The origins of victory - Andrew F. Krepinevich

то время как воюющие стороны могут быть сдержаны от применения кинетических ударов ПСС, существуют другие методы нейтрализации космических систем противника, включая системы направленной энергии, такие как лазерные ПСС, которые представляются одновременно эффективными и дискриминационными. Контркосмические операции могут быть игрой, в которую могут играть даже негосударственные образования, особенно когда речь идет о глушении и кибератаках.

Несмотря на то, что конкуренция в космосе, как представляется, благоприятствует нападению, новые разработки, такие как распространение группировок CubeSat, способность маневрировать малыми спутниками и появление космических самолетов, таких как X-37B, могут помочь выровнять игровое поле в пользу обороны. В любом случае, можно с уверенностью сказать, что в условиях зрелого режима высокоточного оружия война между двумя передовыми военными державами станет свидетелем первой войны в космосе.

Зрелая революция в области высокоточного оружия

Созревание революции высокоточного оружия в сочетании с масштабами, в которых Китай и Россия могут конкурировать, меняет военный баланс в пользу Соединенных Штатов. На протяжении более чем столетия американские военные перебрасывали и поддерживали крупные силы на больших расстояниях для защиты жизненно важных интересов Америки, особенно в западной части Тихого океана и в Европе . В каждом случае наращивание этих сил за рубежом происходило при минимальном, если вообще возможно, вмешательстве противника. Такого счастливого положения дел больше нет ни в западной части Тихого океана, ни, возможно, в Восточной Европе. Китай (особенно) и Россия резко увеличивают цену, которую американские вооруженные силы должны платить за проецирование силы в этих регионах, а также за защиту американских военных и экономических активов в относительно новых областях ведения военных действий - космосе, киберпространстве и морском дне.

Ключевой вопрос в отношении режима высокоточной войны, характеризующегося дуэлью разведывательно-ударных комплексов, заключается в том, представляет ли он "новую норму" или могут быть найдены пути, позволяющие проводить наступательные операции с приемлемой стоимостью. Для стимулирования усилий по разработке оперативных концепций, направленных на восстановление способности вооруженных сил к наступательному маневрированию на оперативном уровне войны, было представлено несколько подходов к преобладанию в этой "дуэли".

Хотя подавление разведывательных сил противника и истощение его ударных сил большой дальности были описаны отдельно, очевидно, что наибольший эффект будет достигнут при использовании этих операций в комбинации, в частности, путем объединения функций разведки и удара в системах "сенсор-стрелок".

Если новую всеобщую войну не удастся предотвратить, то ее начальная фаза может оказаться самой решающей. Вследствие очевидного преимущества, которым обладает наступающая сторона в космическом (и, возможно, киберпространственном) домене, скорости атаки, обеспечиваемой такими системами, как лазерные ПСС и легкие киберудары, а также преимуществ, которые получит та сторона, которая одержит верх в разрушении разведывательно-ударного комплекса противника, стимулы для принятия позиции упреждающей войны, вероятно, значительно возрастут. Как отмечалось в оценке MTR 1992 года:

Поскольку установление информационного превосходства может стать решающей операцией в будущих конфликтах, и поскольку эта цель может быть достигнута в самом начале войны, следует ожидать, что все большее внимание будет уделяться достижению внезапности. По мере того, как эта революция будет созревать, может наступить день, когда силы ... [крупных держав] эволюционируют к позиции "волосяного триггера", характеризующейся тенденцией к автоматизированным столкновениям с силами, готовыми открыть огонь без предупреждения. Принятие менее угрожающей позиции может рассматриваться как приглашение к превентивной атаке против дружественных информационных сетей, что позволит противнику установить информационное господство, что быстро приведет к постепенной неспособности дружественных сил выполнять высокоинтегрированные, информационноемкие военные операции, которые будут иметь решающее значение для успеха в войне.

Это наблюдение согласуется с общей долгосрочной тенденцией в военных действиях к увеличению скорости разведывательных и ударных операций и увеличению дальности, на которой действуют эти "разведывательно-ударные комплексы". Это также является результатом внедрения высокоточного, или управляемого, оружия в большом количестве, что создало условия, в которых быть замеченным и отслеженным - значит подвергнуться очень высокому риску быть уничтоженным. Чтобы не быть замеченным, нужно хорошо прятаться, а лучший способ спрятаться - это не дать противнику увидеть вас, нейтрализовав его разведчиков.

 

ГЛАВА 4. Подрывные технологии

 

О войне я могу сказать только одно, и почти только одно, и вот что: ни одна война никогда не проявляет тех характеристик, которые ожидались; она всегда другая.

ДУАЙТ ЭЙЗЕНХАУЭР

 

Доказательством дальновидности Троцкого является то, что ни одно из его предсказаний до сих пор не сбылось.

ИСААК ДОЙЧЕР

 

В процессе работы над этой книгой я время от времени посещал Офис чистых оценок (ONA) Пентагона. В одном из случаев я встретился с его нынешним директором Джимом Бейкером, который вместе со своим заместителем доктором Эндрю Мэем продолжает традицию Бюро по подготовке оценок мирового класса по вопросам стратегической важности для высшего руководства Министерства обороны. Во время нашей беседы я сказал Бейкеру, что мне трудно разобраться в том, что, по всей видимости, станет преемником военной революции по сравнению со зрелым режимом высокоточного оружия.

Я отметил, что оценка MTR была сосредоточена почти исключительно на эффектах, вызванных ИТ-революцией и стратегией смещения министра обороны Гарольда Брауна. Теперь же я столкнулся с целым кластером технологий, связанных с военным делом, некоторые из которых сами по себе могут кардинально изменить характер военных действий. Все усложнялось тем, что эти технологии развивались устойчивыми, а в некоторых случаях и быстрыми темпами. Еще больше осложняло ситуацию их взаимосвязь. В некоторых случаях потенциал этих технологий как "переломных моментов" в военном соревновании зависел от прогресса других развивающихся технологий: прорыв в аддитивном производстве может оказаться решающим для успеха гиперзвуковых ракет; успехи в квантовых вычислениях и искусственном интеллекте могут существенно повлиять на синтетическую биологию и т.д.. Таким образом, порядок созревания этих различных технологий может, по моим словам, сильно повлиять на то, как будет развиваться революция: если твердотельные лазеры, рельсовые и пороховые пушки созреют раньше гиперзвука, то противоракетная оборона флота может получить преимущество. Если гиперзвук появится раньше, то эффективная оборона флота может стать невозможной. Все это, сказал я Бейкеру, создает очень тяжелые условия.

В лучших традициях офиса, который он теперь возглавляет, Бейкер просто посмотрел на меня и сказал: "Ну, я полагаю, вам просто придется думать лучше, не так ли?".

Действительно.

На протяжении тысячелетий новые технологии предоставляли военным более эффективные средства ведения войны. Способность технологий обеспечивать преимущества на поле боя никогда не была столь очевидна, как в индустриальную эпоху, когда прогресс способствовал инновациям, а иногда и военным революциям. Сегодня военные технологии развиваются быстрыми темпами и на широком фронте. Они охватывают увеличение вычислительной мощности, включая перспективы квантовых вычислений, способствующих анализу больших данных, машинному обучению и, благодаря им, достижениям в области искусственного интеллекта.