Перезагрузка. «Бывали хуже времена…» - Олег Таругин

В наушниках захрипело, затем донесся на удивление четко слышимый голос сержанта Кирисова, командира третьего танка их взвода:

– «Заслон-восемь», я подбит, горю. Выхожу из бо…

И следом – короткий нечеловеческий крик, оборванный грохотом. И тишина.

Захаров зло выдохнул сквозь плотно сжатые зубы: все, они остались одни. «Заслон-восемь» – позывной его машины, остальные два «заслона» нумеровались «4» и «9». Впрочем, учитывая численное превосходство противника, они и так продержались достаточно долго, неплохо разменяв погибшие машины. Значит, сейчас их очередь… Один танк против двух самоходок и хрен знает чего еще, оснащенного пушками, – несерьезно. Если сейчас не придет помощь, им станет…

– Краснов, отходи, – отчего взводный вызвал его именно так, а не по позывному, Дмитрий не понял. – Все, что смогли, вы сделали. Давай вали в…

Куда именно ему валить, Захаров так и не понял, слишком уж много событий произошло в следующий миг. Снова оглушительно бдзынкнуло по башне, затем какая-то властная и не терпящая возражений сила сорвала его с командирского «насеста» и неслабо приложила об ящик вертикальной боеукладки, швырнув вперед, под казенник пушки. Заорал башнер, причем крик прорвался сквозь застегнутый шлемофон – разъем ТПУ вырвался из гнезда во время падения, Захаров каким-то чудом успел зафиксировать этот факт самым краешком угасающего сознания. Последнее, что он еще осознал, прежде чем провалиться в беспамятство, – в стиснутом броневыми стенками корпуса и башни боевом отделении ощутимо пахнуло гарью и горячим металлом. Затем упала тьма…

Глава 7

Василий Краснов, недалекое будущее

Закрыв глаза, Василий помотал головой: а чего он ждал, собственно?! Что девчушка возьмет и поверит всему этому фантастическому бреду?! И кинется помогать «танкисту из прошлого»? Угу, прямо сейчас. А он сам бы поверил? Нет, конечно, выслушал бы – и во весь опор рванул в особый отдел. Это если на войне. А ежели до нее – в районное отделение НКВД. Там найдется, кому разобраться с подобными путешественниками во времени… Твою мать, что же ему делать? И кто его за язык тянул? А если она сейчас вызовет милицию? (В том, что в этом мире за правопорядком следит именно милиция, он убедился по дороге из магазина – видел на проспекте характерное авто с мигалкой на крыше и надписью «милиция» на дверцах.) Им-то как объяснять, кто он и откуда? Сыграть под перепившего водки ветерана неведомой ему войны, окончательно сошедшего с ума? Ну, так заберут в вытрезвитель, отпишут по месту работы… к чему ломать жизнь хозяину этого тела и этой квартиры? Он-то перед ним ни в чем не виноват… или как раз виноват? Зачем-то же он ставил эти эксперименты, подтверждение которых он только что лично видел на экране неведомого «компа»?

Неожиданно Василий ощутил в груди предательский страх.

А вдруг это какая-нибудь секретная военная разработка?! И он своим глупым поведением поставил ее на грань срыва?! Рассекретил перед первым попавшимся человеком?! Тогда его просто расстреляют… впрочем, может, и к лучшему; вдруг тогда и произойдет обратный обмен их разумами. Хотя, если ТАМ Захаров уже пропал без вести, то неизвестно, что при этом произойдет и куда вернется он, Васька Краснов. Но ведь тогда арестуют и Соню, которую он, так уж выходит, подставил…

Решительно отставив в сторону водку, мамлей торопливо затушил сигарету и двинулся в комнату. Надо же разобраться, как эта штуковина работает, вон, как кассирши в продмаге с ней лихо управлялись, да и соседка тоже. Неужели ж не поймет, не разберется? Хотя, конечно, танковый прицел или командирская панорама куда как проще будут.

Десяти минут, проведенных в знакомом кресле, более чем хватило, чтобы окончательно понять: не поймет и не разберется. На экране – все та же фотокартинка с БМП, а вот знакомой «тридцатьчетверки» он больше так и не нашел. Повозил по столу овальной штуковиной, нажимая на обе продолговатые кнопки на ее «спине» – видел, как это делала Соня. Иногда по экрану пробегала белая стрелочка-указатель, иногда открывались какие-то окошки с надписями, иногда нет. Нажатия на клавиши «пишмашинки» и вовсе ни к чему не привели. И в конце концов Краснов смирился с тем, что не в силах совладать с хитрым прибором. Смерив мрачным взглядом заполнявшую экран фотокарточку, парень снова отправился на кухню. Убрав, от греха подальше, водку в холодильник, вскрыл ножом консервную банку и приготовил себе бутерброд, густо намазав тушенкой толстенный ломоть белого хлеба. Если за ним придут, стоит перекусить, пока есть время. Тушенка оказалась не в пример хуже той, к которой он привык на фронте, но выбирать не приходилось. Готовить картофель или варить кашу было лень, потому младший лейтенант просто очистил себе луковицу и поставил на огонь чайник, разыскав спички и разобравшись с газовой плитой. Вполне нормальный обед, даже сытный, на войне и такого порой не было. Вот только чай нужно отыскать, но это не проблема, не может такого быть, чтобы у бывшего фронтовика не нашлось дома запаса чая и сахара! Ну, а не отыщет? Где магазин – знает, деньги пока есть…

И в этот момент в прихожей снова затрезвонил звонок. Дернувшись было, Краснов тут же успокоился: что ж, вполне логично. Надо полагать, перепуганная его откровениями девушка все-таки позвонила «куда следует», и сейчас его ждет весьма непростой разговор. А чего он хотел? Все правильно. Вздохнув, он погасил газ под так и не успевшим закипеть чайником и побрел в прихожую. Нормально все.

За дверью стояла Соня. Не говоря ни слова, девушка переступила порог, захлопнула дверь и прошла на кухню, оглядев разложенный на столе «обед». Обернулась к Краснову и негромко спросила, стараясь не встречаться с ним взглядом:

– Вы так всегда питаетесь? У вас же микроволновка есть, если лень нормальную еду на плите готовить, могли б хоть какие полуфабрикаты разогреть.

Краснов устало прислонился к косяку и равнодушно пожал плечами:

– Если б я знал, что такое микроволновка, наверняка б воспользовался ей. А я не знаю. И про полуфабрикаты тоже не знаю. Когда мы встретились у подъезда, я потому и дал тебе всю связку, что даже понятия не имел, как дверь открывается. Соня, зачем ты вернулась? Я прекрасно понимаю, что ты обо мне думаешь. Признаюсь, сам бы наверняка подумал то же самое. Знаешь, ты иди, наверное, домой, а? Нет, правда, иди. И забудь, пожалуйста, обо всем этом. Не было ничего, и ничего я тебе не рассказывал.

– Выгоняете? – тихо спросила девушка.

– Да нет, просто решил, что это за мной пришли…

Несколько секунд соседка непонимающе глядела на него, затем спросила:

– То есть вы что, решили, что я побежала на вас… заявлять? – последнее слово она явно подобрала с трудом.