Загадка Христа - Давид Флуссер

В это время подошли к нему фарисеи и сказали: „Уходи отсюда и постарайся скрыться: Ирод хочет тебя убить!" Он ответил: Передайте этой лисе, что изгонять бесов и исцелять больных я буду сегодня, и завтра, и на третий день, пока не достигну цели. Продолжать свой путь я должен и сегодня, и завтра, и на следующий день, ибо только в Иерусалиме подобает погибнуть пророку» (Лк 13:31–33).

Литургия при вхождении паломников в Иерусалим (Пс 118:25–26 / син. пер. 1Ш5-26);

Жители Иерусалима: «О Господи, помоги (хошианна)!»

Паломники: «О Господи, пошли удачу!» Жители Иерусалима: «Благословен входящий во имя ЕгоЬ

Паломнини: «Благословляем вас из Дома Господня!»

Для Ирода Антипы Иисус — это обезглавленный им Креститель, который воскрес из мертвых. Потому-то Ирод и замышлял убийство Иисуса. Стало быть, Иисус знал об угрожавшей ему опасности (небо, с высоты которого раздавался божественный голос, было отнюдь не безоблачным). Но он умрет не здесь, на Галилейском озере, где он возвещал о Царстве Небесном, а в Иерусалиме, который убивает пророков и побивает камнями тех> кто послан к нему (Лк 13:34). Впрочем, для путешествия в Иерусалим был другой повод: близился праздник Пасхи, во время которого евреи обычно совершали паломничество в святой город, чтобы принести там в жертву барашка и отпраздновать освобождение из египетского рабства. В этот раз Иисусу в особенности хотелось есть Пасху в Иерусалиме со своими учениками (Лк 22:15). Так для него началась дорога страданий.

Когда они были уже неподалеку от Иерусалима, Иисус послал двух учеников за ослом, на котором он и въехал в город. Как только он появился в столице, его встретили криками «Осанна!» и словами псалма (118:26 / син. пер. 117:26): «Благословен входящий во имя Господа!» В те времена эти слова пелись в дни праздничного паломничества; ими же встречали идущих в Иерусалим пилигримов[184]. Что же касается расстилаемой на пути Иисуса одежды[185], это была, вероятно, особая почесть, которой удостоился пророк из Галилеи (Мф 21:11). Иисус вошел в город, посетил Храм и затем ушел в Вифанию, деревушку в окрестностях Иерусалима. Там, в кругу друзей, он проводил свои последние ночи[186]. Днем он ходил в город и учил в Храме. Начальство при Храме поинтересовалось, какие у него на это полномочия; он ответил вопросом на вопрос. И я вам задам один вопрос: Кре щение Иоанна было от Неба или от людей? Ответьте! Этот вопрос привел их в замешательство: саддукейское начальство при Храме не любило Крестителя и поэтому щс хотело признавать, что Иоанн уполномочен Небом. Не отваживались они и сказать во всеуслышание, что право крестить Иоанн получил от людей, так как боялись народа, в глазах которого Иоанн был пророком Божьим. *Не знаем» — вот и все, что они могли сказать. Тогда Иисус им ответил: Вот и я не скажу вам, по какому праву так поступаю. И продолжал действовать по-прежнему (ср. Мк 11:27–33).

Этой стычкой открывается ряд столкновений Иисуса с культовой иерархией, в которых он, действуя вполне осознанно, привлекает на свою сторону ненавидевшие первосвященников массы. Его негодование — негодование пророка — было подлинным. Однако чего же он добивался? Рассчитывал ли он с божественной или человеческой помощью выполнить свою миссию, оставшись при этом в живых? Или он понимал, что должен умереть смертью пророка? Согласно древнему рассказу, первый выпад Иисус делает сразу же после разговора об Иоанновом крещении: в притче о злых виноградарях (Мк 12:1-12) он говорит о своей будущей смерти от рук первосвященников и предвещает их собственную гибель. «Они поняли, что притча направлена против них, и хотели было схватить его, но побоялись народа».

Итак, Иисус ежедневно проповедовал в Храме, а первосвященники обдумывали, как бы с ним покончить; однако действовать открыто они опасались, поскольку «весь

народ» находился под сильным влиянием Иисуса[187]. Однажды, когда люди восхищались Храмом («Какие камни, какие здания!»), он сказал: Придет время, когда от всего, что вы видите, не останется камня на камне. Все будет разрушено! (ср. Лк 21:5–6). И действительно, через сорок лет Храм был сожжен римлянами. Невыносимый гнет Рима породил повстанческое движение и терроризм «ревностных», а Иерусалимский Храм был оплотом ненавистных саддукеев, сотрудничавших с Римом. Всеобщая неприязнь выразилась в пророчествах, в которых многие ясновидцы предсказывали разрушение Храма. Так, в [62 г]., в Праздник Шалашей (Суккот), Иешуа, сын Анании, простой крестьянин, был в Храме охвачен Духом и внезапно начал выкрикивать проклятия, в которых предрекалось разрушение Храма. Потом, словно одержимый, он день и ночь бродил по иерусалимским улицам, повторяя грозные слова. Саддукейское начальство доставило его к римскому наместнику Альбину, и тот приказал бить его плетьми. И хотя это бичевание продолжалось, пока у несчастного не выступили кости, Иешуа только повторял свое ужасающее пророчество. Тогда наместник понял, что этот человек не в своем уме, и отпустил его[188].

Тому, что творилось в Храме, Иисус противодействовал не только словами, но и действиями. Как часто бывает у священных мест, около Иерусалимского Храма в то время процветала бойкая торговля. Столы менял и скамейки продавцов голубей у святого места вызывали негодование не только у Иисуса[189]. Лишь после смерти Иисуса книжники приняли определенные меры — и тор- довля, необходимая для совершения жертвоприношений, была вынесена за территорию Храма. Но в то время, когда Храм посещал Иисус, решение еще не было найдено.)*Войдя в Храм, он начал выгонять торговцев, говоря им: В Писании сказано[190]: „Дом Мой будет домом мо- ^итвы", а вы превратили его в разбойничье логово»[191] (pp. Лк 19:45–46). Версия Луки определенно воспроизводит древний рассказ. Марк (11:15–17) расширяет рассказ деталями, о которых он знает понаслышке. Вопрос о том, действительно ли Иисус опрокинул столы каких-нибудь торговцев, остается открытым. Матфей (21:12–13) пересказывает Марка, однако попытку Иисуса прогнать торговцев он превращает в совершившееся действие. Иоанн (2:13–17) переносит событие в начало деятельности Иисуса; он усиливает эту сцену, добавляя в нее большее число конкретных деталей и гиперболизируя некоторые ее элементы. Согласно Иоанну, Иисус при этом также сказал: Я разрушу этот рукотворный Храм и в три дня вострою другой, нерукотворный (Ин 2:18, 19; Мк 14:58; ср. Мф 26:61). Лишь у Марка (14:57–59) принадлежность этих слов Иисусу отрицается.

Если Иисус и в самом деле говорил, что разрушит Храм и снова его воздвигнет, то его слова не были для Кайафы всего лишь бессмысленной фантазией. В пророчестве Захарии (6:12): «Человек, чье имя Побег… построит Храм Господень» слово «Побег» (= «Отрасль») всеми Понималось как обозначение Мессии. Если бы Иисус сказал буквально то, что ему приписывают, то для его слушателей это было бы притязанием на мессианское достоинство и вопрос первосвященника: «Скажи, ты и в самом деле Мессия?»[192], был бы вполне уместен.