Шаг к удаче - Ярослав Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, ещё до того, как устроиться в отделанной кристальными колокольчиками комнате, Илья бросился в башню — навестить Тему.
Доселе вивернёнок никогда не оставался без хозяина дольше чем на несколько часов — а тут разом больше недели. После посещения медика-специалиста пришлось перевести малыша из спальни общежития в башню, потому что он стал уже слишком елик для комнаты, да и в дальнейшем дольше привыкал бы к новым условиям. Теперь, увидев запропастившегося на десять дней хозяина, кинулся к нему через весь этаж, едва не сбив с ног работника, который раскладывал но кормушкам виверновский «ужин».
— Привет, Тёмыч, привет, — гладя ластящегося питомца, приговаривал Илья. Он и сам был рад встрече с вивернёнком. А тот подскуливал совсем как щенок, совал голову под ладонь и смотрел задумчиво и вопросительно. — Что, Темка, как ты тут без меня?
— Выв! — ответил Терминатор, покачивая крохотной ящериной головкой.
— Нормально ел, — хмуро сказал работник, останавливаясь рядом. — И пил неплохо. Только очень уж скучал. Передержали при себе, надо было чуть раньше отселять. Виверны всё-таки не теплокровные, если чего-то никак не могут получить, обычно сворачиваются клубком и ждут. Это у них в натуре. А если долго общаются с теплокровными, то начинают их копировать, все детёныши старших копируют. Вот и получается хуже.
— Я понял, понял…
— В принципе его уже можно готовить к дрессировке. Как считаешь — будешь с ним заниматься?
— Ну не я сам…
— Это-то понятно, имею в виду — возить там к специалисту или сюда тренера приглашать — будешь?
— Само собой!
— Это правильно. — В голосе работника звучало удовольствие, и лицо у него стало такое, будто ещё б чуть-чуть — и наверняка предложил бы школьнику в поощрение стебелек сладкой травы. — Люблю, когда ученики ответственно относятся. Когда понимают, что виверна — не кошечка какая-нибудь, не крыска. Это — серьёзный зверь. Его обучать надо.
Когда Илья поднялся уходить, Тема схватил его за рукав и долго не отпускал от себя. В результате помедитировать юноша так и не успел, и Родеран, сразу почувствовав в ответах ученика фальшь, посмотрел на него с укором.
— Давай договоримся так: не сделал что-нибудь, бывает, — только врать не надо!
Юноша неожиданно для самого себя покраснел.
— Да, конечно.
— Я вполне понимаю, что тебе тоже надо отдыхать. Периодически, если это не будет выходить за рамки приличий. Но даже если однажды выйдет — поверь, я рассержусь куда больше, если ты солжёшь мне. Если не солжёшь, постараюсь понять.
— Угу…
— Очень хорошо. А теперь садись. — Видящий опустился прямо на мягкий палас, застилавший пол в медитационной комнате. — Давай обсудим твое восприятие. Как понимаю, оно меняется, и ты вполне отдаёшь себе в этом отчёт… Хорошо. Видишь ли, по сути, работа любого Видящего напоминает работу компьютера. Манипулируя энергиями, ты принуждён держать в памяти уйму данных, сведений, цифр, схем. Конечно, плохую память можно скомпенсировать записями, таблицами, вспомогательными материалами. Но не всегда и не везде. И учти, то, что обывателями воспринимается как хорошая память, для Видящего считается плохой. Или очень плохой. Память придётся развивать. Вернее, даже не память, а рефлексы памяти.
— В смысле? Как у собачки Павлова?
— Почти. Не так уж трудно напихать в голову Целую кучу сведений, фактов и цифр. Трудно потом всё это извлечь обратно. И ни один Видящий не будет тратить силы и время и развивать память таким образом, чтоб это можно было делать сознательно. Подобное возможно, но трудно и никогда себя не оправдает. Куда разумнее выработать рефлекс, тогда данные будут поступать тебе прямо во время работы в виде готовых решений… Словом, нам с тобой предстоит много тренировок, я буду приезжать каждую субботу и каждую среду (твой мастер уже пообещал мне, что освободит в твоем расписании два-три часа).
И Родеран похлопал своего подопечного по плечу. А тот с тоской подумал, что, судя по всему, даже на сон у него не будет хватать времени, что уж говорить об изысканиях.
Перевод надписей на загадочном плане отодвигался на неопределенный срок.
Учителя принялись стращать школьников итоговыми годовыми экзаменами с первых же уроков в новом полугодии. Часть их рассуждений нельзя было не принять во внимание — с третьего года обучения в уинхалльской школе начиналось разделение групп по специализациям, и на экзамене надо было особенно хорошо показать себя в том предмете, который ты выбирал в качестве профильного, иначе о желаемой профессии в будущем можно было забыть.
Илья прекрасно понимал, что ему надо сдать системную магию как минимум на «отлично», иначе о карьере создателя магических источников можно забыть раз и навсегда. Но не так это было просто. Строгая математическая форма науки о чародейских системах, с одной стороны, упрощала понимание, а с другой — затрудняла. Надо было заучить все формулы, все схемы и основные связки, без этого нечего и мечтать о подходящей оценке. А значит, придётся сидеть и сидеть над учебниками и тетрадями. Лишний раз не погуляешь.
— С ума сойти, сколько всего наваливается, — сказал он Санджифу. — Интересно, когда я должен успевать возиться с Темой?
— Я могу поручить его заботам нашего тренера, — задумчиво ответил сын лорда. — Но тогда его придётся отослать в замок…
— Нет уж! Я тогда его буду видеть два раза в год! Он же меня забудет совсем!
— Ну вообще-то не забудет, конечно. Но я на твоем месте тоже не согласился бы расстаться с Аддиг. Мы как-нибудь справимся, я думаю. Все справляются — и мы справимся.
— Да уж… — вздохнул Илья. — А если кто-нибудь за это время найдет ту фигню, которая зашифрована в плане, останется только кусать локти.
— Думаю, тебе сейчас не стоит об этом думать. Подумай об экзаменах. Ведь их результат решит всю твою дальнейшую жизнь!
— Слушай, не уподобляйся преподам и Искре. От неё сейчас вообще свихнуться можно…
Девушка из Болгарии действительно развила самую бурную деятельность. Пренебрегая собственными занятиями, вечерами она бегала по холлам и комнатам, требуя, чтоб все делали уроки, и в результате собственные доделывала уже ночью. Продолжалось это почти неделю, пока Эрбелла, мастер женского общежития, не поймала её в коридоре и не выговорила. Судя по всему, для Искры суть претензий, предъявленных ей, осталась более чем туманной, она пребывала в уверенности, что единственная во всей школе относится к учёбе по-настоящему серьёзно. Но спорить не стала. И нарушать запрет — тоже.
После этого класс едва ли не в полном составе вздохнул с облегчением — даже те, кто учился неплохо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});