Алмазная Грань (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

По ее словам, решилась на подобное, лишь когда поняла, что не будет у нее и Х никаких детей, да и саму Альфию он изолировал от общества, лишил работы, оборвал прежние связи. Ей не у кого было искать поддержки, не к кому прийти за советом.

Она давно не распоряжалась собственными деньгами — муж покупал все, и этот вопрос стал перед девушкой, замыслившей побег, довольно поздно. Оказалось, что автомобиль тоже записан на третьих лиц, и сама госпожа Х — никто, и звать ее никак. Каждый ее шаг под наблюдением, ведь муж не намерен терять такую послушную жену, ублажавшую его извращённые вкусы. Бежать было некуда. И тогда Альфия решилась на отчаянный шаг.

Х хранил видеозаписи своих мини-оргий. Любил пересматривать, да и Альфию этим удерживал от «резких движений». О том, что однажды она решится обратить это против него, не подумал. Повода не было. Послушная овца с идеальной внешностью, слепо выполняющая все приказы. Он ее кормит, одевает, оплачивает пластический тюнинг, женился, в конце концов! Чего этой неблагодарной не хватает? Без него бы не выползла из хиджаба и ссорилась с другим женами какого-нибудь арабского старика.

Так думал Х, забыв о том, что однажды Альфия уже бросила вызов обществу, заплатив за это отречением самых близких людей. Что человеку, доведённому до точки кипения, нечего терять. И когда видеозаписи попали в руки его конкурентов, понял, как просчитался.

Сначала не верил, что это все — жена, которую он к тому времени уже и человеком не считал, так, бесплатное и безотказное приложение, удовлетворяющее его хотелки. Какое право голоса у вещи? Уничтожил пару подозреваемых, среди а потом понял, кто же слил информацию.

Убивать Альфию не стал. Но прощать тоже не собирался. Утечку информации удалось купировать, отделавшись малой кровью. А жену самолично затолкал в фургон картеля, бросив на последок тому, кто крышевал этот бизнес: «отдавай ее всем подряд»… Но в душе девушки никак не хотела умирать надежда на то, что муж одумается. Так, напугает ее для вида, не позволив никому прикоснуться, да и заберет обратно, изобьет, скорее всего, посадит в изоляцию, но не бросит. Ведь разве можно ее не любить? Даже несмотря на то, что изменял и подкладывал под других, а сам в последнее время все реже и реже участвовал в тройничке…

…Альфия то рыдала, то успокаивалась, то спрашивала, настолько ли здесь все плохо, или, может, будет не так тяжело, как в браке, где ее каждую ночь имели вдвоем? Юля готова была расплакаться вместе с ней, а я в который раз убедилась, как высоко и прочно сидят те, кто сломал нам жизни.

За последние дни я уже перестала удивляться и испытывать ужас от того, что с нами делают. Еще неделю назад случившееся с Альфией перевернуло бы мой правильный мир вверх дном, а сейчас я лишь покачала головой. Красавица, ухоженная, сексапильная, а ума — как у ракушки. На олигарха с угрозами? Да чудо еще, что в цемент не закатал, а всего лишь сюда послал. Конечно, может и в «крейзи-лот» ее записать, но обращались с ней пока что бережно. Скорее всего, попробуют продать подороже.

— Слушай меня, — я сама не поняла, почему заговорила с ней. — Отсюда не бегут. И вряд ли твой принц на белом осле передумает. Посуди сама, хотели бы напугать — подержали в подвале, попрессовали, да и сдали бы обратно на руки. Но ты здесь. Поясняю: ты видела охрану, была в медблоке, где у тебя взяли кровь и обследовали, тебя поселили к нам. Стали бы заморачиваться, если бы он решил всего лишь тебя проучить?

— Вика! — укоризненно ахнула Юля. — Может, подождала бы с своими теориями…

— Вам нравится жить в придуманном мире, девочки? — я заплела волосы в косу и отбросила расческу. — Повторять как мантру, что все будет хорошо, нас спасет Бэтмен, а если нет, то покупателем окажется Джонни Дэпп, который потеряет голову в первый же вечер и падет к вашим нонам? Просыпайся, Юля, и хватит разводить сахарное шоу. Ты сделаешь лучше, если подготовишь ее к самому плохому.

— Нас… продадут? — робко спросила Альфия, вытирая слезы. — Слава Аллаху!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы с Юлей переглянулись. Она что, рехнулась от шока?

— Вы не понимаете! — улыбка преобразила лицо восточной красавицы, даже красный нос и опухшие веки не смогли этого изменить. — Теперь я знаю. Он придет за мной и спасет. Он хороший, правда! Я его предала, и ему нужно время, чтобы простить меня, успокоиться, разобраться в себе… осознать, что потерял ту, кто всегда его беззаветно любила. Кто еще даст ему то, в чем он так нуждается?

МЖМ. Вот, в чем нуждается запутавшийся в себе Х, сбагривший надоевшую жену в бордель. Свято место пусто не бывает: наверняка он уже открыл кастинг на роль новой супруги. И найдутся же те, кто мало в чем уступит Альфие в плане красоты и ухоженности, более того, охотно разделит извращённые хотелки богатого покровителя — ради машины и возможности кроить себя до абстрактных идеалов красоты.

На тот момент что-то человеческое во мне еще осталось, не окончательно сгорело в холодном пламени нарастающего, подобно титановой броне, цинизма. Я поджала губы.

— Ну, может и купит. Так что, смысл реветь?

— Ему нужны безумные поступки. Показать всем, что он может себе позволить. Вот увидите, он придет за мной…

Юля подхватила этот бред. Улыбалась и хлопала Альфию по плечу, расспрашивала, больно ли делать маммопластику, рассматривала дорогой маникюр бывшей жены олигарха. Похоже, они рады были поверить в деда Мороза. А я не стала говорить, что никто за ней не придет. Альфия — отработанный материал.

Приняла душ и потребовала выключить свет: мне хотелось уснуть и забыть ушедший день. Но сон долго не шёл. Я думала о Вэл. Потом о Лукасе. О Вэл и Лукасе вместе. О себе в этом нераспознанном треугольнике.

Выжить любой ценой. Выжить. Если Вэл считает, что я сумею найти подход к главе синдиката, я постараюсь это сделать. Я сыграю своими фигурами на его поле. Я заставлю его стать одержимым мною. Я опутаю его сетями своего интеллекта и чувственности, которую Ивлееву так и не удалось убить.

Ощущение было незнакомым. Но таким приятным. Соединение в один узор уверенности, интуиции, предвкушения, предчувствие шикарной игры, азарта. Будто все хорошее, что было во мне до того, как я попала в это ужасное место, отпечаталось на отполированной глади черного обсидиана и приобрело шокирующий смысл в отражении. Новая я. Вика, обварившая пальцы на молоке, плывущая по гребням холодных волн. Вика, которая не осознавала, что ее ум можно использовать не во благо, как она хотела ранее.

Я выстою. Это естественный отбор. И я не стану одной из жертв, уступив дорогу пустоголовым дурам. Я стану на корме пиратской шхуны.

Не знаю, как, но… я все для этого сделаю.

Каким образом еще тогда я сумела понять, что единственный способ избежать незавидной участи секс-рабыни — найти подход к тому, ко управляет этой отраслью? Возможно, хватило одного лишь взгляда в глаза Лукаса, ментальных гарпунов, которыми мы щедро обменялись. Я не стала скрывать, что рассекретила его практически сразу. А он — что отменил мою сообразительность. И не просто отметил, а счел достойной внимания. Стали бы в противном случае поднимать на меня досье, делая упор на умственные способности?

И Вэл, пусть не говорила вслух, но дала понять, что Лукас каким-то образом протестировал меня согласно своим критериям, и остался доволен результатами. Меня больше не подкладывал под залетных клиентов. Вожак стаи решил придержать умную девочку для себя. Многие на моем месте уже бы торжествовали победу, удовлетворившись вниманием главного. Но я понимала, что почивать на лаврах не просто рано, а на данном этапе вообще неуместно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Возникший интерес необходимо было удержать любой ценой. Если в прежней жизни — «на воле», как я теперь мысленно говорила себе, многоходовка была понятной и шаблонной, здесь все установки выходили из строя.

Рабыня без права голоса, полностью во власти мафиози, чье сердце не растопить жалобными речами и не свести с ума красивыми глазами. Он не первый день во главе синдиката, и сколько моих предшественниц пытались пройти по заведомо гиблому пути, оставалось лишь догадываться. Я пообещала себе вытянуть из Вэл как можно больше информации касательно Лукаса. Заодно и узнать, что их связывает. Так не станешь боготворить того, кто оказал помощь — со временем чувство благодарности тускнеет. Она же отзывалась о нем с такой горячностью и теплом, что сомнений не оставалось — ее не запугали, не загнали в тупик и не опоили. Этот человек сделал для нее нечто такое, что нивелировало все его грехи. «Спас от тюрьмы. Сделал то, что никто из близких для меня не сделал», — вспомнила я. Давить на новообретенную подругу я не хотела, отчасти потому, что чувствовала: вскоре сама все расскажет.