Тот самый сантехник 5 - Степан Александрович Мазур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Всё-таки большая часть уже под землей», — усмехнулся Степаныч и прикинул чем бы прикрыть товарища.
Сущность полотенца уже избавила его бороду и усы от праздничного камуфляжа «селёдка под шубой». Теперь его миссия заключалась в другом — спасти лицо от света в глаза. Тогда как сама маска-фильтр должна была спасать помещение от перегара. Эта схема даже работала до поры до времени, но едва банная материя сползла кончиком в рот, таки притянутая гравитацией всасывания настырного дворника, как тот подскочил, осмотрелся и подытожил:
— Так, ну всё. Погуляли и хватит. На работу пора… Встретимся на обеде.
Степаныч даже головой покачал в удивлении. Вот это, мол, человек. Знает, как отдых от работы отделять. Трудолюбивый до мозга костей. Ответственный по самое не балуйся. Раньше такому премию давали в конце квартала. Теперь в лучшем случае поздороваются у подъезда.
Глядя на голую жопу трудового передовика, Степаныч сразу подумал, что что-то не так. Возможно, часть мозга Аполлинария ещё не проснулась. Так как после заявления он просто пошёл к двери, на выход в сам ад, где по заверениям Данте, на последнем, девятом круге, было безумно холодно Горбачёву, Мавроди и остальным «американцам», что холодов то никогда не видели.
«Поля, не шути так!», — хотел сказать Степаныч, но сушняк подвёл.
Пиво как будто сплошь состояло из песка и теперь весь этот песок равномерно распределился по горлу, глотке и присушил губы к зубам. Оставалось только закинуться печеньем для верности.
Аполлинарий о печенье и завтрака как таковом не думал. Полотенце осталось на массажном столе. Вышел на улицу в чём мать родила. Рефлексы сработали лишь на два момента: по пути прихватил щётку-швабру вместо метлы, а на голову водрузил синюю шапку производства СССР с белыми вышитыми буквами «спорт».
Наставник метнулся к раковине, смочил губы и буркнул:
— Поля, ты куда собрался? Поздно нам уже в снег нырять. Отныряли своё. Не для нас нынче лунки долбят!
В ответ только дверь хлопнула.
— Эй! — закричал Степаныч, подскакивая к двери и распахивая её. — Полик! Не шути с морозом! Плохому танцору яйца, может, и мешают, а тебе ещё пригодятся, чтобы не вздумал на стринги переходить!
В ответ в лицо такой холод дунул, что до зубов пробрало. Пришлось закрыть.
Откуда, собственно пошла поговорка «плохому танцору яйца мешают»? Степаныч точно знал, что корнями эта поговорка уходит в Европу. Когда-то в странах Западной Европы существовал веселый «танец с яйцами». Настоящее соревнование танцоров в мастерстве и ловкости вокруг яйца на полу. Плохим считался тот, кто хотя бы коснулся яйца во время кульбитов. Но это — частный случай. А в народе больше прижилось понимание, что «плохой работник всегда винит в неудачах свой инструмент».
И судя по тому, что дворник схватил первую попавшуюся щётку в углу, ему вообще было без разницы чем наводить чистоту и порядок.
Хочешь или нет шевелиться, уже не имело значения. Наставнику сантехнических дел пришлось одеваться даже быстрее, чем в армии. Если там по заверениям старшины на них должен был напасть потенциальный капиталистический агрессор в джинсах и бутылкой колы в руке, то здесь вполне конкретный дворник мог мудя отморозить.
«НАТО, конечно, таких потерь для общества не заметит. ООН слезинки не проронит, но вся улица взвоет, когда дворник после метели на работу не выйдет», — ещё подумал Степаныч, одеваясь.
Когда товарищ утеплился как следует и выскочил следом, дворника уже и след простыл.
— Да ёбаный-карёбанный! — возмутился наставник не одного поколения сантехников. Сделав морду кирпичом, чтобы было теплее, он поплёлся во тьме в метель наугад. — Поля! Ты где? Пол-я-я-я! Полик, дурик! Ты меня слышишь? Ладно, что плодиться уже не собираешься, но об обществе подумай! Я за кошками в подъезде убираться не намерен! Сам прикормил, сам и убирай!
Крича, Василий Степанович прошёлся по тёмной внутренней придомовой территории, после чего подался в сторону фонарей внешнего освещения. Всякий мотылёк летит на свет, а обронивший ключи ищет там, где светлее.
Один из фонарей подсвечивал в том числе и распахнутую гаражную дверь. Без раздумий, спасающий зашёл туда, как в место наиболее вероятного нахождения друга. Босоногий дворник действительно стоял между автомобилями и мелко дрожа, елозил шваброй по бетонному полу.
Сработала мышечная память.
— Аполлинарий, ты что тут делаешь? Колобка решил испечь? — возмутился Степаныч, не одобряя ударную работу на морозе после бурных выходных.
В гараже, конечно, потеплее, чем на улице, но по ногам дует!
— Мету, — ответил дворник, почти не открывая слипшихся глаз.
Ни ветер, ни метель давно не могли сбить Аполлинария с ног. Вестибулярный аппарат такой развил, хоть в цирке работай. Неваляшкой.
— Но снег весь на улице! — подчеркнул важную деталь Степаныч и добавил ещё одну. — Здесь же мести нечего. Люди сразу всё чистое построили, чтобы работы тебя лишить.
— Зато здесь мести теплее, — резонно возразил дворник, не прекращая движений.
За годы беспрерывной практики движения давно воспроизводились мышечной памятью в любом состоянии здоровья. Похмелье, головная боль и сушняк как последствия недуга только активировали внутренние рабочие резервы. До обеда дотянет, а там супчик, чаёк, конфетка. Жить можно!
Но Василий Степаныч медлить не стал. Заболеет человек. В тепло бы поскорей или хотя бы валенки обуть, а там пусть метёт себе сколько влезет. Кто ж ему запретит?
Но вести напарника по темноте в баню, когда у самого вертолёты в голове, было опасно. У бани внешнего освещения нет. Затеряются. Поэтому собутыльник логично решил, что лучше отсидеться в ближайшей машине.
«А вот и Борин внедорожник», — прикинул Степаныч: «Ещё не сильно должен остыть. А там и двигатель завести можно».
Мысли на холоде стали как алмазы. Осталось только ограничить. Никто ещё не замерзал в тёплой машине с прогретым двигателем.
Но Степаныч не мог знать, что там уже сидит и греется гражданка Битина…
Сначала Зара Давидовна прислушивалась к лаю, потом к выстрелам, затем разговорам в гараже. И всё это — терпимо, когда мужик пообещал всё исправить.
Но когда кто-то другой с мордой кирпичом открыл дверь и решил усадить рядом голого бородатого мужика с щёткой в руке и спортивной шапочке, нервы не выдержали.
«Извращенец!» — подумала Битина и вслух закричала:
— Боря-я-я!
Кричала она, уже выскакивая из автомобиля через соседнюю дверь.
