Сбылась мечта идиотки - Люся Лютикова

Я записала телефон Лидии Тимофеевны, потом заставила ее выучить наизусть номер моего мобильного.

– Баб Лид, если какая-то проблема, сразу звоните мне. Я приеду и разберусь, – сказала я громко, чтобы слышала воровка. Пусть знает, что за старушку есть кому заступиться!

Вымыв полы, бабенка засобиралась прочь. Я показала на пустую коробку из-под рафинада и рявкнула:

– Чеки складывать сюда! Буду приезжать и проверять! Если хотя бы рубль не сойдется – сядешь!

Татьяна презрительно фыркнула и заявила:

– Знаю я, чего ты хочешь – бабкину квартиру захапать! Но не надейся! Ишь приехала, приказы раздает!.. Квартира достанется государству, она уже и договор подписала!

Окинув меня победоносным взглядом, социальная работница ушла.

Теперь я поняла, почему Крылов забросил родную тетку. Взять с нее нечего, убогая квартирка – и та перейдет государству, а бизнесмен на дух не переносил благотворительность. Интересно, какая выгода ему была в том, чтобы завещать свое имущество мне?

Вскоре и я стала прощаться с бабой Лидой. Старушка умудрилась всучить мне гостинцы – яблоко и плавленый сырок «Дружба». Я чуть не разревелась, пробормотала: «Я позвоню», – и помчалась вниз по лестнице.

Значит, фотография оказалась в гробу не случайно. Впрочем, она может не иметь к убийству никакого отношения. Возможно, Алехин не смог приехать на похороны, например, эмигрировал в Канаду, вот и попросил кого-нибудь из родственников в знак памяти положить фотографию около гроба. Например, вдову. А Яна Борисовна, будучи по натуре типичной блондинкой, засунула ее покойнику в руки. Хотя Яна говорила мне, что не знает никакого Алехина… Ну так ведь это легко объясняется! Детское прозвище осталось в прошлом, вдовица действительно не знала Алехина, зато была знакома с Алексеем Беляевым. Надо еще раз поговорить с дамочкой.

На всякий случай я решила заглянуть в соседний подъезд. Здесь тоже не было домофона. Я поднялась на пятый этаж, позвонила в квартиру справа. Дверь открыл спившийся мужичонка.

– Чё надо? – заплетающимся языком спросил он.

– Беляевы здесь проживают?

Мужик тупо на меня уставился:

– Чё?

Я повторила вопрос.

– Где? – отозвался он.

Я поняла, что толку от него не добьешься.

– Как ваша фамилия?

– Опупенко я.

– До свидания, – сказала я и стала спускаться на первый этаж.

Вслед мне полетел крик:

– Эй, а ты чё приходила-то?

Глава 27

Следующее утро началось с визита Алика, уже ставшего традиционным. В руках спасателя поблескивала металлическая штуковина, которую он любовно пристроил в углу.

– Что это? – испугалась я.

– Глушитель от «Москвича», в хозяйстве пригодится.

Я хотела сказать, что и так уже спотыкаюсь о сварочный аппарат и огнетушитель, но передумала. В конце концов мужчина приносит в мой дом вещи, а не выносит их. Заботится, наверное, хотя и весьма оригинальным способом.

Я заранее приготовила для Алика сломанный фен, и он сразу же принялся за ремонт.

– Люся, между прочим, я редкий человек! – вдруг заявил московский татарин.

– В каком смысле?

Он потрепал свою огненную шевелюру.

– На планете всего два процента людей обладают рыжими волосами.

– Правда?

– Да, и большинство из них живет в Шотландии. Так что в России рыжих вообще один процент. Вам повезло, что вы со мной знакомы.

– Ого! – Я изобразила радость.

– В древности рыжие люди считались хорошими воинами и слыли бесстрашными людьми, – гордо сообщил Алик. – Между прочим, это доказано физиологами: мы легче переносим боль, и во время операции нам надо давать более сильный, чем блондинам или брюнетам, наркоз. Но вообще-то нервная система у нас более ранима, мы люди чувствительные и сентиментальные.

Как-то все это плохо вяжется одно с другим, подумала я, но ничего не сказала.

– А вообще мы, рыжие, исчезаем с лица планеты, – вздохнул мужчина.

– Это почему еще?

– Дело в том, что ген, отвечающий за цвет волос человека, встречается в сорока вариантах, и из них лишь шесть дают рыжий цвет.

– Не так уж это и мало, – заметила я.

– Но чтобы ребенок родился рыжим, он должен унаследовать два таких гена – по одному от каждого родителя. А здесь вероятность существенно ниже. Вот мы и вымираем… А у вас есть ген рыжины? – с надеждой поинтересовался татарин.

– Нет, – поспешно сказала я.

– Совсем-совсем ни у кого из родственников не было рыжих волос?

– Не-а, – соврала я, хотя у троюродного дедушки Никодима была шевелюра цвета спелой моркови.

– Жаль… – протянул Алик. – Не хочется, чтобы мои редкие гены пропали зря.

Мужчина включил фен, он исправно загудел.

– Ну, я пойду? А то у меня смена скоро начнется.

– Идите, – разрешила я.

Когда Алик уже стоял на пороге, меня озарило.

– Слушайте, у меня же есть рыжая подруга! И она не замужем. Хотите, познакомлю? Очень положительная девушка, с ней ваши гены точно не пропадут.

Но подругой татарин почему-то не прельстился. Наверное, волшебное действие красных трусов еще не закончилось.

Кстати, о красных трусах… Когда за воздыхателем закрылась дверь, я позвонила Сандре. Едва поздоровавшись, я принялась возмущаться:

– Красные трусы не работают! Это не женихи, а черт-те что! Один приходит, ремонтирует всякую ерунду и уходит. Второй заявляется с полуфабрикатами, готовит их на моей плите, съедает и испаряется. По-твоему, это нормально?!

– А ведь я тебя предупреждала – не крась трусы! – провозгласила Сандра.

– Да, предупреждала. Но объясни мне, пожалуйста, какая разница: взять готовые красные трусы или покрашенные в домашних условиях?

– Если бы ты взяла готовые трусы, у тебя был бы готовый жених – хоть завтра в ЗАГС! А если трусы требуют какого-то исправления и приготовления – вот и получай кавалеров, которые что-то там исправляют и готовят. По-моему, все ясно, как дважды два!

Пришлось согласиться, что Сандра права. Но как же мне теперь отвязаться от Алика и Анатолия? Я устала пробираться к ванной через металлический лом. И в квартире не продохнуть от запаха жареных котлет!

– Сделай как положено, – посоветовала подруга. – Возьми нормальные красные трусы, намочи их и повесь на люстру. У тебя останутся только перспективные женихи, а лишние уберутся сами.

Я пообещала, что на этот раз прислушаюсь к ее совету.

В дверь позвонили. Я посмотрела в глазок и увидела букет.

– Фирма «Цветочный дворик». Цветы для Людмилы Лютиковой.

Ой, это же Руфина Булук ко мне пожаловала. Наконец-то!

Однако курьер совсем на меня не походила. Возраст вроде совпадал, но в остальном – полная моя противоположность: худенькая, невысокого роста, каштановые волосы собраны в конский «хвост».

– Вы Руфина? – спросила я, не скрывая разочарования.

– Нет, я Ольга, – ответила девушка. – Руфина сегодня не работает. А розы кому вручать?

– Давайте мне.

Я поставила букет в вазу, и курьер протянула квитанцию.

– Распишитесь, пожалуйста.

Я взяла квитанцию, но расписываться не спешила.

– Странно, а ведь менеджер обещала мне, что обязательно приедет Руфина Булук.

Оля замялась на мгновение, затем повторила:

– Руфина сегодня не работает.

Что-то в ее голосе подсказывало мне, что девушка врет. Или, по крайней мере, недоговаривает. Но как выведать правду?

Я заметила, что Оля переминается с ноги на ногу – очевидно, надела неудобную обувь. Я мысленно подарила ей тапочки с мягкими кроличьими стельками, а вслух спросила:

– Выпьете со мной чаю?

– Нет, спасибо, нам запрещено есть у клиентов. К тому же у меня много работы, – отозвалась девушка, бросая выразительный взгляд на квитанцию, которую я так и не подписала.

Я сообразила, что в кроличьих стельках Оле слишком жарко, и быстренько сменила тапки на тазик с морской водичкой, в которой можно прополоскать уставшие ножки.

– Оля, может, все-таки скушаете кусочек торта? – Я скорчила жалобную физиономию. – А то у меня день рождения, а никто из гостей не пришел…

– Так рано еще, вечером придут.

– День рождения был вчера… – Я опустила голову, будто пряча слезы.

Оля, наверное, было доброй девушкой. Или любила тортики.

– Ну, разве что один кусочек, – согласилась она.

Хорошо, что у меня в холодильнике всегда есть какой-нибудь торт. Я вытащила «Лесную сказку», в коробке как раз остались два куска.

Девушка удивленно воззрилась на остатки былой роскоши.

– Вчера все съела, от расстройства, – объяснила я. – Никак не могла остановиться, плакала и ела.

Я разложила торт по тарелкам, налила чай и заныла:

– Эх, что за жизнь у меня такая пропащая! Почему никто не помнит о моем дне рождения? Почему меня никто не любит?!

С удивлением я обнаружила, что нахожу в этом нытье странное удовлетворение. Мне совсем не хотелось выходить из образа несчастной жертвы обстоятельств.

– Вам же цветы кто-то подарил! – воскликнула Оля. – Значит, помнит и любит!