Не муж, а мед! - Лора Энтони

На руках Кэла лежал обмякший, как тряпичная кукла, Трэвис. Его лицо было белым, как мел. Голова беспомощно откинулась.

— Что случилось? — Дейзи казалось, что она наблюдает эту сцену со стороны, что все-таки беда случилась не с ее сыном.

— Ребята говорят, что он взобрался на быка. — Голос Кэла дрожал. — Он вообразил себя мною. Фердинанд сбросил его, как пушинку. Он ударился головой.

Его плечи затряслись, когда он опустился на колени, все еще крепко прижимая к себе Трэвиса.

— О Господи, — убивался Кэл. — Это из-за меня. Я виноват во всем.

— Я вызову «скорую», — вызвался Микки Стэндиш.

— Вот его шляпа, мэм. — Сын Микки, Скотт, светловолосый мальчик на несколько лет старше Трэвиса, протянул Дейзи соломенную ковбойскую шляпу.

Она оцепенело взяла шляпу и погладила шершавую соломку.

— Папа любит тебя, Трэвис, — шептал Кэл на ухо мальчику. Он был вне себя от горя. — Прости меня, прости…

Спокойно, не обращая внимания на страдания Кэла, Дейзи протянула руку и погладила Трэвиса по щеке.

— Милый, — прошептала она. — Это мама. Давай-ка просыпайся!

Как она хотела, чтобы он открыл глаза, обнял ее своими тонкими ручками! Но сын не шелохнулся.

— Если бы только я не брал его на родео. Если бы только не позволил ему смотреть видеофильм. Если бы только я не говорил ему, что однажды он сможет стать наездником на быках, — бормотал Кэл.

— Трэвис! — строго сказала Дейзи. — Прекрати дразнить нас. Ты должен открыть глаза.

— Дейзи, — Кэл посмотрел на нее, — Трэвис без сознания.

— Нет, — возразила она. — Он в сознании. Он просто дурачится. — Она потрясла бесчувственную руку мальчика. — Трэвис, сейчас же прекрати, слышишь?

Господи, только не кома! Она вдруг вспомнила, как на крыльце стоял полицейский и, скорбно склонив голову, сообщал ей и тете Пиви о смерти ее родителей. Вспомнила отчаянный телефонный звонок среди ночи из Нового Орлеана. То был очередной приятель Розы. Он обнаружил ее мертвой на полу спальни, а рядом — пустой флакон из-под лекарства.

Дейзи впилась ногтями в ладони. Она не вынесет, если потеряет еще одного любимого человека. Только не Трэвиса! Только не такого маленького!

— Кэл Кармоди! — закричала она. Ее душевная мука выплеснулась наружу, как река из берегов. — Что ты сделал с моим сыном?!

Глава десятая

Белоснежный и бесконечный больничный коридор протянулся между приемным покоем и отделением скорой помощи, куда санитары забрали Трэвиса. Над головой гудели и мерцали лампы дневного света. Пациенты и их родственники сидели на пластиковых скамейках, ожидая своей очереди. Время от времени оживал громкоговоритель, и бесстрастный голос направлял сотрудников больницы то в одно, то в другое отделение. Кэл взирал на все тупо и безучастно. Воздух, наполненный резким запахом антисептика, вызвал у него воспоминания о той ночи, когда его самого, истекающего кровью, вкатили в такую же больницу.

Кэл машинально потер ноющее колено. Уж он-то знал, каково сейчас Трэвису!

Его сыну больно, и во всем виноват он.

Кэл закрыл лицо руками. Он поощрил интерес Трэвиса к скачкам на быках. Втайне ему было приятно видеть, как говорят в сыне его гены. Движимый мужским тщеславием, он радовался изменениям, которые вызвал в ребенке. Под его влиянием Трэвис из неуверенного и робкого превратился в смелого и энергичного мальчугана. Но в результате случилась беда.

Беда, которой он не предвидел.

Воспитание ребенка сопряжено с большей опасностью, чем он предполагал. Он ошибался, сосредоточившись мыслями лишь на предстоящих удовольствиях от своего отцовства. Роль родителя оказалась куда серьезнее.

Дейзи была права. Он действительно безответственный, и эта безответственность может стоить жизни его сыну.

Ему не следовало приезжать в Иглтон. Дейзи и Трэвис прекрасно обходились без него. Теперь он испортил всем жизнь, убедив Дейзи выйти за него замуж.

Дейзи.

Сейчас она была с Трэвисом. Доктор сказал, что родители могут зайти в палату по одному. Дейзи настояла пойти первой.

Микки Стэндиш и остальные друзья ушли несколько часов назад. Кэл расставался с ними со смешанным чувством облегчения и отчаяния. Можно дать свободный выход своему горю, но, с другой стороны, не хотелось оставаться одному.

— Мистер Кармоди?

Кэл поднял голову.

Перед ним стояла молодая медсестра.

Кэл затаил дыхание. Он внимательно смотрел на сестру. Глаза ее были настороженными, выражение лица — хмурым. Его сковал страх.

— Да?

Она наградила его легкой улыбкой. Тепло облегчения разлилось в нем.

— Ваш сын пришел в сознание. Чувствует себя хорошо, но на всякий случай доктор хочет оставить его здесь на ночь. Вы можете подняться к нему в палату.

— Спасибо, — ответил Кэл, благодарно пожимая ей руку. — Спасибо за все.

— Пожалуйста, — снова улыбнулась сестра и исчезла за дверью.

Кэл помедлил с минуту, качаясь, как дерево на ветру. Стоит ли ему остаться? Или надо уйти? Что будет лучше для Трэвиса и Дейзи?

Он любил их обоих с неистовой силой. Больше всего на свете он хотел быть с ними. Здесь, в Иглтоне, он наконец нашел свое счастье.

Тем не менее он понимал, что должен действовать не только в своих интересах. Ничто не имело значения, кроме Трэвиса и Дейзи: ни его карьера, ни мнение родных, ни даже то, чего он хотел от жизни. Прежде всего муж и отец. Семья на первом месте. Сейчас и всегда.

И им будет лучше без него.

Кэл понял, что принял решение еще несколько часов назад, сидя в приемной. Он оказывал дурное влияние на сына, и его действиям нет оправдания. И он не будет просить прощения у Дейзи. Он его не заслуживает.

Завтра он уедет. Но сначала переведет деньги на банковский счет Дейзи. Потом пойдет к адвокату оформить бумаги для развода. Рэнди Ховарду он скажет, что согласен на операцию. Разве теперь имеет значение, что он рискует остаться калекой? Без Дейзи от жизни нечего ждать. А если операция пройдет удачно, он, по крайней мере, похоронит свое горе в последнем утешении — в скачках.

Повернувшись на каблуках, Кэл побрел к пневматическим дверям. Они открылись перед ним, выпустив его в беззвездную ночь. Он радовался, что Трэвис так и не узнал тайну своего происхождения. Дейзи была прозорливее его. Или она знала его лучше, чем он сам.

Совсем упав духом, Кэл тяжело вздохнул и направился к пикапу.

Не оборачивайся, приказал он себе.

Он влез в автомобиль и завел мотор. Слезы слепили его.

— Все к лучшему, Кармоди, — произнес он вслух. — Все знают, что тебе никогда не стать хорошим мужем и отцом.