Стальная Крыса - Гаррисон Гарри "Феликс Бойд"

Я не стал спешить с ответом и обдумал ее слова со всех сторон.

— Что значит это слово «мы»? Каким образом я вписываюсь в эту картину?

Откинувшись на спинку кресла, Анжелина убрала со лба золотистый локон. Затем она лучезарно улыбнулась мне.

— Я хочу, чтобы вы участвовали в этом деле, — вкрадчиво проворковала она. — В качестве партнера. Сначала мы держим впереди графа, а после победы убираем его. Дальше действуем только вдвоем. Согласны?

— Ну… — нерешительно произнес я. — Ну, — снова повторил я, уже усвоив смысл сказанного.

Впервые за всю свою жизнь я почувствовал, что мне не хватает слов. Я принялся мерить комнату шагами, пытаясь собраться с мыслями.

— Конечно, дареной ракете в дюзы не смотрят, но почему я? Простой, работящий телохранитель, который спит и видит, как бы вернуть обратно свои поместья и титул. И такой скачок — от посыльного до президента. С чего бы это все?

— Зачем спрашивать, когда тебе и так все известно? — сказал она и улыбнулась так, что температура в комнате поднялась градусов на десять. — Ты в этом деле разбираешься не хуже меня, к тому же тебе это нравится. Вдвоем мы организуем такой переворот, какого еще не знали во всей Галактике. Ну как?

Пока она говорила, я расхаживал взад-вперед. Затем она встала и взяла меня за руку, прекратив мое бесполезное передвижение по комнате. Меня обожгло от этого прикосновения. Улыбнувшись, она приблизила ко мне свое лицо и произнесла так тихо, что я едва расслышал:

— Это будет прекрасно… Ты и я… вместе.

Еще бы! Случаются моменты, когда слова не нужны, и тогда говорит ваше тело. Сейчас был именно такой момент. Мои руки сами обняли Анжелину и прижали к моему телу, а наши губы встретились.

На какое-то мгновение она крепко обняла меня и ее губы ожили. Но это закончилось так быстро, что я даже засомневался — было ли все это на самом деле или нет? Теплота куда-то исчезла, и чары пропали.

Она не сопротивлялась и не вырывалась из моих объятий, но ее губы вдруг стали безжизненными, а глаза пустыми. Так она и стояла, пока мои руки сами собой не опустились. Я отошел в сторону, а она села в кресло.

— Что-нибудь не так? — не своим голосом спросил я.

— Всем вам подавай смазливое личико… — По ее щекам катились слезы. Никогда она еще не высказывала своих искренних чувств. — Неужели все мужчины одинаковы?

— Неправда! — воскликнул я, непонятно почему разозлившись. — Ты сама хотела поцеловать меня… Не отрицай этого! Что с тобой произошло?

— А ее бы ты поцеловал? — крикнула Анжелина, охваченная чувствами, которых я не в силах был понять.

Сдернув с шеи цепочку, она швырнула ее мне. На ней висел маленький медальон, еще хранивший теплоту ее тела. Я лишь мельком успел взглянуть на фотографию внутри медальона, как Анжелина, передумав, вырвала цепочку у меня из рук. Вытолкав меня из комнаты, она захлопнула дверь и загрохотала засовами.

Охранник удивленно поднял брови, но я не обратил на него внимания и отправился к себе. На какую-то долю секунды мои эмоции заглушили голос разума, и то же самое, очевидно, случилось с Анжелиной. Но что означала ее внезапная холодность? И что это за фотография? Зачем она носит ее с собой?

И хотя я лишь мельком взглянул на нее, этого было вполне достаточно. На фотографии была изображена молодая девушка, возможно ее сестра. Бедняжка, один из ужасных примеров того, что в природе возможны любые комбинации. Она была безобразно уродлива, другого слова и не подберешь. Дело не в горбатой спине, кривой челюсти или огромном носе. Все черты составляли единое отталкивающее целое. Мне она не понравилась. Но при чем тут?..

И тут меня словно обухом по голове ударило. Какой же я был дурак! Анжелина на мгновение позволила мне заглянуть в свое темное прошлое.

Конечно, девушка на фотографии и была Анжелина.

Теперь все стало на свои места. Много раз, глядя на нее, я поражался, как за такой ангельской внешностью может скрываться такой извращенный ум. Теперь я понимал, что первоначально этот ум находился в совершенно другой оболочке. И мужчины страдают от уродства. Что уж говорить про женщин. Как жить на свете, если каждое зеркало — враг, а люди при встрече спешат отвернуться? А как быть, если к тому же природа наградила проницательным внутренним «я», которое все видит, все сознает, делает соответствующие выводы, замечая даже малейшие признаки отвращения?

Другая девушка могла и покончить с собой, но только не Анжелина. Я мог лишь предполагать, какой путь выбрала она. Ненавидя себя и презирая весь мир с населяющими его людьми, она без малейших угрызений совести шла на любое преступление, чтобы добыть деньги. Деньги на операцию, чтобы исправить хотя бы один физический недостаток. Потом ей понадобились деньги для последующих операций. Возможно, кто-то стал на ее пути, и она не задумываясь убила его, может быть даже получив от этого удовольствие. Медленный путь через преступления и убийства к красоте. И за время этого пути мозг, родившийся в уродливом теле, претерпевал кошмарные изменения.

Бедная Анжелина. Я мог бы пожалеть ее, если бы забыл о трупах, которыми она усеяла весь свой путь. Какая трагическая судьба у этой бедной одинокой девушки: выигрывая одно сражение, она проигрывала другое. Деньги, которые она платила за операции, помогли придать ее телу превосходные, даже ангельские формы. Но мозг во время этого процесса деформировался и скоро стал таким же уродливым, как раньше тело.

Но если можно изменить тело, почему нельзя изменить мозг? Может быть, я смогу что-нибудь для нее сделать?

Размаху моих мыслей мешали тесные стены комнаты, и я вышел на свежий воздух. Близилась полночь, все ворота и двери были закрыты, а внизу, наверное, уже выставили охрану. Не желая давать ненужные объяснения или пользоваться отмычкой, я поднялся наверх. В этот час сады, разбитые на крыше, пустынны, и я смогу побыть там в одиночестве.

На Фрейбуре нет луны, но ночь стояла ясная, а звезды освещали все вокруг. Охранник на крыше отдал мне честь, и я заметил, как в его руке мелькнул огонек сигареты. Надо бы сделать ему замечание, но голова у меня была занята другими мыслями. Завернув за угол, я облокотился на парапет и невидящим взглядом уставился на темные вершины гор.

Но что-то беспокоило меня, и через минуту меня осенило. Охранник! Он курил, хотя на посту это запрещено. Есть у меня такой недостаток, как излишняя придирчивость. Во всяком случае, меня это раздражало, и я хотел вернуться, чтобы сказать ему пару ласковых слов.

Однако на прежнем месте я его не нашел. Что ж, должно быть, он ходит по маршруту и не теряет бдительности. Я уже хотел возвратиться, как вдруг заметил сломанные цветы, свисавшие с края крыши. Я глазам не мог поверить, ведь граф так заботился о своем саде, обходя его каждый день. А когда я увидел среди цветов темное пятно, у меня появилось нехорошее предчувствие.

Это был часовой — мертвый или без сознания. Я не стал это выяснять. Только с одной целью здесь мог появиться кто-нибудь чужой. Чтобы убить Анжелину. Ее комната располагалась на самом последнем этаже, прямо подо мной. Бесшумно подбежав к краю крыши, я перегнулся через парапет. Пятью метрами ниже белела площадка ее балкона, на котором притаилась какая-то черная бесформенная фигура.

Мой пистолет остался в комнате. Это был один из тех немногих моментов, когда меня застали врасплох. Моя забывчивость могла стоить Анжелине жизни.

Все эти мысли пронеслись в голове за те секунды, пока я ощупывал парапет. Пальцы наткнулись на блестящий шарик, из которого тянулась невидимая нить, тонкая, но прочная, как канат. Убийца спустился при помощи небольшого приспособления, выпускающего из себя нить на манер паука. Нить представляла собой мономолекулярную субстанцию, способную выдержать вес человека. Я не мог спуститься по ней, иначе мне как бритвой разрежет руки.

Оставался только один способ попасть на крохотный балкон, висевший над двухкилометровой пропастью. Решение еще не сформировалось в моей голове, когда я залез на парапет. На мгновение я остановился, пытаясь удержать равновесие. Окно подо мной бесшумно распахнулось, и я прыгнул вниз, стараясь попасть в убийцу.