НА ПОЛПУТИ В АД - Джон Колльер

Стоило какой-нибудь райской птице облюбовать ветку над его головой, заботливая супруга зычным воплем торопилась спугнуть редкостное пернатое, чтобы мистер Бисли ни в коем случае не успел его рассмотреть. То она якобы случайно перепутала час отправления экскурсии к юкатанским храмам, то оттащила его от броненосца, притворившись, что ей в глаз попала соринка. А при виде знаменитых балийских грудей, которыми их обладательницы, будто полновесными гроздьями, так и манили скорей причалить к берегу, она на середине трапа развернулась и решительно двинулась назад, энергично подталкивая перед собой упирающегося супруга.

Ко всему прочему, она твердила, что в Буэнос-Айресе следует остановиться надолго, ей необходимо прилично одеться, привести в порядок лицо, волосы и, естественно, побывать на скачках. Мистер Бисли, желая быть справедливым, не противился и заказал номер в дорогой гостинице. Однажды, когда жена была на скачках, наш путешественник случайно познакомился с расположившимся в шезлонге невысоким господином, как оказалось, врачом из Португалии, и вскоре они увлеченно обсуждали гоацинов, анаконд и аксолотлей.

– Кстати говоря, я недавно вернулся с верховьев Амазонки, – сообщил маленький португалец, – там потрясающие болота и озера. Индейцы мне рассказывали, что в одном из этих озер обитает еще не известное ученым животное: нечто среднее между крупным аллигатором и черепахой, с длинной шеей и саблевидными зубами.

– Интереснейший, надо полагать, экземпляр! – восхищенно воскликнул мистер Бисли.

– Да, экземпляр интересный, – согласился португалец.

– Вот бы туда попасть! Поговорить с теми индейцами! Как бы я хотел взглянуть на этого зверя! Вы очень заняты? Не хотите присоединиться к небольшой экспедиции?

Португалец согласился, и они сразу обговорили все нюансы предстоящего путешествия. Возвратившаяся со скачек миссис Бисли была просто ошарашена известием о том, что они чуть не сию секунду отправляются к каким-то вымирающим индейцам у какого-то затерянного в лесах Амазонки озера. Она накинулась на португальца, но тот лишь молча кивал головой, поскольку его целиком устраивали условия, предложенные мистером Бисли.

Все время, пока они поднимались вверх по Амазонке, миссис Бисли с остервенением втолковывала мужу, что никакого чудища не существует и что он доверился наглому мошеннику. К ее постоянному нытью супруг уже притерпелся, но при всяком намеке на доктора мистер Бисли страдальчески морщился, сгорая от стыда. К тому же у нее был громкий пронзительный голос, и, проплыв по знаменитой реке многие тысячи миль, мистер Бисли видел только зады и хвосты обратившихся в бегство тапиров, паукообразных обезьян и муравьедов, которые торопились укрыться в джунглях. Наконец они добрались до нужного озера. – А откуда тебе известно, что это то самое озеро? – не сдавалась миссис Бисли. – Мало ли тут озер. Что этому твоему португальцу говорят индейцы? Ты ведь ни слова не понимаешь. Тебе что скажут, то и ладно. Как же, дождешься ты своего зверя.

Мистер Бисли молчал. А португалец успел разузнать, что у индейцев где-то есть заброшенная хижина, которую им после упорных поисков удалось обнаружить. В ней они и поселились. Потянулись монотонные дни. Мистер Бисли, жестоко искусанный москитами, с утра залегал в тростниках с биноклем. Однако смотреть было не на что.

Миссис Бисли решила, что пора отомстить за все ее муки. – Я больше здесь не останусь, – объявила она с привычно оскорбленным видом. – Мало того что я позволила тебе затащить меня сюда. Изо всех сил о тебе заботилась. Проплыла сотни миль в одном каноэ с дикарями. Теперь я должна еще смотреть, как ты переводишь деньги на какого-то проходимца. Завтра же утром едем в Парагвай.

– Как хочешь, это твое дело, – сказал мистер Бисли. – Я выпишу тебе чек на твои двести тысяч. Попробуй нанять какое-нибудь встречное каноэ, спустишься на нем вниз. А я останусь здесь.

– Что ж, поглядим, – сказала миссис Бисли. Ей совсем ни к чему было ехать одной, ведь не дай Бог ему тут будет без нее хорошо. Даже получив обещанный чек, она продолжала пугать мужа отъездом, вдруг он передумает, тогда последнее слово останется все-таки за ней, а не передумает… это она ему тоже потом припомнит.

Как– то она проснулась раньше обычного и вышла набрать к завтраку опостылевших ей изысканных фруктов, в изобилии произраставших неподалеку от хижины. Пройдя несколько шагов, она случайно бросила взгляд на песчаный берег и увидела там отпечаток когтистой косолапой ступни, примерно в ярд шириной, метрах в трех от первого отпечатка виднелся точно такой же второй.

Замечательные следы не вызвали у нее ни страха, ни любопытства – одну лишь досаду, оттого что прав оказался муж, а маленький португалец вовсе никакой не мошенник. Она даже не вскрикнула от удивления, не побежала будить мужчин, только зашипела, будто гусыня. Не долго думая эта ужасная женщина сорвала с ближайшей пальмы огромный лист и вмиг изничтожила уникальные, не известные цивилизованному миру следы. Она стала искать новые и с кривой усмешкой тоже их стерла. Она продвигалась все дальше и дальше, пока цепочка следов не привела ее к самому краю теплой отмели.

Разделавшись с последним когтистым отпечатком, миссис Бисли выпрямилась и оглянулась на хижину.

– Ты еще об этом узнаешь, – пообещала она мирно спавшему супругу, – через несколько лет, в Майами, когда ты станешь слишком стар для второго такого путешествия.

В этот момент вода за ее спиной всколыхнулась, и миссис Бисли ухватили чьи-то частые, очень похожие на сабли зубы. У нее не было времени убедиться в наличии всех прочих перечисленных португальцем свойств, но чудище несомненно обладало и ими. Она успела коротко вскрикнуть, но, поскольку в последнее время миссис Бисли то и дело повышала голос, крик получился таким хриплым, что если бы его и услышали, то наверняка спутали бы с очень похожим криком мегатерия, который, впрочем, считается вымершим. Однако чуть погодя из чащи действительно вылез последний, доживающий свои дни мегатерий, огляделся в поисках собрата и, безнадежно понурившись, отправился восвояси.

Вскоре проснулся мистер Бисли и, не обнаружив поблизости супруги, стал будить доктора. – Вы видели мою жену?

– О да! – ответил маленький португалец и снова закрыл глаза.

Мистер Бисли отправился на поиски, но через какое-то время вернулся один.

– Видимо, моя жена все-таки сбежала. Ее следы ведут к озеру, наверное, уговорила кого-нибудь из туземцев отвезти ее на каноэ. Она давно грозилась это сделать, ей не терпится купить домик в Майами.

– Что ж, город неплохой, – сказал португалец, – Хотя в некоторых отношениях Буэнос-Айрес все же лучше. Да, наше с вами чудовище вконец меня разочаровало. Не вернуться ли нам в Буэнос-Айрес, там тоже имеются презанятные вещицы – такие вашему Рипли и не снились.

– Нет, вы замечательный человек! – воскликнул мистер Бисли. – Вы почти убедили меня, что и в городской жизни есть свои прелести.

– Раз так и если вам тут действительно надоело, можем уехать хоть завтра. Какие на некоторых тропических островах водятся девушки! Вот это, я понимаю, чудо природы, хотя они и не украшают себе губ обеденными тарелками, а в их танцах, ручаюсь, вы обнаружите все тайны искусства.

ПЕРЕСТРАХОВКА

Алиса и Эрвин были безмятежно счастливы, ни дать ни взять юная чета в семейной киноидиллии. Они были даже счастливее любых киносупругов, потому что миловались не на глазах у публики и без оглядки на цензуру. Пером не описать, с каким упоением Алиса бросалась на шею Эрвину, когда тот возвращался со службы, и с каким восторгом Эрвин расточал ей ответные ласки.

По крайней мере часа два они даже и не думали обедать. Да и через два часа дело шло еле-еле, вперемежку с нежностями и шалостями, укусами в шейку и шепотками на ушко, и прежде чем подать блюдо на стол, надо было вдоволь нацеловаться, поприжиматься и подурачиться.

Когда же наконец они садились за еду, то ели, уверяю вас, с отменным аппетитом. Но и тут он не упускал случая перебросить что попригляднее ей на тарелку, а она то и дело отбирала самые лакомые кусочки и всовывала их ему в раскрытые и слегка выпяченные губы.

После обеда они устраивались вдвоем в одном кресле, совершенно как попугайчики в клеточке, и он вдавался в подробное перечисление ее прелестей, а она воздавала должное его вкусу и наблюдательности. Впрочем, эти утехи длились недолго, потому что оба торопились лечь пораньше, чтобы наутро встать бодрыми и свежими.

Редкая ночь у них пропадала впустую: он обязательно просыпался раз-другой и зажигал свет – убедиться, что она ему не просто приснилась. Она сонно мигала в розовом сиянии ночника и ничуть не сердилась, что ее будят; происходил восхитительный разговорчик, и вскоре оба блаженно засыпали.