Три года в тылу врага - Илья Веселов

За три рейса на машинах было вывезено все ценное. С последним рейсом уехали и партизаны.

Буквально через день они разгромили вражеские заслоны и полицейские группы в деревнях Хрычки, Большие Луки, Шлинка и Вяжищи.

Путь к озеру предстоял не легкий. Он проходил почти по безлесной местности, мимо крупных населенных пунктов, в которых стояли большие вражеские гарнизоны. Но какова их численность — мы не знали.

Сергею Иванову снова пришлось идти в разведку.

Вернулся он на вторые сутки.

— Во всех деревнях — пятьсот-шестьсот гитлеровцев. Вооружены автоматами и пулеметами.

— Сила немалая, если она собрана в кулак. Но немцы пока не знают, как мы пойдем к озеру — проселочными дорогами или свернем в леса и болота, — сказал Ефимов.

— По лесам и болотам ходить трудно, да и надоело. Двинем по дорогам, — внес предложение Мудров.

— Ишь ты какой прыткий. Ты любишь на дорогах мосты взрывать. На них тебе вольготно, — смеясь ответил Клочко.

— Вот и напрашиваюсь на работу. Тол пока есть.

— Ты не особенно им разбрасывайся. Он еще пригодится.

— Тол можно достать, — вмешался Иванов.

— Здесь, пожалуй, негде. Но вчера в Замостье пришла машина со взрывчаткой.

— До Замостья далеко — двадцать километров с гаком.

Мудров вытащил карту, посмотрел на нее внимательно и, не отрывая от нее глаз, сказал:

— Слушай, Григорий Иванович, нам надо сначала разгромить немцев в Замостье, где штаб, потом в остальных деревнях.

— Не хитри, Александр Никитич. Знаю: ради взрывчатки такой план предлагаешь.

— Совсем нет. Разгром штаба внесет растерянность в остальные гарнизоны. Тогда и громить их будет сподручнее. Ну и тол будет у нас, — под общий смех закончил Мудров.

— Растерянности у немцев от этого не будет. Они не дураки. Возникнет другое положение: каждый гарнизон станет действовать самостоятельно. Но чтоб удар был более чувствительным, следует одновременно со штабом разгромить гарнизон в одной из деревень.

Выбор пал на Ямкино. Туда, ушел с отрядом Объедков. Замостье досталось Тараканову с Ивановым.

Уже под вечер, когда отряды готовились выступать, к Ефимову прибежал Василий Перемитинов, бывший колхозный шофер из Саратовской области. Григорий Иванович назначил его начальником бригадной «автоколонны» из двух грузовиков. Соскучившись по «барашке», Перемитинов все эти дни возился около автомашин, наводя блеск и чистоту. Теперь он окончательно «загорелся» и ему захотелось действительно создать при бригаде автоколонну.

— Григорий Иванович, отпустите меня с Таракановым, — начал Перемитинов.

— Там без тебя людей хватит.

— Без меня не обойтись.

— Почему так думаешь?

— Некому будет грузовик со взрывчаткой вести.

— Куда и где ты его поведешь? Через Дубровино тебе не проскочить. Там же немцы.

— Проскочу, Мудров объяснил, как это сделать. Только дайте мне трех автоматчиков.

— Зачем тебе они?

— Когда поеду через Дубровино, чтоб ни одна немецкая стерва не помешала.

— Не могу. Тол и так можно захватить.

— Весь его не заберут. Много ли захватят с собой? Ну полтонны, а полторы пропадет. От взрывчатки больше пользы, чем иногда от сотни патронов, — не унимался Перемитинов.

Ефимов понимал, к чему клонит начальник автоколонны. Бывшего шофера, пожалуй, больше всего привлекла автомашина, которую Иванов обрисовал ему как новенькую, какой-то новой марки. Григорий Иванович махнул рукой:

— Отправляйся.

Теперь Перемитинов пошел с визитом к Мудрову, чтобы заполучить трех автоматчиков для сопровождения опасного груза. Стоило ему только заикнуться о том, что начальник «автоколонны» намеревается увести целый грузовик со взрывчаткой, как Александр Никитич отобрал самых отчаянных подрывников и сам пошел с ним на операцию.

Пробраться во двор, где стоял грузовик с толом, и снять часового партизанам большого труда не стоило. И как только начали разгром штаба, Василий Перемитинов вывел машину со двора и на предельной скорости погнал ее к Дубровино. Теперь оставалось самое трудное — проскочить деревню, полную немецких солдат. Перемитинов пошел на хитрость: он включил все фары, хорошо зная, что так может поступить при панике лишь немецкий шофер, и часовые, стоящие в Дубровино, беспрепятственно пропустят грузовик, поскольку им известно, что у партизан нет автомашин.

Увидев мчавшийся на бешеной скорости грузовик, часовые подняли шлагбаум. В Дубровино Перемитинов поехал медленнее. Впереди оставалось еще одно препятствие — часовые у выезда из деревни, которые вряд ли могли ночью безоговорочно выпустить из деревни автомашину. Так оно и случилось. Часовой не поднял шлагбаума, а направился к грузовику. Это обстоятельство тоже предвидели и Мудров, и Перемитинов. Часового оглушили, как только он подошел к двери кабины.

Теперь Перемитинова нельзя было удержать. Через разведчиков он узнавал, где в деревне стоят немецкие грузовики, и вместе с партизанами уходил на операцию. С ним, как правило, Мудров посылал своих подрывников, которые выискивали в деревнях взрывчатку. Они обязательно возвращались с двумя-тремя автомашинами, нагруженными боеприпасами, продуктами. Среди трофеев был, конечно, и тол.

Мудров и его группа подрывников торжествовали.

Но сколько бы ни доставал Перемитинов толу, Мудров после каждой поездки спрашивал его:

— Васенька, где взрывчатка?

— Александр Никитич, ты что целый день ешь взрывчатку?

— Васенька, голубчик. Знаешь, что подрывники опять эшелон фашистский под откос пустили и ухлопали на это, черти, два пудика с гаком?

Перемитинов всегда расспрашивал о подробностях, и с большим вниманием, как будто хотел стать подрывником. Выслушав Мудрова, он вручал ему ящик или два толу.

Александр Никитич не жалел взрывчатки. Еще во время перехода к озеру Радиловскому он со своими подрывниками уходил в сторону от основного маршрута километров за тридцать-сорок к железнодорожным перегонам, шоссейным дорогам, минировал их, взрывал эшелоны, мосты, склады.

Не сиделось ему без дела и сейчас, когда бригада вышла в районы с широкой сетью дорог, многочисленными населенными пунктами, где проходили железнодорожные пути на Ленинград, Оршу, Витебск, Дно и Старую Руссу. Здесь было где развернуться подрывникам. Поэтому Мудров скомплектовал несколько групп по пять-шесть человек, и под покровом ночной темноты они частенько исчезали на три-четыре дня. Затем подрывники сутки отдыхали, чтобы опять совершить новую вылазку там, где оккупанты этого никак не ожидают.