Детский сад - 12 (СИ) - "Джиллиан"

— Ну и хвастайся дальше! — решительно предложила она. — Если хочется! В конце концов, имеешь право: ты умная и сообразительная!

— А Колин не хвастается… — вздохнула Ирма. — Хотя он умнее.

— Колин не только умнее… — начала Селена и осеклась. Хотела договорить: «Но и сдержаннее…» И нашла необходимые слова. А потому спокойно закончила: — Просто Колин живёт так, как будто никогда не уходит с пейнтбольного поля.

— Что? — уставилась на неё волчишка. — Это как?

— А ты? — в свою очередь спросила Селена. — Так, как ты вела себя сегодня в школе, вела бы себя на поле, в игре? Выпендривалась бы?

Прежде чем ответить, Ирма мгновения смотрела на хозяйку места. И кивнула.

— Колр говорит по-другому — контроль. А Колин себя всегда… ну, это… в контроле держит. Спасибо, Селена. Школа — это поле. Игра. Теперь я знаю.

Дверь в ясли-сад Вильмы закрылась за волчишкой.

Селена стояла напротив, словно ждала, что та снова откроется. Ирма не сказала: «Попытаюсь». Не сказала: «Попробую». Следовательно, она и впрямь собирается контролировать свои эмоции. Правда… Селена прикусила губу, медленно пропуская её между зубами. Правда, такой контроль — это сильное напряжение. Сумеет ли волчишка выдержать его?

Надо бы проследить за Ирмой, чтобы она не слишком уставала. Тем более сейчас, когда утром тренировки, а потом почти без перерыва, разве что в дороге, — школа… Селена вздохнула и спустилась к себе.

…Перед сном Коннор побродил немного по мансарде, будто не замечая братьев. Потом остановился у окна, куда не доходил свет от комнатных канделябров.

— Тебя что-то тревожит, — констатировал Мирт, наблюдая за ним.

— Есть немного, — не оборачиваясь, ответил мальчишка-некромант.

— И что именно? Не поделишься? — спросил Хельми, с интересом следивший за блужданиями Коннора.

— Сам не уверен в том, что подумалось… — несколько растерянно отозвался он.

— А ты скажи, что есть — а вдруг поможем с конкретикой? — важно поддержал разговор Мика.

— А-а… Ну, ладно… — Он повернулся к братьям лицом, но смотрел в пол, хмурясь над личной загадкой. — Вальгард велел придумать игру — причём за один день. Для тренировок нам дал всего три дня. Послезавтра — уже игра, с высокими зрителями из правительства. Сама игра не отточена идеально, как те, в которые мы играем. Условия не вполне определены. Одна из команд вообще не готова к игре — имею в виду некромагов из Старого города. Да и команда взрослых — тоже, если быть реалистом. А Вальгард очень доволен тем, что есть. Видел я его, когда мы закончили второй этап игры. Нет, правда — очень доволен. Ну и… Помните, в прошлый раз я думал о том, кто ему нужен победителем? Мой ответ сейчас — никто. Ему нужна игра, которую увидят чужие некромаги. Поскольку они увидят её впервые, они будут думать, что мы так давно играем. Но зачем это надо?

— Я думал — только я так думаю, — смущённо признался Колин.

Коннор подошёл к нему, присел на его кровать и вопросительно взглянул на остальных. Мирт и Хельми переглянулись, а потом посмотрели на мальчишку-некроманта и покачали головами. Мальчишка-эльф сказал:

— Только по следам твоих размышлений понял, что готов согласиться с тобой. До сих пор я только… тренировался, не думая о цели этой игры… Не совсем так, конечно. С первого дня, как Вальгард сказал, а ты насторожился, думаю. Но дальше того, что всё это загадка, не думал.

— Мне вообще было не до этого, — раздражённо сказал юный дракон. — Меня злит, что приходитс-ся пос-стоянно ис-спользовать иллюзорную мас-ску. Я умею это делать хорош-шо. Но она меня злит.

Хельми и правда единственным в команде вынужден носить магическую маску обычного, почти неприметного мага-человека. Такова была договорённость между взрослыми организаторами игры. Довод сильный: Хельми высокий (гораздо выше самых высоких старшекурсников) и широкоплечий, да ещё длинные волосы, чёрного цвета с подпалинами, поблёскивающие драгоценными камнями вплетённых оберегов, так что его образ — сплошной кошмар для непривычных к нему существ. Один взгляд некромагов-старшекурсников на него, истинного, даже не обернувшегося в драконью форму, — и они начинали напрочь ломать игру: тряслись руки-ноги, а головы вообще отказывать думать, как играть далее.

Но сейчас ведь речь не о том, каково каждому из них в игре.

Так почему же Хельми, обычно всегда невозмутимый, порой до смешившей Коннора важности, сердится?.. Иные загадки опустошают — знал Коннор. «Зря я их взбаламутил… Но и одному всё в уме держать… Колин, вон, успокоился, когда узнал, что не только он мучается над разгадкой Вальгардова секрета».

Мика, будучи практиком и реалистом, первым выразил мысль, о которой братья думали, но которую не высказывали:

— Хватит! Пора спать. Может, завтра повезёт — и Вальгард или его сородичи проболтаются о том, что нас интересует.

— Сородичи — не-ет, — тут же откликнулся Колин. — Они не в курсе. Я видел, как они смотрят на новую игру — с сожалением, что нельзя сыграть в обычный пейнтбол.

— Всё равно! — упрямо сказал мальчишка-вампир. — Давайте спать. Нам завтра с утра на поле, а мы отдыхали мало. А кто хочет болтать дальше… — он обвёл старших братьев грозным взглядом, — тот пусть спускается вниз! В гостиную — или в кабинет!

Засыпая, Коннор, видимо под впечатлением разговора, смутно вспомнил, что из родительской машины, подбитой крабами, его вынули именно вампиры-некромаги, сразу понявшие, что у раненого мальчика сильные способности некроманта. И проскользнула такая же туманная мысль о том, что в Старом городе, в храме некромагов, вампиров — раз, два и обчёлся. Особенно среди преподавателей. Они все, кроме Морганита, эльфы. Попытавшись проснуться и мыслить более чётко, внутренне пожал плечами: «А многих ли ты знаешь из этого храма, чтобы думать об этом?.. — И совсем сонная мысль: — Надо спросить у Трисмегиста, много ли в той лаборатории было вампиров-некромагов…»

…Проснувшись в заданное время, Коннор привычно бесшумно вышел из мансарды и спустился. Войдя в тамбур, он недоумённо уставился на кучку мелкой обувки. Странно. Обычно она вся стояла на полочках. А сейчас… Как будто кто-то торопился выйти из дома и нечаянно сбросил на пол сандалики и ботинки, даже не заметив этого. Забыв о желании быстрее явиться на спортивную площадку при деревенской школе, Коннор вышел из дома и огляделся. Закрыв дверь, он присел на корточки и быстро провёл ладонью над утоптанной землёй перед крыльцом. Посидев немного, вглядываясь в невидимое нечто, мальчишка-некромант встал и заторопился к саду.

Когда перед ним возникла Цветочная беседка, он зашагал мягче. Беззвучно помогали идти и садовые птицы, которые в последний летний месяц хоть и пели мало, но их пока было достаточно. Да и ветер, шелестевший по кустам и деревьям, здорово скрадывал шаг. Хотя, когда Коннор поднялся по нескольким ступеням в беседку, стало ясно, что волноваться, как бы кого не напугать, не надо. На одной из круговых скамеек спал кто-то маленький. Вот теперь Коннор удивился. В Тёплой Норе было тепло, но не настолько жарко, чтобы уйти спать на свежем воздухе. Да и поза спящего: он скрючился в напряжённый комок — подсказывала, что мальчик (Коннор пока судил по очень коротким волосам) явно мёрзнет, несмотря на какую-то тряпку, как-то странно положенную на него сверху. Осмотревшись внимательнее, мальчишка-некромант поднял брови: в самом тёмном углу спал кто-то ещё, тоже свернувшись клубком. Оборотень. Но кто именно?

Коннор резко пригнулся, заслышав шумок, который могли издавать только быстро бегущие дети. Вскоре к топоту маленьких ног добавилось приглушённое хихиканье.

Что происходит?

Проследив в щель рядом с входом в беседку, мальчишка-некромант фыркнул: сюда бежали оборотни-малыши Шамси и Торсти, за ними поспевала Илмари… Что ж. В беседке достаточно темно. Тем более её построили под ветвями нескольких деревьев, так что издалека сразу и не разберёшь, кто в ней находится. Прикусив губу, Коннор быстро расстегнул на себе тёмно-серую рубаху, перевалился на колени и медленно пополз к входу в беседку, медленно же поднимаясь на ноги и распахнув полы рубахи в стороны. Малышня окаменела на месте — легко представить, что именно увидели: тёмное, неразборчиво-бесформенное нечто постепенно вздымается внутри беседки… У малышей не хватило духу даже завопить, удирая от беседки в дом — как и понадеялся Коннор.