Любовь и предательство - Хелен Майерс

     — Это был не просто секс, — тихо заметила она.

     Ему хотелось поспорить, но как он мог это сделать, когда его тело заявляло, что он снова хочет ее? Начиная испытывать отчаяние, он пробормотал:

     — Называй это как хочешь, но беда в том, что мы глупо рискнули и не приняли никаких мер предосторожности.

     — Боишься, что я забеременею, стану преследовать тебе через суд и потребую возбудить дело об установлении отцовства? Мой опыт подсказывает, что судья не примет дела к рассмотрению и не станет тратить время впустую на очевидное.

     — Не шути этим!

     — А почему бы и нет? Ты пытаешься скрыть, что тебе это небезразлично, но ты рад, что я теперь знаю правду.

     — Оставь, пожалуйста!

     Она внимательно вгляделась в его лицо.

     — Хорошо. О чем ты хочешь тогда поговорить, если прошлое под запретом? Так же, как, впрочем, и твоя семья, и наши чувства. О нашем сыне? К тому времени, как я дам тебе его всесторонний портрет, он изменится и превратится в свою полную противоположность. Я все понимаю, — продолжала она, прижимаясь к нему, — так почему бы нам вообще не отбросить разговоры в сторону?

     — Тейлор...

     — Займись лучше со мной сексом.

     Пальцы ее, словно эльфы, запорхали по его груди, успокаивая и одновременно возбуждая. Нежные бедра ласкали его бедра.

     — Тебе нравится, когда я так говорю? Должно нравиться. Я чувствую, как ты... снова весь напрягся.

     Ее прикосновения опаляли его кожу, а внутри... внутри желание разрасталось еще сильнее, чем прежде.

     — Что ты хочешь доказать? — проворчал он, раздираемый желанием обладать ею и стремлением возненавидеть ее за ту власть, какую она приобрела над ним.

     — Что на этот раз меня будет не так легко оттолкнуть. Теперь, ради того, чтобы остаться с тобой, я сделаю все, что захочешь, стану такой, какой пожелаешь. Просто займись со мной любовью, Хью, — шептала она, притягивая его все ближе и ближе до тех пор, пока ее дыхание не защекотало его губы. — В этом мы никогда не причиняли боли друг другу.

     Когда кончик ее языка скользнул по его нижней губе и коснулся языка, он понял, что она победила. Этого нельзя больше отрицать так же, как невозможно заставить сердце прекратить биться с такой силой, что, казалось, его стук отдавался в ушах.

     — Только не здесь, — хрипло произнес он.

     — Тогда где же?

     — Я покажу тебе.

     Койка, куда ее отнес Хью, выглядела ужасно, но это было единственное имеющееся здесь спальное место. Комнатенка была почти такой же маленькой, как кабинет ее отца, и только дверь служила для вентиляции.

     Наконец, приподнявшись, Хью тихо выругался и лег рядом с ней.

     — Я совсем тебя раздавил.

     — Нельзя раздавить жидкость, в которую я, похоже, превратилась.

     Он вытащил уголок простыни, комком лежавшей под ней, и вытер ее влажную кожу.

     — Извини. Держать себя в форме в тюрьме — это тоже способ убить время, но крепкие мускулы сделали меня тяжелее.

     Она не могла поверить своим ушам, что он извиняется перед ней.

     — Ты потрясающий мужчина, Хью. Я ни на что не жалуюсь, только на жару. Пот на теле женщины не считается сексуально привлекательным.

     — Но тебе и он идет.

     — Да уж, конечно.

     Хью отбросил простыню, протянул руку назад и нажал кнопку настольной лампы. Романтический голубой свет резко сменился грубой флюоресцентной реальностью.

     Готовая протестующе застонать, Тейлор увидела напряженное выражение, появившееся на лице Хью, когда он принялся изучать ее тело и, подобно слепому, использующему шрифт Брайля, читать ее руками от головы до лодыжек.

     Почувствовав своим бедром, как в нем вновь нарастает возбуждение, она тихо простонала:

     — Ты не человек.

     — Очень даже человек. Просто слишком долго лишенный радостей жизни.

     Губы их слились, языки словно щекотали и поддразнивали друг друга, и вскоре, как всегда у них бывало прежде, самый невинный нежный поцелуй превратился в непреодолимое желание проникнуть в тело друг друга.

     На этот раз Хью издал полный отчаяния стон и, оторвавшись от ее губ, прижался лицом к животу.

     — Конечно, — заплетающимся языком продолжил он объяснение, — видеть свою первую и единственную возлюбленную рядом с собой обнаженной — это мощный возбуждающий стимул.

     Первую и единственную. Такое признание причинило неожиданную боль, заставившую Тейлор крепко зажмуриться. Она понимала, что он ненамеренно нанес ей этот удар. Или намеренно? Во всяком случае, реальность состояла в том, что оба приняли решения, полностью изменившие их жизни.

     — Время выбрано неудачно, — пробормотал Хью.

     Тейлор не сразу нашлась что ответить. Он сел и пристально посмотрел на нее.

     — Это тебя огорчает? — спросила она. Раскаленный добела жар горел в его глазах.

     — Черт, да, это огорчает меня. — Выругавшись, он опустил ноги на пол и, повернувшись к ней спиной, сказал уже спокойнее: — Бывали ночи, когда я лежал в своей камере, готовый разбить голову о решетку, чтобы больше не думать о том, что ты можешь быть с кем-то

     Тейлор потянулась к нему, но отодвинулась, когда почувствовала, как он напрягся.

     — Хью... может, это не имеет для тебя большого значения, но у меня был только Джим.

     — О черт, неужели ты думаешь, что я спрашиваю?

     — Ты имеешь право знать. Он хороший человек...

     — Тейлор, тебе лучше остановиться на этом.

     — Но я не могла полюбить его, — продолжала она, не обращая внимания на его предостережение, так как ей необходимо было выговориться.

     — Тейлор!

     — Нам еще повезло, что удалось остаться друзьями, учитывая, какое фиаско мы потерпели как любов...

     Прежде чем она успела закончить, Хью резко развернулся и зажал ей рот рукой.

     — Прекрати! Неужели ты не понимаешь? Это произошло, хотя ты принадлежала мне.

     — Да, это произошло.

     Произошло только потому, что она считала, что он ненавидит ее и что она никогда не увидит его снова. В результате все свои помыслы, всю энергию она обратила на ребенка, которого носила, намереваясь обеспечить ему нормальную жизнь. И слишком поздно поняла, что Хью встанет между нею и любым другим мужчиной. Теперь же ей показалось, что совершенная ею однажды ошибка встанет между ними навсегда.

     Испытывая сердечную боль, она отбросила волосы назад и стала подниматься, но Хью обхватил ее за талию и притянул к себе.

     — Подожди.

     — Отпусти, Хью. Не нужно ничего говорить, и ты, безусловно, не сможешь сказать мне больше горьких слов, чем я сама себе говорю.