Знак Близнецов, Потерянный рай - Андрей Ливадный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дистанция была ужасающе короткой, и нервы противника не выдержали еще одной безмолвной, внезапной и сумасшедшей лобовой атаки. Они инстинктивно рванулись в стороны, чтобы избежать столкновения, но этому воспрепятствовали отвесные стены ущелья. Один из пилотов все же справился с управлением и свечой взмыл вверх, второму же не хватило не то скорости реакции, не то доли везения, и его машина врезалась в стену каньона.
Оглушительный взрыв потряс древние скалы, и в этот момент истребитель Антона вырвался наконец из теснины!
Вторая машина стремительно удирала. Ее пилот струсил. Он не мог тягаться с противником, хоть тот и не сделал по нему ни одного выстрела. Антон хрипло закричал от восторга. Было что-то дьявольское в этой картине: вставший на ребро горизонт, серые скалы, нежная голубизна прозрачного утреннего неба, и жирный шлейф черного дыма, утекавшего в лазурные небеса, где плавали перистые полосы призрачного небесного тумана…
Он выровнял машину, и в этот момент где-то сзади, за кабиной пилота, в районе ходовых секций, возник заунывный дребезжащий звук.
Чуткий, восприимчивый слух пилота мгновенно различил этот характерный, бьющий по нервам скрежет и звон изломанного металла. И, словно подтверждая все самые нехорошие предчувствия, на пульте управления злобно вспыхнули сигналы тревоги.
На аварийном табло появилась надпись:
«ИЗЛОМ ШЕЙКИ ОСИ ВЕДУЩЕГО ВАЛА ПРАВОЙ ДВИГАТЕЛЬНОЙ УСТАНОВКИ».
Просто не выдержал металл.
Антон в горьком отчаянье на мгновение прикрыл глаза, чувствуя, как машина с одним работающим двигателем начинает медленно, но неумолимо валиться набок.
Теперь у него оставался единственный выход.
Стиснув зубы, он одной рукой на ощупь нашел рычаг катапультирования и нажал его вниз, одновременно второй рукой оборвав кабель питания двигательных секций.
В следующий момент жесткий удар аварийно-спасательной катапульты швырнул его в лазурные небеса…
Глава 2
УСЛОВИЯ ВЫЖИВАНИЯ
Для каждого человека слово «ненависть» несет в себе свой определенный и сокровенный смысл.
Для Антона Вербицкого оно означало жестокую, без компромиссов и правил борьбу до полного физического уничтожения противника. С точки зрения прошлых лет — он был безумен. С точки зрения настоящего — постоянная, изматывающая, выжигающая его изнутри борьба была единственным способом сохранить рассудок.
От удара о твердую почву он на несколько мгновений потерял сознание и потому не видел, как автопилот его истребителя пытался посадить покалеченную машину. Вырвав жгут питания двигательных секций, он отключил тем самым второй, неповрежденный, двигатель, давая автоматике возможность честно выполнить свои функции.
Обгоревшая машина со смятыми закрылками и простреленным в одном месте бортом неуклюже планировала на коротких крыльях, пока не чиркнула брюхом по скалам, издавая зубовный скрежет раздираемого металла. Истребитель несколько раз подбросило, развернуло вокруг своей оси, проволокло по хаотичному нагромождению валунов, и, наконец, он застыл на краю небольшой расселины, накренившись на одно крыло, словно покалеченная птица.
В этот момент Антон очнулся. Он лежал, скрючившись в объятьях амортизационного каркаса, и перед его глазами, в расселине камня, гнулся под порывами ветра пучок выцветшей, желтовато-зеленой травы.
«Хлорофилл… — пришла в голову отстраненная мысль. — Значит, планета кислородная…»
Он, видимо, сильно ударился головой, если думал о таких вещах, когда где-то в небесах кружил перехватчик противника. Он не собирался задерживаться тут дольше, чем потребуется ему для того, чтобы овладеть тем самым штурмовиком… Застонав от боли, он разогнулся, расстегнув пластиковые дуги и освободившейся ногой отпихнув в сторону остатки кресла.
Поднявшись на четвереньки, он едва не рухнул от слабости и боли. К горлу подкатила тошнота. Он застонал, сдерживая рвущийся наружу желудок, с яростью урезонивая собственный вестибулярный аппарат. Несмотря на то, что под ним был твердый и холодный камень, организм никак не хотел воспринимать реальное положение вещей, и скала вращалась перед затуманенным взглядом Антона, словно он все еще падал…
Из поднебесья накатился надсадный рев турбин.
Антон встрепенулся и рывком сел. Он знал, что его противник вернется, но не думал, что это произойдет так быстро. Антон рассчитывал, что тот сядет рядом с его подбитой машиной, и тогда овладение кораблем сведется к короткой рукопашной схватке с любопытным пилотом.
Рев нарастал, и он, насилуя самого себя, боком начал отползать под укрытие наклонной скалы.
В следующий момент он убедился, что имеет дело с отменным ублюдком. Черт побери… Он сражался с ними яростно, безумно, но честно…
Рев накатывался на него, и вместе с ним по земле и скалам бежали две непрерывные строчки разрывов, неумолимо настигая ползущего боком Антона. Он судорожно дернулся, пытаясь рывком встать на колени, но в следующий миг сокрушительный удар впечатал его в землю.
Он упал, распластавшись по скале, вдребезги расколов забрало своего гермошлема, а султанчики разрывов, оставив на его спине черную уродливую отметину, пробежали еще с десяток метров, осыпая все вокруг каменной крошкой.
Вой начал отдаляться.
Антон привстал, испытывая мучительную боль, судорожно вдыхая холодный, горьковатый воздух планеты и чувствуя, как по разбитому лицу и простреленному боку текут горячие струйки крови.
У него было не больше минуты, чтобы укрыться от следующей очереди.
В полубессознательном состоянии, действуя по большей части рефлекторно, он пополз, не выбирая направления, с единственным стремлением найти какую- нибудь щель, где можно будет залечь, достать оружие и подороже продать свою жизнь…
Перед глазами полыхали оранжевые круги. Он то терял сознание, то обретал его вновь. Подтягиваясь на руках, он тянул свое тело прочь с открытого места, сам не подозревая того, что движется прямо к краю обрыва…
На душе Антона в этот миг было тепло и спокойно…
Он видел пламенеющие столбы раворов во всем их ночном великолепии… Глупая ухмылка жабоклюва в загоне национального парка… Памятник экипажу «Кривича» на том месте, где пятьсот лет назад совершил посадку тот легендарный корабль…
Он помнил, что список имен, высеченных на куске настоящей обшивки колониального транспорта, установленном в качестве мемориальной плиты, начинался с фамилии Галанин, сразу за которой в списке основного экипажа шел Андрей Вербицкий, его далекий предок…
Еще один метр…
Он в очередной раз подтянулся на руках, теряя сознание от боли, но в черном мраке небытия, словно гигантская серая птица, кружила его ненависть к тем, кто пришел из глубин Галактики, с проклятой и желанной прародины… Они хотели забрать то, что в течение пятисот лет бережно и гордо вынашивалось в сознании новых и новых поколений элианцев, — их независимость…
Пальцы Антона внезапно ощутили пустоту, и до его помутившегося сознания сквозь вереницу ирреальных образов дошло ощущение того, что он сорвался и катится по бесконечному горному склону…
Потом пошел дождь…
…Он очнулся в полной темноте.
Вокруг была вода. С небес доносился раскатистый рокот грозы, и черный купол небосвода то и дело рассекали косые, ветвистые зигзаги молний…
Сквозь разбитое забрало гермошлема по лицу хлестали прохладные струи дождя.
Его лихорадило, спина и бок горели огнем, все тело сотрясала крупная дрожь…
Несколько минут он лежал, даже не пытаясь пошевелиться, просто глядя в черный купол небес, где сполохи молний высвечивали темные лохматые тучи.
Несмотря на лихорадку и саднящую боль, на душе Антона было тепло и спокойно. Он даже улыбнулся разбитыми и потрескавшимися губами.
Его безумие, его ненависть, его война, все пришло к концу…
Он умирал.
Потом в глухой дождливой ночи раздался душераздирающий вопль какого-то существа, и ощущение безмятежного покоя моментально исчезло.
Он нашел в себе силы и приподнялся на локте, превозмогая слабость и боль.
Странно, но он совершенно не хотел возвращаться ни в какую реальность. Где-то сбоку прошелестели осторожные шаги. Вопли не прекращались, наполняя темноту ощущениями страха.
Антон прислушался. Шаги кружили вокруг него.
На что он надеялся, когда пополз вверх по каменистому склону?
Впоследствии он так и не смог ответить на этот вопрос. Просто в какой-то момент к нему вернулась вся ярость и боль, испытанная им за последние часы. Было нестерпимо обидно, что какая-то тварь уже восприняла исходящую от него обреченность и кружит, терпеливо ожидая, когда можно будет полакомиться куском свалившейся с небес падали…
