Полвека на флоте (со страницами) - Юрий Пантелеев

Подводных лодок в бригаде было много, они распределялись по пяти дивизионам.

Ко мне приглядывались не только командир бригады Г. В. Васильев, но и сам командующий флотом И. К. Кожанов, интересовавшийся работой слушателей академии. Позже я узнал, что меня наметили оставить после академии начальником штаба в этой же бригаде. В конце концов так и вышло.

Бригада все расширяла свое хозяйство. Стало известно, что для нас строится береговая база. Удивляло одно: для нее подобрали единственный на Черном море замерзающий порт. Подводники забили тревогу, даже обратились в ЦК партии. Но пока вопрос утрясался, база строилась. Разобрались во всем, лишь когда работы приближались к концу. Пришлось все переигрывать. Базу передали морским летчикам, а подводные лодки снова вернулись в Севастополь.

Боевая подготовка проходила по-прежнему строго по плану, но очень осторожно. Погружались лодки лишь в специально отведенных неглубоких местах, все на тех же полигонах «Аз» и «Буки». Особенно придирчиво отрабатывались действия по срочному погружению, дифферентовке, покладке на грунт.

Командир бригады Григорий Васильевич Васильев — опытный подводник, плававший на лодках еще в цар-

[93]

ское время, был требователен и неутомим. Энергия в нем била через край, и, возможно, потому он мог шумно вспылить, но, как человек добрый, быстро отходил. Ценным его качеством были забота о подчиненных и готовность всегда помочь в беде любому бойцу и командиру. Все это знали и шли к нему со своими делами. А вот с начальством Григорий Васильевич разговаривать не умел, был излишне застенчив. Как человек дисциплинированный, он молча слушал не всегда справедливые замечания, никогда не возражал, но потом расстраивался и горько переживал.

Однажды без предупреждения к нам прибыл командующий флотом И. К. Кожанов. Без особых на то оснований он стал возмущаться медленным освоением «малюток». При этом присутствовали командир дивизиона А. В. Крестовский и я. Мы видели, как краснел наш комбриг и даже не пытался оправдываться. Мы с Крестовским переглядывались, не зная, чем помочь своему начальнику. Командующий это заметил.

— Вы, начальник штаба и командир дивизиона, тоже виноваты… Плохо помогаете комбригу. Наступила пауза.

— Что же вы молчите, разве не так? — спросил командующий.

И тут заговорил Андрей Крестовский:

— Нет, не так, товарищ командующий. План боевой подготовки составлен точно по расчету времени на каждую задачу, как того требуют наставления. Вы лично утвердили этот план, и он строго выполняется.

Командующий удивленно смотрел на комдива. Помолчал, а потом сказал:

— В таком случае вы, товарищ Васильев, проверьте все еще раз. Возможно, и я допустил ошибку. Со всеми случается. А вас, товарищ Крестовский, благодарю за смелость и умение отстаивать свое мнение.

Протянул руку каждому из нас и уехал.

Григорий Васильевич готов был расцеловать Крестовского. Это был замечательный, умный командир. Он погиб в Отечественную войну, выполняя боевое задание.

Большую помощь Васильеву оказывал начальник политотдела бригады А. М. Конопелькин. Я уже говорил, что комбриг бывал излишне горяч. Бывало расшумит-

[94]

ся — не унять. Тогда кто-нибудь спешит к Конопелькину:

— Андрей Михайлович, зайдите к комбригу, его сильно «штормит"…

Конопелькин спешил на выручку попавшему в беду, и «шторм» утихал.

Хочется сказать хотя бы несколько слов об Иване Кузьмиче Кожанове. Это легендарная личность. Еще учась в гардемаринских классах, он вступил в Коммунистическую партию. Принимал активное участие в революции, а в восемнадцатом добровольно ушел на Восточный фронт. Шел ему тогда двадцать первый год. И уже в ту пору он показал себя талантливым командиром. Возглавляемые им матросские отряды одерживали победы над превосходящими силами белогвардейцев и интервентов. Слава об Иване Кожанове летела по всему Поволжью. В двадцатом году он командовал морской экспедиционной дивизией, разгромившей белый десант в Приазовье. После гражданской войны, когда ему было всего 24 года, его назначили начальником Морских сил Тихого океана, по-современному — командующим флотом*. И здесь он оставил о себе память как неутомимый труженик и прекрасный организатор. Затем Кожанов окончил Военно-морскую академию, работал в Японии нашим военно-морским атташе, а теперь вот стал командующим Черноморским флотом. Небольшого роста, худощавый, с быстрыми добрыми глазами, он отличался необыкновенной простотой и доступностью. Его очень любила молодежь. Он был своим человеком и желанным гостем в любом матросском кубрике.

Кожанов не умел, да и не хотел говорить красиво, строить из себя этакого трибуна. Его суждения были всегда конкретными и предельно точными. Поэтому разборы учений под руководством командующего флотом отличались поучительностью. В них всегда детально разбирались тактические действия каждого корабля и соединения в целом. Кожанов терпеть не мог отвлеченных, «стратегических» рассуждений. Однажды, придя на разбор учения, мы удивились, увидев в зале обычную классную доску. После-то мы узнали, что Кожанов очень любит выражать свою мысль графически. Разбор начался. Слово было предоставлено командиру отряда десантных

[95]

кораблей. Он сделал весьма «гладкий» доклад и закончил словами:

— Таким образом, «противник» был разбит наголову! Кожанов встал, медленно прошелся к доске и спокойно сказал:

— Все это очень интересно… Жаль только, что вы накатали много «шаров». А ими врага не убить. Вот смотрите…

И, взяв мел, он набросал схему боя, быстро произвел расчеты. И всем стало ясно, что, если бы бой был настоящим, мы его наверняка проиграли бы. Раскритиковав решения незадачливого командира, Кожанов тут же показал, как следовало бы действовать. Это была замечательная учеба — наглядная и убедительная.

Нашу размеренную жизнь с политзанятиями по понедельникам, с выходами лодок на торпедные стрельбы в другие дни, с генеральной уборкой в субботу и обязательным отдыхом в воскресенье несколько потревожило введение персональных воинских званий для командного состава. Раньше мы различались только по служебным категориям и носили золотые нашивки на рукавах в зависимости от должности. Так, все командиры подводных лодок носили по четыре средних нашивки (ныне это капитан 2 ранга), командиры и начальники штабов дивизионов — одну широкую. Новые звания присваивала специальная комиссия в Москве при Наркоме по военным и морским делам. Списки командиров, получивших звания, публиковались в газете «Красная звезда», которая приходила в Севастополь с утренним поездом. На перроне вокзала раньше всех появлялись жены командиров. Каждой не терпелось первой узнать, какое звание присвоили «моему».