Красотки в неволе - Памела Сатран

Он отшатнулся, серые глаза округлились от удивления.

– Все это для того, чтобы я разрешил тебе забеременеть?

– Да.

– И на что же еще ты готова ради этого?

– Купер! – Она предостерегающе взглянула на него. Разговор происходил посреди переполненного ресторана.

– Я должен знать. – Он тащил ее за руку к гардеробу.

Ответила она, только когда они оделись и вышли на улицу.

– Я собиралась быть очень сексуальной.

– В самом деле? – Он сжал ей локоть. – И каким же образом?

– Надела особое белье. И я думала все так обставить: тихая музыка, чуть-чуть стриптиза. – Она сконфуженно засмеялась. – Даже ароматические свечи купила.

– Вперед! Все так и сделаем.

– Но это неправильно! Как будто я хитростью тебя заманила, распалила, а потом, когда ты уж точно не смог бы сказать «нет», снова попросила о втором ребенке…

Он как вкопанный остановился посреди улицы и, наклонившись, посмотрел ей в лицо:

– Ты собиралась меня просить…

– Что?

– Ты не собиралась добиться своего «случайной» беременностью? Ты хотела просить моего согласия?

– Конечно.

Джульетту укололи его слова. Даже после ее признания он мог допустить, что она способна поступить иначе.

– Тогда ответ – да! – объявил Купер.

У Джульетты перехватило дыхание. Ей не послышалось? Он в самом деле это сказал? – Что?

– Ответ – да! – повторил он, снова взял ее под руку и повлек вдоль ветреной улицы, туда, где маяком сияли огни отеля, обещая начало иной жизни.

Она набрала полную грудь воздуха и на ходу прижалась к нему. Ее дыхание вилось в мо розном воздухе светлым облачком.

– Да! – Он стиснул ее локоть так крепко, что не осталось никаких сомнений. – У нас будет еще один ребенок.

14. Анна

Кто сказал, что она печет торт для него? Вовсе не для него. Но нужно же опробовать рецепты, которые потом смогут пригодиться ей в ресторане. В ресторане ее мечты. К тому же торт «Красный бархат» – лучшее средство против холода и ветра этого воскресного полдня со сверкающими за кухонным окном сосульками. И Клементину после выходных, проведенных с Дамианом в номере манхэттенского отеля, хотелось побаловать. Нет сомнений, все это время они набивали животы исключительно биг-маками. Клементина, правда, предпочла бы белый торт с шоколадной глазурью, а «Красный бархат», по чистой случайности, – любимый торт Дамиана.

Совершенно все равно – будет он рад или нет. Она уже продержалась все Рождество, весь Новый год и еще целый месяц. Целый месяц его ночных телефонных звонков и визитов по выходным к Клементине, которые он пытался превратить в визиты к Анне. Она выдержала долгие часы дочкиных слез и еще более долгие часы собственной тоски по нему. Теперь уже должно полегчать.

Так почему она печет торт?

Надо же им поговорить, объясняла она сама себе, намазывая глазурь. Сливочную глазурь, густо-красного цвета, разумеется. Спокойно, без лишних эмоций поговорить. До этого она была слишком зла, чтобы даже впустить его в дом – выставила на крыльцо два чемодана с его вещами, с курьером отправила ему пленки и сценарии, а все остальное, все, что могло напомнить, от чего к глазам подступали слезы, спрятала в коробки. Теперь, когда первая, самая острая боль утихла, им действительно нужно поговорить – о Клементине, о деньгах, о будущем. О будущих. О двух разных будущих.

За тортом такой непростой разговор может пройти легче.

Анна рылась в глубине битком набитого, засыпанного крошками буфета – где тут разбираться в буфетах, когда еле-еле хватает времени смахнуть пыль со столов. Ну, где же это блюдо для тортов? Ага, вот оно… Господи, ведь его подарила мать Дамиана. Еще одно доказательство, как тесно переплелись их жизни.

В последний месяц Анна занималась стряпней больше, чем за все семь лет, что они живут в этом доме. Это отвлекало, давало удовлетворение. На кухне можно расслабиться, можно готовить вместе с Клементиной или в одиночестве. В праздники она бегала по подружкам, а теперь сама углубилась в кухонные дела: пекла кексы и халу, делала пирог из сладкого картофеля и паштет из гусиной печенки. А когда Лиза попала в больницу, готовила обеды для Томми и ребятишек и всякие лакомства для самой Лизы. Та, конечно, рассыпалась в благодарностях – и откладывала ореховую помадку и мандариновый джем в сторонку. Чтобы потом, как подозревала Анна, выкинуть в помойное ведро. Кухня взывала о помощи. Это очевидно. Здесь требовалось полное переустройство еще при покупке дома – незатейливого сооружения двадцатых годов в колониальном стиле, определенно, одного из самых скромных жилищ в Хоумвуде. Со временем Анна перестала замечать неказистые щербатые буфеты и поцарапанные столы. Если начистоту, она многое перестала замечать. Она не винила себя за то, что произошло в Лондоне. Их брак оказался весьма далек от идеального, каким он ей виделся. Конечно, порой ее посещали подозрения, что не все у них ладно. Но она прогоняла их, полагая, что у всех жен бывают дурные предчувствия, но мудрые жены не обращают на них внимания.

Но может быть, – думала она, устраивая торт на обеденном столе, подправляя на губах яркую помаду, которой уж было перестала пользоваться, и выжидательно поглядывая на сумерки за окном, – может быть, ей следовало быть более требовательной к нему? Решительней заявлять о собственных желаниях, настаивать на переменах, которые ей нужны? Как это делает Дейдра. Или взять бразды правления в свои руки, как сделала бы Лиза. Тихоня Джульетта – и та обрабатывает Купера насчет второго ребенка. Лишь она, поглощенная и очарованная чувственной силой их отношений, охотно закрывала глаза на все остальное.

А тогда, в Лондоне, не поступила ли она опрометчиво, сказав, что больше не хочет быть с ним? А вдруг у них еще есть шанс? Эта мысль вызвала такую дрожь во всем теле, что Анна даже испугалась.

По деревянной лестнице застучали шаги. Анна бросилась открывать дверь. Вместе с клубами морозного воздуха в дом ворвалась дочка. Дамиан неуверенно топтался на пороге.

– Ты тоже можешь войти. – Анна отступила в сторону и улыбнулась.

Чтобы он понял – она настроена дружелюбно.

Он не поверил своим ушам:

– Правда?

– Правда.

Вошел в дом, огляделся, словно никогда прежде здесь не бывал. Повернулся к ней:

– Пахнет умопомрачительно!

– Торт. – Она мотнула головой в сторону гостиной, где красовалось ее кулинарное чудо и словно бы приглашало, как в «Алисе в стране чудес»: съешь меня и преобразись.

Именно об этом мечтала Анна, затевая стряпню, – о чуде, которое вернет его. И ее тоже.

– Хочешь кусочек?