Три цвета знамени. Генералы и комиссары. 1914–1921 - Анджей Иконников-Галицкий

В середине октября то, что осталось от 1-й армии, было переброшено в Польшу, в район Плоцка – Влоцлавска, и там пополнено новыми тысячами людей, лошадей и прочего военного материала, предназначенного к уничтожению. (Вполне возможно, что капитан Каменев, выполняя служебные поручения, побывал на родине генерала Деникина, во Влоцлавске. Но ни тот ни другой об этом пересечении своих жизненных путей так и не узнали.) Ставка готовила наступление из середины польского выступа в сердце Германии, по кратчайшему направлению на Берлин. Но немцы успели нанести удар первыми. В конце октября и в ноябре между Вислой и Вартой закипели жестокие и многосложные боевые действия, получившие в военной истории название «Лодзинская операция».

Федор Федорович Новицкий, генерал-майор, во время Лодзинской операции начальник штаба I корпуса, впоследствии – один из создателей советских военно-воздушных сил:

«…Вряд ли в военной истории найдется еще один такой пример, когда успех, можно сказать, сам лез в руки одной из сторон, в данном случае – русской, и когда эта сторона, благодаря своему военному убожеству, сделала, по-видимому, все, чтобы этим успехом не воспользоваться»[109].

Он же об одном из эпизодов этого сражения:

«…Наша наступательная операция рухнула, ибо немцы… сбили наши части у Кутна и Ленчицы и хлынули в образовавшийся прорыв между нами и левофланговыми корпусами 1-й армии, переброшенными через р. Висла на ее левый берег у Плоцка…

…С молниеносной быстротой надо было отменить все ранее отданные приказы, проследить за получением и выполнением новых и постараться переломить наступательную психологию войск. Если принять во внимание, что после директивы о „глубоком вторжении в Германию“ все мысли и устремления русских были направлены на запад, что передовые части корпуса, выдвинутые далеко вперед, подходили уже к границе и что в ожидании серьезных боев в ближайшие дни все тылы были подтянуты к войскам, то тяжесть создавшейся обстановки станет вполне понятной…

Утро 16 ноября застало корпус в таком положении, когда кое-какие части продолжали наступление на запад, т. е. навстречу друг другу. Хаос усугублялся вдобавок тем, что не представлялось возможным в полной мере своевременно убрать тылы, загромождавшие все пути отхода»[110].

Дальнейший рассказ Новицкого изобилует ситуациями такого типа: «полученное распоряжение совершенно не соответствовало наличной обстановке»; «штаб Ловичской группы во главе с третьим по счету за 5 дней операции начальником… был отрезан в ночь на 24 ноября в Брезинах, чем было окончательно парализовано управление». Конечно, в воспоминаниях, написанных в советское время, бывший генерал-майор несколько сгущает краски. И все же по этой зарисовке можно представить себе, в каких условиях проходила штабная работа в ходе Лодзинской операции.

Для Каменева участие в этих хаотичных и опасных боях означало долгожданное продвижение по службе. В декабре он произведен в подполковники и назначен старшим адъютантом генерал-квартирмейстерского отдела штаба армии. В этой должности он оставался в дальнейшем. В конце 1915 года дослужился до полковника. Полученные им ордена – Анна и Станислав третьей степени, без мечей, Владимир четвертой степени, боевой, с мечами, – свидетельствуют о большой и успешно осуществляемой, иногда с риском для жизни, оперативно-штабной работе. Он по-прежнему незаметен, но не на таких ли незаметных, усидчивых и выносливых штабных тружениках держится управление войсками?

В аттестационной характеристике, составленной в штабе 1-й армии, о Каменеве сказано: «По всем отношениям выдающийся офицер Генерального штаба и отличный боевой строевой начальник»[111]. Достоин выдвижения на генеральские должности.

Из царских полковников – в красные генералы

Но производства в генералы он не дождался.

4 марта 1917 года датируется назначение Каменева на должность командира 30-го Полтавского пехотного полка.

Манифест об отречении только-только был опубликован, Николай II еще не успел передать Верховное главнокомандование. Все командующие оставались на своих местах, отданные ими приказы исполнялись. Значит, вопрос об уходе Каменева из штаба армии был решен раньше, еще до начала революции.

Весной 1917 года ожидалось большое наступление. По-видимому, полковник Каменев решил попробовать себя в качестве боевого командира. Это ли не лучший путь к генеральским чинам?

Но грянула революция – и все перевернулось.

Наступления, подвигов, чинов и наград не получилось. Но во главе полка Каменев остался. И даже больше того: по всем правилам революционной демократизации армии был избран солдатскими комитетами на должность полкового командира.

Тут надо отметить одну черту: при всей своей генштабовской интеллигентности Каменев умел поладить с комитетами, с солдатским миром и даже расположить к себе эту буйную и опасную публику. Он прост, деловит, доступен, профессионален – эти качества роднят его с Деникиным. Но в нем нет начальственного грома, нет генеральского окрика.

По легенде, о которой мы уже упоминали, Яков Пугач так продолжал свой рассказ Чапаю о Каменеве:

«Не балуется. Денщиков и вообще бездельников около себя не держит. Сапоги сам чистит, как наш Василий Иваныч. Твердый и смелый в речах. Подручных держит в руках. Над планами они сидят до петухов. Баб в штабу не приметил. Старик „свой“ и не зазнается: единым махом к нему в избу проскочил. Говорит, скажи привет доблестным красным войскам Пугачевской округи и Чапаеву. Сам, говорит, скоро приеду знакомиться, как только, мол, здесь вздохну. На прощеванье за руку взял»[112].

Как видим, легенда приписывает Каменеву качества образцового «народного» начальника.

Каменев оставался в составе старой армии вплоть до ее демобилизации и расформирования в начале 1918 года (последняя должность – начальник штаба 3-й армии – связана именно с хлопотным и неприятным делом расформирования). С апреля 1918 года он числится в составе Рабоче-крестьянской Красной армии. Красная армия тогда еще формировалась на добровольной основе. Значит, выбор Каменева был добровольным. А через полгода Реввоенсовет республики принял решение о назначении Каменева командующим Восточным фронтом – главным на тот момент фронтом Гражданской войны.

Бывший полковник стал красным генералом.

Почему?

Старые знакомые Каменева из белого лагеря хотели верить, что его переход на службу большевикам был случайным («увлекся, как увлекался игрой на тотализаторе») или вынужденным («куда ему было деться-то? заставили!»). В советской историографии доминировала версия «идейного перерождения» под влиянием солдат и комиссаров – сознательных большевиков, а также чтения марксистской литературы. Отчасти могло иметь место и то, и другое, и третье. Но главным был какой-то иной мотив, не учтенный ни красными, ни белыми судьями.

В 1931 году сотрудниками ОГПУ был арестован бывший начальник Всероглавштаба и бывший генерал-лейтенант Александр Андреевич Свечин. Чекисты добивались компрометирующих показаний в отношении многих его коллег по штабной работе в Красной армии. Показания Свечина о Каменеве проливают некоторый свет на мотивы, которыми руководствовались Каменев и многие другие военные профессионалы, вступая в Красную армию:

«В 1918 году в сентябре или октябре месяце ко мне как к Начальнику Всероссийского Главного штаба поступил приказ от Троцкого выбрать наиболее пригодного офицера Генерального штаба для назначения на должность командующего Восточным фронтом. Я остановился на выборе С. С. Каменева, который был известен мне как дельный работник оперативного отделения штаба Виленского военного округа и штаба 1-й армии в мировую войну, а в службе завесы[113] Западного фронта выделился как дельный руководитель Невельского участка. К этому времени С. С. Каменев являлся моим преемником по руководству Смоленским участком, где он также проявлял полную согласованность с требованиями его комиссаров…»

(Тут надо пояснить. К началу февраля 1918 года старая армия полностью разложилась, утратила боеспособность и управляемость. Мирные переговоры в Брест-Литовске зашли в тупик. Все очевиднее становилась опасность нового германского наступления – и что тогда? Даже безумные романтики разрушения – левые коммунисты, левые эсеры, анархисты; даже Ленин и народные комиссары, вдохновляемые верой в скорую мировую революцию, должны были задуматься: как защитить республику и самих себя? Тогда и возникла идея завесы. Из распадающейся армии и из добровольцев-красногвардейцев сформировать небольшие по численности мобильные отряды, которые смогли бы воспрепятствовать продвижению вражеских войск к жизненно важным центрам России или хотя бы максимально затруднить их продвижение. Для формирования таких соединений и для эффективного руководства ими необходимы были военные специалисты высокой квалификации. Без генералов и штабных офицеров старой армии обойтись было невозможно.