Тайны древней Африки - Николай Николаевич Непомнящий

не употребляющего одежду, люди получают новые понятия о красоте человеческого тела. Чувство это сохраняют в себе жители тех стран, в коих умеренность климата позволяет освобождать себя от бесполезных и странных тягостей, в которые мы кутаемся. Нубиец принимает без всякого намерения во всех своих движениях и положениях тела вид величавости и благородства самой природы, которых и лучшие наши художники едва могут постигнуть».

А каково описание природы?

«Как прекрасен свет луны! Как величественны сияние звезд и неба! Как прозрачен воздух! Кажется, небесный свод являет здесь в рам смертных самые тайные свои сокровища; на светлом щите месяца будто читаешь и узнаешь новые предметы; горящие пылким огнем небесные светила здесь, кажется, говорят страннику, что каждое из них есть особенное солнце».

В 1824 году парижское Географическое общество учредило приз в несколько тысяч франков тому из европейцев, кто первым достигнет западноафриканского города Томбукту. Им оказался француз Рене Кайе. За год до него там был Александр Гордон Лэнг, но на обратном пути его убили туареги. В конце прошлого века немец В. Мейер составил список всех, кто пытался добраться до этого города — там были и англичане, и немцы, и французы. Но уроженца нашей страны там не было.

Между тем там побывал, как оказалось, некто Варги из Кизляра Астраханской губернии и «Королевская газета» Золотого Берега писала о нем аж в 1822 году! Потом сообщение перепечатала другая газета — в Сьерре-Леоне и только тогда Европа познакомилась с этой историей.

После долгих странствий на Востоке Варги отправился в Африку, посетил Кано, Зарию, Кацину, Замфару — хаусанские и фульбские эмираты Северной Нигерии, а закончил путешествие у границ государства ашанти… Оттуда его доставили в Кумаси, а затем на английскую территорию в Капскую колонию. Англичане, не разобравшиеся в наших национальностях, решили, что перед ними татарин, но скорее всего, речь идет об армянине, армян много жило в Кизляре. Ведь имя у него явно не татарское, а похоже на искаженное Варген.

Некоторые историки, специалисты по Западному Судану, считают его путешествие вымыслом. Единственным из современников, кто, пожалуй, поверил ему, был сам Лэнг, ведь сведения «татарина» совпали с его собственными наблюдениями! Сегодня в подлинности его странствий уже никто не сомневается. Да, приз Географического общества Франции должен был достаться Варги. Подробный анализ путешествия уроженца Кизляра по Западному Судану сделал Д. А. Ольдерогге в «Африканском этнографическом сборнике» в 1971 году.

Перед тем как познакомить читателя еще с одним блестящим путешественником и литератором, сделаем некое отступление и продолжим рассказ о первых наших эфиопистах. Мы уже упомянули о Симоне Тодорском, а теперь заглянем в век девятнадцатый. В самом его начале в Ужгороде жил священнослужитель и лингвист Михайло Лучкай, перу которого принадлежит знаменитый труд о Карпатской Руси. Но он написал и другую работу — некий «алфавит» со словами на геэз, амхарском и арабском. Составлял он эту тетрадь в Вене, а вот откуда брал материалы — неясно. Очень может быть, что он продолжил свои занятия в Италии, в Лукко, где у него были для этого все возможности.

Позже в Киеве работал другой эфиопист — Порфирий Успенский, который собирал эфиопские рукописи и написал работу по эфиопскому христианству.

Ну, а теперь — об Андрее Николаевиче Муравьеве. Детство будущего поэта и путешественника проходило в среде московского и петербургского дворянства, под влиянием известных поэтов той эпохи. Можно с уверенностью сказать, что увлечение Востоком пришло к молодому Муравьеву в Крыму, и именно свои крымские стихи он читал Пушкину. А Мицкевич знакомил Муравьева со своими «Крымскими сонетами»…

Вместе с армией он прошагал от Молдавии до Адрианополя и все свободное время тратил на изучение языков. В Стамбуле сделал несколько важных знакомств. И родилось решение ехать в Египет. Десять дней — и он в Александрии. Затем — Каир.

«И нельзя не плениться сею живою картиною Востока, иногда неприятной в частях, но всегда привлекательною в целом, ибо с юных лет воображение устремляет нас в сей чудный край, как бы на родину солнца, где все должно сиять особенным блеском, где мы привыкли черпать поэзию в речах людей, в их первобытных, неизменных нравах, в самой их дикости, которая нам, избежавшим оной, уже кажется дикостью и предметом занимательности… Для любителей Востока, напитанных его волшебными сказками, неоцененное сокровище Каир, в нем нет примеси европейской; каждая черта напоминает край и век халифов, ибо ничто не изменилось наружно».

Продажа рабов в Западной Африке

Муравьев посетил православный монастырь св. Георгия и патриаршее подворье в Каире, где был принят православным патриархом Египта. Его допустили в архив патриархии, где он увидел дарственные грамоты царя Алексея Михайловича и Петра I, его брата Иоанна и императрицы Анны Иоанновны. Далее путь его лежал в Иерусалим, где он тоже встретил африканцев-христиан. И потом — через много стран и городов — в Одессу.

В 1830 году он заканчивает двухтомное «Путешествие по святым местам», которое критики единодушно причислили к лучшим образцам географической литературы первой трети XIX века. За восемь лет книга выдержала четыре издания! Говорят, Пушкин посвятил ей какие-то не дошедшие до нас строки, а Лермонтов написал в доме Муравьева свою знаменитую «Ветку Палестины».

Через несколько лет он пускается в новое путешествие. Но на этот раз в Египет уже не заезжает.

Другое имя неразрывно связано с отечественной африканистикой — Авраам Сергеевич Норов. Судьба этого человека поразительна. 17-летним юношей он участвует в Бородинском сражении и теряет обе ноги. В плену за ним ухаживает личный лейб-медик Наполеона мсье Лярей. После войны Норов надолго остается в своей деревне в Саратовской губернии, учит языки, пишет стихи. Переводит «Божественную комедию» Данте! А с греческого — всего Анакреонта!

Невзирая на увечье, отправляется в первое свое путешествие — по Европе. Посещает Сицилию, где на него уже «дохнула Африка». Именно здесь, на стыке двух миров, в душе Норова зародилась страсть побывать на Черном континенте. В двухтомной книге о первом путешествии уже чувствуется зрелый исследователь, но, как Рокуэлла Кента манил север, Норова тянуло на юг. Однако до того было еще путешествие в Англию и несколько лет «безвылазной» службы в Петербурге. За это время он общался с Чаадаевым, Пушкиным, Вяземским, Сенковским, Одоевским. И вот — долгожданная поездка на Восток…

В 1834 году он буквально по камешку осматривает египетскую столицу, знакомится с важными чиновниками и даже с самим Мухаммедом-Али. Заслуга Норова в том, что ему удалось зарисовать и описать многие