Запретный плод - Эмма Холли

– Уверяю тебя, все будет совсем не так. Смею надеяться, что это единственная причина, которая удерживает тебя от согласия?

Флоренс встретилась с ним взглядом и была потрясена тем, что впервые на ее памяти глаза Фреда были растерянными и испуганными, как се собственные. И эти глаза убедили ее в его искренности. Пусть между ней и Фредом нет любви, но есть доверие и уважение. Более того, им никогда не бывает скучно вместе. Она сумеет сделать его счастливым, она сделает все, чтобы печаль, порой скользящая за его улыбкой, была позабыта. У нее появятся дом и уверенность в будущем.

– Я согласна, – кивнула Флоренс и заметила, как облегченно вздохнул Фред. – Сочту за честь стать твоей женой.

Она так и не смогла понять, чьи ладони были холоднее: ее или Фреда.

– Мои поздравления! – сказал Эдвард. Его горло так сжалось, что он удивился, как вообще мог произнести хоть слово. Его брат привел Флоренс в небольшую гостиную Ипатии, где его старший брат обсуждал с теткой работы в поместье. – Вы хотите пожениться сразу, не так ли?

Флоренс нахмурила брови и взглянула на Фреда. Тот коснулся губами тыльной стороны ее ладони. Жест вышел таким естественным, словно она уже была его женой, и Эдвард с трудом удержался, чтобы не отвернуться.

– Да, так будет лучше, – улыбнулась Ипатия, отложив вязанье. – Чудесная маленькая свадьба в окружении только близких родственников. У меня есть знакомый священник в церкви Святого Петра, недалеко отсюда. Он согласится обвенчать вас в ближайшие дни.

– Я не понимаю. – Флоренс обвела герцогиню и Эдварда растерянным взглядом. – Вы совершенно не расстроены, ваша милость! Кажется, даже рады нашему решению. Я не хотела разочаровать вас, тетя Ипатия! Я думала, что вы взяли меня под свою опеку только для того, чтобы досадить матери Минны и Греты Уэйнрайт...

– Что ж, мне это вполне удалось, разве нет? – Ипатия рассмеялась. – Ты не права, детка. Меня раздражает их семейка, но вовсе не до такой степени, чтобы задумать подобную авантюру. И я горжусь тобой, Флоренс. Сейчас даже больше, чем раньше. Ты осчастливишь моего любимого племянника – разве это не самая лучшая новость!

– Но я всего лишь...

– Всего лишь моя крестница, – прервала ее герцогиня и встала, чтобы запечатлеть поцелуй на щеке Флоренс. – Мы не снобы, девочка. Ты сделаешь честь нашей семье, породнившись с нами.

По лицу Флоренс потекли слезы, и она закрыла лицо руками. Фред прижал ее к себе и погладил по голове. Вид у него был гордый.

– Ну-ну, – тихо произнес он, – не плачь, все будет отлично.

– Вы все так добры ко мне, – всхлипнула девушка. – Не знаю, как вам отплатить за ваше доверие.

– Ты можешь отплатить нам, если просто будешь счастлива. Это все, что нам требуется, – сказал Фред.

При этом он взглянул на Эдварда, с удивлением отметив, что на мгновение на лице брата промелькнуло странное, жесткое выражение, которое тотчас сменилось обычной вежливой маской. Он кивнул Фреду, словно заключив с ним соглашение. Ему было не по себе, что они всей семьей пытаются использовать Флоренс, и то, что они желают ей добра, не смягчало чувства вины.

Нет, они не обманывают ее! Они спасают ее от тяжкой доли обедневшей сироты. Глядя на Фреда, нежно прижимавшего Флоренс к груди, Эдвард понимал, что эта девушка и его брат создадут отличную пару. Не такую, как была у его отца и матери, когда один холоден как лед, а вторая несчастлива и одинока.

– Мы все желаем тебе счастья, – сказал он мягко.

Флоренс обернулась на него. Щека ее все еще прижималась к плечу Фреда. Ее глаза озадачили его – в зеленых омутах на миг отразилась невероятная тоска, и огромные слезы, стоявшие в них, показались ему слезами печали. Глаза Флоренс обезоружили его и потрясли.

«Господи, помоги мне, – подумал он с ужасом, – да я люблю ее!»

– Спасибо, – произнесла Флоренс таким голосом, словно его пожелание было для нее важнее всех прочих. – Я счастлива, что стану частью вашей семьи.

Она протянула ему руку – маленькую изящную ладошку. Решив, что совершает самый трудный поступок в жизни, Эдвард пожал и отпустил ледяные пальцы Флоренс.

Глава 6

Эдвард желал, чтобы брат и Флоренс поженились как можно быстрее, но у герцогини было иное мнение на этот счет. В целом она поддерживала идею племянника, но считала слишком скорую свадьбу признаком дурного тона. Нужно было выдержать около полугода, чтобы брак не вызвал никаких подозрений.

– Да это просто неприлично! – говорила она.

Эдвард почти согласился с ней, как вдруг произошло непредвиденное событие. Герцогиня первая узнала об осложнениях и поспешила поставить племянника в известность.

В то утро Эдвард как обычно завтракал, одновременно просматривая газету. Подъехавший экипаж тетки он заметил в окно и сразу понял, что произошло нечто серьезное: Ипатия никогда не являлась без предупреждения. Она даже не дождалась, пока Эдварду доложат о ее прибытии. Вместо этого она сама ворвалась в дом, быстро направившись в столовую. Эдвард внимательно смотрел, как тетка усаживается в кресло. От его взгляда Не укрылось то, что шляпка Ипатии сегодня подобрана не в тон платью, да и трость позабыта дома.

– У нас проблемы, – заявила герцогиня, сдирая одну за другой перчатки с рук. Она проделала это так зло, словно каждая из них была ее личным врагом. Вслед за перчатками последовала шляпа.

Эдвард с трудом проглотил последний кусок тоста: под шляпой Ипатии обнаружился торчавший вверх локон, словно позабытый в спешке. Понимая, что тетке необходимо успокоиться, Эдвард пододвинул ей свою чашку с дымящимся чаем.

– Что именно за проблемы?

Хищный нос Ипатии гневно дернулся. Эдвард видел ее в подобной ярости лишь однажды, когда отец высек его розгами. Фреду тогда только исполнилось шесть лет, и граф решил, что тому самое время поучаствовать в охоте на лисий молодняк. Считалось, что самые юные охотники могут потренироваться загонять дичь, пока та еще не достигла зрелого возраста и не научилась как следует прятаться и заметать следы. Фредди был в восторге. Тогда он еще не знал, что отец задумал заставить его принять «первое боевое крещение» охотника, убив загнанную лису, которую обычно отпускали на свободу. Когда граф протянул ему ружье и велел выстрелить лисе в голову, Фред затрясся в истерике – неудивительно, принимая во внимание то, что мальчик все еще спал с плюшевым кроликом. Если бы не вмешательство Эдварда, граф добился бы исполнения своего приказа и оставил бы глубокую рану в сердце младшего сына. Но гнев отца пролился на Эдварда: он высек его розгами.

Эдвард знал, что граф раскаялся в своем поступке. Он очень быстро овладел собой, подхватил Фредди, посадил его на свое плечо и нес так почти до самого дома. Когда Ипатия узнала о жестокости своего брата, она ворвалась к нему и залепила оглушительную пощечину, которую тот принял стоически, как заслуженную кару.