Дом, который построил Джек - Эд Макбейн

Он положил трубку и повернулся к Ирен.

— Ты всегда так занят? — спросила она и погасила сигарету.

Леона не спала и в темноте прислушивалась к слабому храпу Фрэнка, лежавшего рядом. Она подумала, а не Мэтью ли нанял того негра, который преследовал ее. Сегодня его что-то не было видно. Интересное совпадение: в понедельник поговорила со своим добрым приятелем Мэтью, а в среду — все, никакого преследователя.

Она вовсе не ожидала, что так будет. Она просила Мэтью встретиться с ней только для того, чтобы он помог Фрэнку успокоиться, если и в самом деле ему было нужно какое-то успокоение. «Что-что, у Леоны интрижка? Не смеши меня, Фрэнк. Голову даю на отсечение, что это бред».

А может, Фрэнк вовсе ничего и не подозревает. Тогда, может, и не стоило приоткрывать свои карты, идти на риск каких-то подозрений и обсуждений? Если уж она решила сделать то, что считает нужным.

Револьвер был спрятан там, где он никогда и не подумает искать его. В книгах или за ними — прятать надежнее всего. Кольт двадцать второго калибра лежит за «Договором» Корбина. Если случится, что Фрэнк его обнаружит, она ему скажет: почувствовала, что нужна защита. Столько ночных краж по соседству, столько наркотиков везут через Флориду с Восточного побережья. Видишь, Фрэнк, и патроны, тоже есть — позади этих томов «Словаря законов о неграх». Он, видимо, спросит, а почему же она не посоветовалась, ну, а она тогда… А! Все это идиотизм! Что-нибудь придумаю.

Никогда ему его не найти. Он и не притрагивается к этим книгам с тех пор, как окончил адвокатское училище. Не найдет он его. А когда дело будет сделано… Если уж оно должно быть сделано, то лучше бы поскорее.

Красивый английский майор Сальвадор Агнотти играл Макбета, а она — леди Макбет в колледже Хантера осенью тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Ей тогда было двадцать, а ему — двадцать один. И она до сих пор помнила… Ах, эти невинные деньки!

— Пьяна была надежда, в которую рядились вы?

И оба расхохотались. Долго они не могли пройти эту строку — «Пьяна была надежда, в которую рядились вы?» Она опробовала с десяток разных вариантов. Пьяна была надежда? Пьяна была надежда? Пьяна была надежда? Зал буквально отпадал, как только она начинала эти пробы. И ее тут же разбирал смех. Они оба беспомощно повизгивали. Толстая профессорша Лидия Эндикотт, преподававшая речь и драматическое искусство, терпеливо ждала.

— Продолжайте, ребята, ну, давайте же?

И в конце концов она все-таки нашла! Какое наслаждение от этого верного тона, от скрытого яда этих слов!

— Пьяна была надежда, в которую рядились вы? Теперь, зеленая и бледная, проснулась, глядит на свой порыв?

Сала даже непроизвольно передергивало, когда она начинала следующую строку. И она находила в этом уже не авторский смысл, а некий намек, который привносил в эти строки красавец Сальватор Агнотти.

— Отныне так же я и любовь твою ценю!

В этом же явлении они спотыкались еще об одно препятствие:

— Давала я сосать…

Тут уже хохотали не только они, но даже сама профессор Эндикотт вторила им.

Но зато потом… На представлении… Сал смотрел на нее с благоговением, когда она произносила эту часть монолога, словно он был по-настоящему испуган грозной женщиной, в которую превратилась эта девочка из колледжа.

«Давала я сосать и знаю — сладко нежить родного сосунка… И все же я, хотя б и улыбался он в лицо мне, сосок бы вырвала из мягких десен и выбила б из черепа мозги… когда б клялась, как вы».

Господи. Она клялась себе все эти двадцать лет, что сделает то, что должна была сделать.

«Рожай одних мне сыновей, — это говорил ей Макбет. — Из твоего бесстрашного металла — одних мужчин ваять!»

Ах, Сал, Агнотти. Со своим милым лицом, пытающийся выглядеть царственным и суровым, в своей фальшивой бороде, милый, голубоглазый Сал, такой молодой и невинный. И однажды… если только ситуация резко не изменится… Скоро… она совершит убийство. Если только она сумеет призвать на помощь свою силу, волю и смелость.

Лишь смелость натяните… «Лишь смелость натяните!» Сал вскрикнул, когда она в первый раз на репетиции произнесла эту строку. А она все никак не могла сладить с этой строкой всерьез. А потом получилось. И слова и смысл — Шекспир получился. И она сказала своему перепуганному королю те ободряющие слова, в которых он нуждался:

«Лишь смелость натяните на колки, и выйдет все!»

Она не могла проиграть. Она будет сидеть с револьвером двадцать второго калибра в руке, и никто не прошепчет ей на ухо слов ободрения, она будет одна — маленькая Леона, одна-одинешенька, со своим револьвером, нацеленным в его голову или в его сердце, маленькая Леона, с надеждой, что придет смелость и она нажмет на спусковой крючок.

Ах, только бы знать, где же эти колки. «Боже, помоги мне, — подумала она, — я собираюсь убить».

Чарли услышал какой-то шум внизу. Он отвернулся от окна, прислушался. Кто-то ходил в темноте. Он вытащил из кобуры свой тридцать восьмой и на цыпочках пошел к дверям. Под ним скрипнула доска. Он замер и снова прислушался: внизу кто-то был.

Он стал спускаться по ступенькам. Из нижней гостиной шел слабый свет, кто-то возился там, подсвечивая себе тусклым фонариком.

Почти не дыша, держа пистолет наготове, Чарли прошел полпути вниз. Оставалось пять ступенек, четыре, три, две… Кухня осталась справа, он вступил в гостиную. На столе у дальней стены светился крошечный фонарик, человек в черном, настороженно согнувшись над стопкой бумаг, торопливо рылся в них, перебирал руками в черных перчатках. Человек почувствовал, что он не один, обернулся, бросил взгляд на Чарли и потянулся к чему-то на крышке стола.

— Стоять! — закричал Чарли, но было поздно.

Сверкнул на миг ствол пистолета в руке, одетой в перчатку, попав в лучик света от крохотного фонарика, а потом вспышка и обжигающая боль в плече. И еще одна вспышка, на этот раз Чарли ощутил, как раскаленный гвоздь впился в его лоб… И больше ничего не было.

Глава 9

А ЭТО ВОТ КРЫСА, ТА САМАЯ КРЫСА,

КОТОРАЯ СОЛОД СГРЫЗЕТ ОЧЕНЬ БЫСТРО…

Ирен вышла из-под душа, и вся в капельках воды стояла перед большим зеркалом, а Мэтью вытирал ей спину мохнатым желтым полотенцем. Их глаза встретились в зеркале. Он улыбнулся и поцеловал ее шею. Было утро четверга, совсем еще раннее утро. В спальне зазвонил телефон, и Мэтью бросился на звонок. Это был Мори Блум.

— Мэтью, — сказал он, — у меня здесь несколько офицеров полиции, которые сказали, что они выполняют работу для Уоррена Чамберса по делу Пэрриша. Я подумал, что это ты разрешил их нанять…

— Да, чтобы они сидели в доме Пэрриша, это верно, Мори.

— Дом Пэрриша — это место преступления, Мэтью.

— Был местом преступления. Этот дом принадлежит моему клиенту.

— Кто это тебе сказал?

— Держатель закладной, первое федеральное бюро в Калузе. Ральф Пэрриш — владелец дома. Он купил его для брата, и Джонатан там жил, но принадлежит-то он ему. И мы находились там с разрешения его владельца.

— Ты и половина управления полиции Калузы.

— Только четыре полицейских, Мори.

— Уже три. Один убит, — сказал Блум.

— Что?!

— Чарли Маклин, застрелен из «смита-и-вессона» тридцать восьмого калибра этой ночью. Тело обнаружено в шесть утра, когда Ник Элстон пришел его сменить.

Мэтью молчал.

— Ты меня слушаешь? — спросил Мори. — Какие-нибудь соображения есть?

— Тебе бы следовало обыскать дом сверху донизу, чтобы…

— Мы уже это сделали, Мэтью. После первого убийства.

— Вы не находили там какие-нибудь детские фотографии?

— Что?

— Фотографии ребенка у груди матери.

— Мы же их не искали.

— Теперь надо поискать, если их не успел унести тот, кто убил Чарльза.

— Давай-ка более понятно, а, Мэтью?

— Поищи в мотеле «Прибрежный замок Кале», кабинка номер… подожди минутку, Мори. — Он прикрыл рукой микрофон. Ирен в коротких трусиках стояла у раковины в ванной, изучая зубные щетки Мэтью. Он спросил у нее:

— Эта компания все еще в кабинке номер одиннадцать? Хэрли и его приятели?

— Прошлым вечером были там.

Он убрал ладонь с микрофона.

— Мы выследили двух человек, которые наблюдали за домом Пэрриша, — сказал он Блуму. — Их зовут Артур Хэрли и Билли Уолкер. Ты мог бы навестить их. Кабинка номер одиннадцать в «Прибрежном замке Кале» на Сорок первом шоссе. На Хэрли есть уголовное досье.

— Спасибо, — сказал Мори. — Почему ты мне это рассказываешь, Мэтью?

— Потому что, если один из них убил Джонатана Пэрриша, мой клиент может отправляться домой, в Индиану.

— Сейчас я разыскиваю того, кто застрелил Чарли Маклина.