завел ее. Что, если она заблудится? Она с ума сойдет от страха. Нил вспомнил кошмарный случай с Ангусом в джунглях. Надо вернуться и найти ее, и в первом порыве он вскочил на ноги. Но тут же слепая злоба захлестнула его. Нет, пусть выбирается как знает. Никто не тянул ее в джунгли. Пусть сама ищет дорогу назад. Эта бесноватая заслужила свою участь, что бы с ней ни случилось. Нил с вызовом откинул голову и, гневно нахмурив гладкий юный лоб, сжал кулаки. Мужайся. Будь твердым. Если она никогда не вернется, так будет лучше для Ангуса. Нил сел и принялся выделывать кожу горного трогона. Но шкура расползалась, как мокрая папиросная бумага, под его дрожавшими пальцами. Как ни пытался он сосредоточиться, неподвластные ему мысли отчаянно метались, будто мотыльки в ловушке. Что происходит там, в джунглях? Что она стала делать, когда он сорвался и убежал? Нил то и дело невольно поднимал глаза. В любой момент Дарья могла возникнуть в просвете между деревьями и спокойно направиться к дому. Тут нет его вины. Это перст судьбы. Нил вздрогнул. Небо затягивали тучи, быстро спускалась ночь.

Едва стемнело, вернулся Манро.

— Еле-еле успели, — сказал он. — Надвигается страшная буря.

Манро стал с воодушевлением рассказывать, что нашел замечательное плато, там много питьевой воды и великолепный вид на море. Он поймал там несколько редких бабочек и белку-летягу. Лагерь надо непременно перенести на новое место. В окрестностях он видел множество звериных следов. Затем Манро пошел в дом, чтобы снять тяжелые походные ботинки. Но тут же вернулся.

— Где Дарья?

Нил сжался, но как можно естественней разыграл удивление.

— Разве она не у себя в комнате?

— Нет. Наверное, пошла к слугам.

Манро спустился по ступенькам и отошел на несколько ярдов.

— Дарья! Дарья! — позвал он. Ответа не было. — Бой!

Подбежал слуга-китаец, но и он не знал, где хозяйка. После завтрака он ее не видел.