Объявляется посадка на рейс... - Фридрих Незнанский

Выслушав ее страстный монолог, Филдинс кивнул:

— Тут ты права на все сто.

— Против этого нечего возразить, — поддакнул Кафари. — Теперь мы с чистой совестью можем предъявить обвинение и получить санкцию на обыск в доме Кемалей. Если мы сделаем это достаточно оперативно, то, возможно, нам повезет и мы захватим Мустафу.

— Вот это как раз исключено, — возразил Филдинс. — Он же тоже понимает, что его разыскивают и дом находится под наблюдением.

— В первую очередь мы должны выяснить, что стало с Андреем, — сказала Изабелла.

Интерполовцы посовещались с турецкими полицейскими, и все пришли к выводу, что сейчас нужно постараться задержать хозяина кофейни Ахмеда. Допросив его, можно получить хоть какую-то ясность. Но где его искать?

Полицейский капитан, командир отряда, сказал, что некоторые постоянные связи Ахмеда им известны.

— Попробуем проверить.

— Сколько времени этой займет? — спросил Филдинс.

— Тут как повезет. У Ахмеда очень обширные связи, масса знакомых, в том числе женщин.

— У него уже были какие-то сложности с полицией?

— Нет, ничего серьезного, — ответил капитан. — Я слышал, пару раз его задерживали, но быстро освобождали. Видимо, откупался.

Кафари сказал:

— Мне кажется, не следует преувеличивать мудрость преступников.

— Вы к чему клоните? — спросила Изабелла.

— К тому, что сейчас нужно срочно ехать в Текирдаг и нагрянуть в дом Кемалей. Мы либо застанем там кого-нибудь из братьев, либо что-то узнаем о них, найдем какие-нибудь улики, поговорим с соседями. Я даже затрудняюсь сказать заранее, что мы обнаружим, но обычно всегда что-нибудь путное находится.

Все согласились с ним. Капитан полиции отправил две машины с задержанными в участок, а сам собрался ехать в Текирдаг.

Полицейские ехали следом за «Тойотой» интерполовцев. Штурманом была Изабелла — она единственная знала, где находится дом Кемалей, поскольку была уже там с Андреем. По пути коллеги подтрунивали над ней: как, мол, с одного раза можно запомнить дорогу в захолустное местечко. Однако цепкая профессиональная память не подвела Хартвуд. Она уверенно называла сидящему за рулем Кафари нужные повороты.

Наконец машины въехали в переулок, в котором расположен дом Кемалей, и тут сразу почувствовали неладное. Выражалось это в том, что все прохожие имели напуганный вид. Судя по одежде, это были не случайные прохожие, а жители близлежащих домов. Вышли из своих жилищ на непривычный шум, поглазели, а теперь попятились назад от греха подальше.

Чувствовалось, что обе машины приближаются к эпицентру опасности, и вскоре стало ясно, что находился он в доме Кемалей. Не доезжая метров пятьдесят до нужного дома, «Тойота» интерполовцев по сигналу Изабеллы остановилась. Сразу остановилась и едущая за ними следом машина с полицейскими.

Отсюда было видно, что у открытых ворот дома Кемалей стояло три джипа. Возле них толклись какие-то крепкие парни в черных брюках и майках. Они охраняли и машины, и следили за тем, чтобы никто не проник во двор. Сейчас никто этого сделать не пытался. Тем более что оттуда доносились злобные крики.

— Там что-то происходит, — риторически заметил Кафари.

— Похоже, нас опередили, — констатировал Филдинс. — Не одни мы интересуемся почтенным семейством Кемалей.

Кафари подошел к полицейскому капитану и попросил вызвать подкрепление.

Бандиты подозревали, что их пленник знает турецкий язык, просто не признается. Поэтому при нем они лишнего не говорили. Если нужно — отойдут в сторонку и там пошепчутся. Андрею оставалось только догадываться, что у них на уме.

Примерно через час после пребывания на заброшенной фабрике двое бандитов уехали. Остались Мустафа и еще один тип — мрачный детина, невысокий, с мощной мускулатурой. У него были повадки спортивного борца. Он слегка сутулился и, казалось, только и ждет, кого бы швырнуть через бедро.

Бандиты изменили Корешкову «меру пресечения». Руки ему развязали, но тут же на одной из них, правой, защелкнули наручник, другой конец которого прикрепили к кронштейну, поддерживающему тянущуюся вдоль стены трубу. Она висела примерно в метре от пола. В результате Андрей мог либо стоять, либо сидеть с поднятой рукой. Чтобы тело не затекло, он чередовал эти позы.

Сейчас Корешков выглядел далеко не лучшим образом. На лице были заметны следы побоев. Он был измотан вынужденной неподвижностью и, главное, жарой. Ни выбитые окна, ни дырявая крыша не способствовали сквозняку. Воздух в заброшенном цеху был совершенно неподвижен и к концу дня настолько прогрелся, что напоминал сауну. Нестерпимо хотелось пить, но у Андрея язык не повернулся бы, чтобы попросить бандитов об этом.

Бандиты, у которых имелись при себе три пластиковые бутылки с водой, демонстративно выставили их в тенечке, у противоположной стены, на глазах мучавшегося от жажды Корешкова. Видя, что европеец не реагирует на их сокровище, Мустафа решил подразнить его. Налив в пиалу воды, он подошел к Андрею и спросил:

— Хочешь пить?

Андрей смотрел на бандита, на бело-синюю пиалу в его руках и не говорил ни слова.

— Возьми, попей. Пока я добрый, — повторил Мустафа, протягивая Корешкову пиалу.

Однако в тот момент, когда свободная рука пленника протянулась за пиалой, Мустафа со смехом смачно плюнул в нее.

Андрей отдернул руку и прикрыл глаза. Ему не хотелось, чтобы бандит увидел, как он разгневан. Сейчас преимущество не на его стороне. Лишь услышав нарастающий, непрекращающийся смешок, он открыл глаза. Сидя рядом с ним на корточках, Мустафа смотрел на него с издевательским видом и смеялся. Повизгивая, он хохотал над своим прикованным соперником, сознавая, что тот полностью находится в его власти.

Нервы Корешкова не выдержали. Очень быстрым движением, на которое бандит не успел среагировать, он сильно ударил ладонью по пиалушке. Вода попала в лицо Мустафы, а сама пиала упала и разбилась.

Громко выругавшись по-турецки, бандит замахнулся, чтобы ударить Андрея по голове, однако тот, улучив момент, перехватил его руку своей левой и рывком взвалил Мустафу на себя. Зажав его голову под правой подмышкой, Корешков обхватил туловище ногами, а левой провел болевой захват. Он уже был близок к тому, чтобы сломать Мустафе шею, когда подскочивший второй бандит нанес ему сильнейший удар по голове, после чего Андрей потерял сознание.

Глава 12 СТЮАРДЕССА БЕЗ ПАССАЖИРОВ

Халдун Эрдарун считал себя человеком справедливым и великодушным. Поэтому он долго не торопил Мустафу Кемаля с возвратом долга, хотя все друзья говорили, что пора, сколько можно терпеть. Халдун терпел. Мало ли какие обстоятельства могут быть у человека. Тем более, что он последнее время не бедствовал. Однако постепенно денежки таяли, а скоро, судя по всему, его ждут солидные расходы.

Вчера Халдун ездил отдохнуть в Стамбул и там в бассейне познакомился с женщиной, от которой можно сойти с ума. Сначала он видел ее в воде, то есть лицезрел лишь голову, к тому же в резиновой шапочке. И то она ему сразу понравилась. А уж когда увидел ее на берегу, в то короткое время, пока она дошла до кресла, на котором лежал ее махровый халат, когда сумел пусть и недолго полюбоваться сногсшибательной фигурой, больше ни о чем другом думать не мог.

Сломя голову помчался в раздевалку, наскоро вытерся, оделся и поджидал ее у выхода. Боялся, вдруг она не одна. С мужем или с возлюбленным. Но все складывалось как нельзя лучше. Не замужем, обычно ходит в бассейн с подругой, но вчера та заболела. Работает бухгалтером. Халдун довез ее на машине до дома — десятиэтажный, в центре, квартира на четвертом этаже, записал все ее телефоны. Завтра вечером они встречаются, сегодня же нужно разобраться с деньгами. Траты предстоят немалые. Не такая Гюльчатай женщина, чтобы держать ее на скудном пайке.

Халдун позвонил самому близкому другу, Низами. Тот откровенно обрадовался, услышав, что нужно ехать выбивать денежный должок у Мустафы Кемаля. Насчет подраться или кого-нибудь пырнуть кинжалом Низами всегда готов. Это для него любимое развлечение. А ведь глядя на него не подумаешь: низенький, щуплый, когда-то учился в медицинском институте, правда, не закончил.

— Давно пора, Стюардесса! — одобрил решение предводителя Низами. — А то над нами скоро смеяться будут. Скажут, Мустафа элементарно обдурил их.

В свое время Халдун захватил самолет с заложниками и чуть ли не целый день продержал его в аэропорту, пока не получил выкуп, с которым благополучно ускользнул от лап полиции. С тех пор от своих соратников он получил прозвище Стюардесса, на него ни капли не обижался.

«Марксмены» умело обставили свой визит. Они перекрыли все выходы из дома Кемалей, мышка не ускользнула бы. Самого Мустафу не застали. Были только его родители, старший брат, да еще путались под ногами какие-то маленькие мальчики, да три женщины, две молодые и одна пожилая. Вскоре бандиты знали, что одна молодая — жена старшего брата, а две другие — случайные гости из Анкары, подруга детства хозяйки с дочерью. Люди Халдуна навели в комнатах хороший шурум-бурум, однако денег не нашли, а все домочадцы в один голос твердили, что их и нет. Пока обыскивали дом, все его обитатели находились во дворе под прицелом автоматов.