Падение - Альбина Андерсон

В один из вечеров он вернулся домой рано, около шести, чтобы переодеться для ужина с заказчиками. Под музыку Мурчибы Кира растягивалась в гостиной. На ней было облегающее трико с открытой спиной, которое обнажало кошачьи, подвижные лопатки. Глеб не мог не признать что сложена она прелестно. Он не был поклонником балетных силуэтов, но Кира была на редкость пропорциональна. Тонкая, но физически сильная и гибкая. Высокая шея, выразительное, одухотворенное лицо. Он подумал что ему очень нравится то, что она не маникюрит руки и даже на ногах у нее не накрашенные, а просто аккуратно подстриженные ногти. Это почему-то его умиляло. Она складывалась пополам и в разные стороны, садилась на шпагат, а он как завороженный стоял в дверях и не мог двинуться с места. Тусклый свет двухрожковой люстры тепло ложился на ее тело и делал кожу розово-золотистой. Загар еще не сошел с плеч. Персиковое золото ее тела контрастировало с синим окном, в которое бился крупный снег. К таким вещам Глеб был чувствителен. К мимолетной редкости момента, который возможен только здесь и сейчас. Спугни его, и красота может исчезнуть. Увлекаясь фотографией он знал как редки моменты ощущения совершенства света, пространства и предметов в кадре. Кира подарила ему такой момент, и он почувствовал себя благодарным. Хотя она и не возбуждала его как женщина, он понимал в чем ее прелесть. В ней все, от мизинцев на ногах до кончиков волос было изумительного качества. Здесь не нужны были никакие фальшивые накладки, потому что все было тщательно продумано кем-то другим. Ее создавали из самого безупречного материала. Она вдруг увидела его и улыбнулась:

— Ой, извини… Я сейчас уберусь отсюда.

Он с сожалением зашел в свою комнату и сел на кровать, хотя ему нужно было торопиться. Хорошо бы ее пофотографировать, — подумал он. — Вот так без прикрас, на голом полу, только выставить немного свет. Марина обычно все портила, ее профессия запрещала упрощенные образы и она делала роковые лица, пучила губы и щурила глаза.

Это очарование Кирой напугало его. Впредь он решил больше не поддаваться такому наваждению. Кира — провинциальная, добрая девушка, может быть со своими перспективами. Но ее перспективы мало интересны Глебу. Поздним вечером в ванной она забыла убрать постиранный бюстгальтер, и он не думая провел пальцем по выпуклой, серединной линии до маленькой розетки на косточке. И тут же одернул руку, с Кирой нельзя переступить черту, перерезать ленточку, шагнуть, а потом вернуться назад. Она была как мягкий, только что уложенный асфальт, если наступишь, следы останутся на всю жизнь. И потом, слишком дорогая расплата за минутную слабость. Ему не нужны слезы, объяснения, разговоры с матерью. Это все не для Глеба. Он уже давно не любитель таких драм.

Он был в курсе, что Кира наотрез отказала Петракову. Андрюшу это только подстегнуло, он не сдавался и продолжал доставать ее звонками и предложениями. Глеб удивился ее равнодушию к Андрюше. Она явно не оппортунистка, ведь Петраков — москвич с квартирой. У него хорошая работа и перспективы. Любая другая приезжая девушка вцепилась бы в него мертвой хваткой, но Кира была другой. И хотя Глеб в шутку уговаривал ее пожалеть поклонника, он знал, что ему было бы неприятно, если бы она согласилась на свидание. Она была слишком хороша для Петракова. В компании готовилось мероприятие для заказчиков и теряющий надежду Андрюша попросил Глеба пригласить Киру на этот вечер. Прием планировался грандиозный, она изнывала дома. Что же, так тому и быть, тисненое золотом приглашение было передано Кире в тот же день.

Глава 15

Муся позвонила всего один раз. Питекантроп был взрывной, как активный вулкан. Его часто прорывало и в эти моменты он выжигал все вокруг. Подруга часто ходила поколоченной. Она несколько раз отказывалась встретиться, а однажды в слезах призналась, что ждет когда немного сойдут синяки. Кира переживала за нее, но сделать было ничего нельзя. Никакие уговоры не помогали. Бросить своего тирана Муся не хотела. Кира бесилась и подозревала, что подруга запугана. Несколько раз Кире звонил Андрюша Петраков — сослуживец Глеба. Он вызывался показать ей город, приглашал в театры и рестораны. Кире очень хотелось вылезти из дома, но она боялась подать напрасную надежду. Звонила Вера Петровна, с которой Кира неизменно делала бодрый голос и старалась разговаривать как будто все отлично. Из театра не звонили, а Заболоцкий все еще был в Таиланде. Она ежедневно растягивалась дома, но этого было мало. Привыкшая полностью выкладываться в зале и на сцене, она изнемогала от избытка энергии, безделье выводило ее из себя. К тому же она боялась потерять форму. Одно было утешением, вернувшийся после трехдневного отсутствия Глеб был в приподнятом настроении и хорошо относился к ней. В тот вечер, когда он вернулся, она съежилась, услышав повороты ключа. Ей захотелось немедленно убежать, как вести себя с ним? О чем говорить? Но он вошел с обезоруживающей улыбкой. На кухне заглянул под крышку кастрюли и сел на табурет. Она предложила ему суп, а он почему-то смутился. А потом позвал ужинать в ресторане. И она как дура сразу согласилась. Кивнула головой, медленно, с достоинством зашла в свою спальню и там начала метаться, выбрасывая одежду из шкафа. Надела платье, потом спохватилась, что это он может расценить как желание очаровать его. Стянула его и влезла в привычные свитер и джинсы. Она опасалась, что Глебу может быть противно ее стремление понравиться. У него есть девушка, которую он любит. Разве она не видела расставленные по квартире фотографии? Даже на прикроватной тумбочке ее портрет в серебряной рамке. Бледное лицо, мечущиеся змеями льняные волосы, крупные белые зубы за влажными губами. Проснувшись утром, он встречается с ней глазами, вот как он любит ее. Поэтому Кира старалась изо всех сил изображать равнодушие. Было тяжело находиться в постоянном напряжении и контролировать свои влюбленные взгляды, улыбки и ужимки. За внешним спокойствием у нее громко билось сердце и эхом отзывалось в висках. Весь вечер в ресторане она тушила свет в глазах, подавляла свою обычную оживленность, старалась не кокетничать и не лить шоколад из глаз, как говорила Вера Петровна. Запрещала себе пялиться на него, даже когда он не видел. Никаких обожающих взглядов. И когда ей показалось, что все под контролем, он вдруг протянул салфетку и руки их соприкоснулись. Нечаянное скольжение его пальцев по ее ладони снова повергло ее в смятение. Она с таким испугом бросила салфетку на стол, что Глеб с удивленно уставился на нее. После, еще пару дней она ощущала тепло его пальцев на своей руке и жила этим прикосновением.