Пустышка (СИ) - Палей Натали

— А что упоминается в ваших сказках? — с невольным интересом тихо поинтересовалась девушка, стараясь не смотреть на командира полиции, который сильно задел ее. Ведь она же просто защищала всех! Не могла иначе! Она… не убийца. А он… просто неотесанный мужлан, а не аристократ другого магического мира. Стоит такой грозный, нахмуренный, большой и сильный и… обижает… маленьких.

— В наших сказках, которым уже много тысяч лет, рассказывается, что раньше, давным — давно жители нашего мира могли ходить по разным мирам и появляться в любом мире, только нужно было быть сильным магом. В других мирах жили обычные люди и нас почитали за высших существ… К нам обращались, если не могли справиться с серьезным преступником, или, например, с войнами, голодом, нас почитали, как богов, и тогда мы приходили, помогали или наказывали. Но это все сказки… их много… Лично мне, да и Дину, не известны случаи переходов наших жителей в другой мир или, наоборот, переход к нам кого- либо. Поэтому ты должна все рассказать, чтобы мы смогли поверить тебе. И помочь. Понимаешь?

— Я понимаю, — глухо проговорила Лена — Еления. — Я расскажу.

— Насколько подробно мне рассказывать? В общих чертах?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет. Как можно подробней, — серьезно ответил командир Роннигус. — Чтобы мы смогли поверить тебе.

Еления помолчала, собираясь с мыслями, вспоминая прошлую жизнь. Сердце тут же защемило от тоски по дому и семье, перед глазами всплыли родные лица. Отец — Петер Лайберт — голубоглазый блондин с рыжинкой в волосах с тяжёлой челюстью и ямочкой на подбородке, с внимательным взглядом и руками в мозолях. Мама — светловолосая шатенка с зелёными глазами, со строгим взглядом и ласковыми руками. Карл — копия отца, но моложе и с задорной улыбкой. Ее семья. Они всегда останутся в ее сердце и памяти.

— Я родилась на планете Земля в небольшом городке Германии семнадцатого декабря одна тысяча девятьсот двадцать девятого года, перед Новым годом, — тихим дрожащим голосом начала рассказ Еления. — На нашей планете очень много разных стран, религий, рас и национальностей, несколько миллиардов жителей и совсем нет магии. По крайней мере, так считается, — тяжело вздохнула девушка, ведь она тоже так думала до недавнего времени. — Есть гадалки, ясновидящие и все.

— Несколько миллиардов людей и ни одного мага? — поразился Диннар.

Еления кивнула.

— Мой отец был обычным рабочим на заводе, а мама работала медсестрой в больнице. Они рано поженились, у них родился мой старший брат Карл. Карл был всегда хорошим братом, только иногда вредничал, но чаще оберегал меня и заботился.

— То есть ты из простой семьи? — уточнил Диннар Роннигус, прищуриваясь и приподнимая зачем- то темную бровь.

— Да. Из самой обычной, — невольно язвительно добавила Лена. — Рабоче — крестьянская семья. Я родилась без золотой ложки во рту.

Лена сама себе удивилась — своей смелости и язвительности. Это все эксперименты с кровью, не иначе. Раньше она была очень робкой, а теперь, когда командир полиции Роннигус своими вопросами и утончениями ее почему- то жутко раздражал, она не могла оставаться равнодушной.

— С золотой ложкой во рту — это что означает? — нахмурился полицейский.

— Это значит на всём готовом: с титулом, деньгами, замками, машинами и так далее. Как вы, например.

Мадлен хмыкнула, а Диннар поджал губы.

— Рассказывай, да не забывайся, девочка. Я хоть и обещал помочь тебе, но наглости не допущу в свой адрес, — строго произнёс он.

— Я отчетливо помню себя лет с трех, как мама привела меня в балетную школу. Я — маленькая в шортиках и маечке и все смеются, потому что я не могу сесть на шпагат. Помню отца, который успокаивает меня и говорит, что все дураки и не понимают, что я первый день в школе и, конечно, не могу сразу на него сесть. Это мои первые воспоминания обо мне, поэтому говорю об этом.

— Что такое балетная школа? — спросила с интересом Мадлен.

— Это школа, где учат танцевать так, чтобы ты с помощью танца мог показать целое танцевальное представление, — с тёплой улыбкой ответила девушка, вспоминая. — Наша преподавательница фрау Гретхен говорила, что балет — это союз двух Вселенных — мира музыки и царства танца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— То есть ты актриса театра, — с некоторым недоумением спросил Диннар.

— Нет, — покачала головой Еления. — Я училась в балетной школе больше для себя, а стать хотела врачом, а не актрисой.

— А зачем ходила?

— Чтобы красиво танцевать, иметь хорошую осанку, быть красивой, стройной и гибкой. Среди девочек моего городка было популярно и престижно ходить в балетную школу, — глухо пробурчала девушка, не смотря на Диннара.

«Чурбан», — с раздражением подумала.

— Сколько себя помню нашей страной правил Адольф Гитлер, которому народ верил, а каждое слово воспринимал, как откровение. Он, кстати, тоже не из аристократов, из обычной семьи, но мы боготворили его. Были страны, где во главе стоял император, король или даже королева.

— Очень странно, — заметил подозрительно Диннар. — Лидер — не маг, ещё и из простой семьи. Непонятный мир.

Девушка пожала плечами — ей было все понятно.

— Помню, что отец не любил почему- то Гитлера, и они с мамой постоянно ссорились на этой почве. Я тогда не вдавалась в причины его антипатии — маленькая была. Гитлер хотел завоевать весь мир, и подростком, помню, что моя Германия постоянно завоёвывала другие страны, находилась в состоянии войны. Но на нас это поначалу практически не сказывалось: Германия одерживала победу за победой, а мы продолжали жить обыкновенной жизнью, пока отец не ушёл на фронт… Тогда Германия стала воевать с СССР, очень сильным противником. Сначала произошла страшная Сталинградская битва, а потом бомбардировщики противника уже ровняли с землей наши города, а сотни и тысячи немецких солдат гибли и попадали в плен, и одно поражение следовало за другим. Тогда мы и на себе ощутили, что такое война, а вскоре погиб отец, и наша жизнь уже не стала прежней. Потом брата забрали в спецшколу.

Еления замолчала. Ей стало тяжело и горько от воспоминаний — картинки тяжелой безрадостной жизни снова возникали перед глазами. Брат и сестра не торопили, видимо, поняв ее состояние.

— Режим нашего лидера стал ужасной, жестокой и бесчеловечной диктатурой, а, возможно, таким и всегда был, но мы не сразу поняли это, в отличие от нашего отца. Тот день, который раз и навсегда изменил нашу с мамой жизнь, и мы прозрели, сначала выглядел точно так же, как и предыдущий, и ничто не предвещало грядущего кошмара. Я сходила в школу, потом на балет, мама была весь день на работе… А потом вечером в дверь квартиры забарабанили, перепугав нас… Это был Карл, мой брат, который сбежал из спецшколы. Он не выдержал, сломался и сбежал. Он ужасно выглядел, его трясло и знобило, и он рассказывал о последних месяцах жизни… Мы были в ужасе, к своему стыду не сразу поверив ему, когда он стал рассказывать, что в спецшколах среди нашей молодежи пропагандировали расоненавистнические идеи нацизма, готовили ребят… для совершения массовых злодеяний с людьми другой расы и других национальностей.

Девушку передернуло.

— Против нашего режима — Третьего рейха — нельзя было идти. Мы знали это, но никогда не думали, что наказать могут и нас. После появления Карла на следующий же день нас всех арестовали, чтобы предать смертной казни. Но вмешался старый друг отца, который работал в немецкой лаборатории по созданию совершенного человека. Доктор Крауф попросил за нас, и нас отдали ему в лабораторию для экспериментов. В лаборатории создавали солдат — зомби, которые смогли бы переломить ход войны. Таким сделали моего брата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Еления снова замолчала, не выдержав тяжести воспоминаний.

— Мама не выдержала экспериментов над ней и умерла, — глухо продолжила она. — В тайне от всех доктор Крауф проводил надо мной немного другие исследования. Он не хотел делать из меня бездумного и безвольного зомби. Он мечтал создать совершенного солдата, умеющего не только убивать, но и мыслить, сопереживать. Чтобы избежать преследования и смерти, мы с ним переместились в ваш мир. Я не знаю, как он это сделал. Он пришёл в камеру, в которой я жила последние полгода жизни, сказал, что является белым магом, начертил руны и произнес магические заклинания. Когда я открыла глаза, то оказалась около того дома, в котором «невидимки» убили всю семью, и где меня нашли полицейские.