В двух шагах до контакта (СИ) - Темные Окна

— А Настя? — спросил я.

— Если освободится к той поре — с нами будет, нет — так пусть у себя посидит. Хотя я больше чем уверен, она на пару дней у себя зависнет, — предположил Подгорельский.

— Почему ты так думаешь? — спросил отец.

— Факты собрал, — усмехнулся Яков, — У простых людей биованны в комнате не стоит — это раз, два — я все-таки вспомнил, где я видел похожую пластику движений. У потомственных орбитальщиков. Но у них еще и в скелете небольшие отклонения есть, так что она не чистая жительница свободного космоса. А при таких ударных нагрузках как у нее вышли, пара дней полной ревизии ей обеспечены, так ведь?

Я с уважением посмотрел на хитро улыбающегося Якова. Или этот старый пройдоха где-то добыл всю информацию по ней, или надо срочно идти к нему в ученики, последнюю мысль я и озвучил. Он рассмеялся.

— И ты бы догадался, если повидал столько же. Про пластику я уже сказал. Скаф с увеличенными батареями и экзоскелетом в глаза не особо бросается, но наметанным глазом видно. Значит она еще не прошла полный курс адаптации к планете. А если учесть сколько вам пришлось пройти, то она точно из медкапсулы не выйдет, не захочет походить на расплющенную лягушку в твоих глазах. По тебе и то видно как умаялся, завтра пищать весь день будешь от боли в мышцах. А она этот период в капсуле просидит с комфортом, — пояснил он.

Отец отвлекся от еды, надел шлем и перебросил на мой скаф письмо от мамы, после чего опять снял его и продолжил ужин. Мне идти за шлемом не требовалось, я заблаговременно подключил свой планшет к скафу, так что открыл письмо и погрузился в чтение. Папы-мамины обнимашки-целовашки и пропустил, да там и было-то всего с десяток строк. Она говорила что у них все хорошо, ругалась на нас, что застрянем надолго. Мне вменялось в обязанности следить за режимом сна и питания отца и Василича. Чтоб ныл, скандалил и не пропускал. Собственно я так и собирался этим заниматься, знаю уже, что они если дорываются до авральных работ, то есть и спать забывают. Про то, что они столкнулись с враждебной биосферой отец ей видимо не сообщал. Тогда и я не буду, зачем ее беспокоить. Забросал ответное послание, дежурно-нейтральные слова, типа: все понял, воспринял и буду неуклонно соблюдать. Перебросил обратно отцу, он с оказией отправит, явно ведь придумал как наладить двухсторонний канал обмена. Хоть я и старательно размышлял над поставленной Подгорельским задачей, ничего путного придумать не удалось. Да и голова от усталости не соображала.

Отец закончил с ужином, насмешливо посмотрел на нас, и сказал: — Ну что, инвалидное воинство, расползаемся на отоспаться? Утро вечера мудреней будет.

На утро прогноз Якова Васильевича оправдался в полной мере, со скрипами и стонами я сполз с кровати. Шевелиться было больно, то, как ныли натруженные мышцы вчерашним утром это сегодняшнее состояние и рядом не лежало. Хотелось заползти обратно под одеяло и носа не высовывать. Меня спас отец, появившийся с аптечкой в руках на пороге комнаты.

— Шо, хреново тебе, прынц гадский? — процитировал он какую-то старую шутку и после многозначительной паузы продолжил, — Заваливайся обратно, лечить буду.

Вколов мне какой-то стимулятор он старательно размял мышцы, попутно намазав мазью. От его действий было больнее, мог бы — попытался убежать, но сил не было.

— Подремли минут десять и пойдем завтракать, уже должен будешь оклематься. Я пока твою подружку проведаю, — сказал он закончив экзекуцию. Я еще успел подумать что это он так издевается, но вырубился. Проснулся я от его слов: — Ну что, как самочувствие?

Как не странно, но мне стало значительно лучше. Хоть все тело ныло и дрожало, позывов к прекращению жизнедеятельности больше не было.

— В целом сносно, но далеко от хорошего, — ответил я, — а чего ты мне вколол?

— Потом покажу, стимулятор из аварийной аптечки, он вообще для другого предназначен, это так, нецелевое использование. На себе проверено, при перегрузках помогает, пользоваться только часто нельзя, так что завтра будешь ныть и стонать по новой. Но, глядишь, отойдешь за день, не так все плохо будет, — пояснил он.

На завтрак опять была каша. Наваристая с густым мясным запахом и вкуснейшей подливкой. Дядя Яков тайком от отца поставил передо мной стакан с какой-то бесцветной жидкостью и резким неприятным запахом.

— Махом и запей, — подсказал он, и пояснил, после того как я выполнил — это чтоб мышцы быстрее нарастали.

— А вы меня не потравите, — с сомнением сказал я, — Отец тоже с утра чего-то дал.

— Не должно, — отмахнулся старик, — Он тебе с аптечки четверку вколол, она с моим средством не пересекается. Жуй давай, и пойдем в мастерскую.

Закончив завтракать мы опять разошлись с отцом в разные стороны. А ведь я собирался ему помогать, но за эти дни и виделись только несколько раз. Меньше даже чем дома. Но, думаю, в дальнейшем это поменяется.

Работа в мастерской была мне, в принципе, знакома. Сложно было отрешиться от того, что на этот раз я ковыряюсь не в очередной поделке на кружке, а в живом человеке. Пусть даже эта конечность и была механической. Дядя Яков разделся до пояса, уложил поврежденную руку на верстак и разобрал ее. Жуткое зрелище. Дальше он начал гонять меня между станками за деталями и инструментами и мне стало не до рассматривания. Ухватил только краем глаза крупную татуировку на правом плече с незнакомыми знаками различия. А чем еще может быть рисунок состоящий из полос и звездочек с датами и номерами. Правда я не слышал чтобы у нас была такая традиция. Ну да я много еще не знаю. И еще, мне показалось что это копия, он перенес эту татуировку с левой руки, потому что она была почти вся затянута синтетическим заменителем кожи, только на краешке, там где оставалась живая ткань просматривался край рисунка. Хотя летопись его бурной жизни просматривалась на всем торсе. Асимметричные мышцы, безволосые проплешины шрамов, рубцы. Создавалось впечатление что жизнь его конкретно глодала и только чудом он смог выпрыгнуть из пасти. Странно, почему он не стал это исправлять. Ну ладно избавляться от протеза, он уже объяснил почему не стал, но убрать шрамы не настолько уж и долго, если верить его же объяснениям.

А вот сейчас было почти обидно. Заставив меня вручную навивать искусственную мышцу он запустил станок и сделал такую же, но сделанную автоматом. Ее же и поставил на место перерубленной. И ведь похвалил даже, я сделал почти такую же, различия в двух знаках после запятой, он сам показал. Ну, умом то я понимаю что автоматика не ошибается, но все равно немного обидно. Зато похвала была приятна, да. Заслужил. Не зря столько моделей перебирал на кружке в школе.

Наконец работа была закончена. Дядя Яков с видимой радостью сжал кулак и двигал пальцами любуясь их движениями. Вот если бы он еще и кожу сразу натянул на место, мне было бы гораздо приятнее. А так, серая конечность и проблескивающими металлом шарнирами суставов и болтающийся от локтя лоскут кожи несколько портили впечатление.

— Ну вот, совсем другое дело, прям как старая, хорошо потрудился Максимка, спасибо тебе. Даже калибровка не требуется, идеально в шаблоны вписался. Молодец. Давай помогай, сейчас шкурку на место натянем и обедничать, а то Миха нас, чай, уже заждался.

Мы закончили работу, и пошли в столовую. Я успел забежать к Насте. Дверь она мне, конечно, не открыла, но вполне бодрым голосом (аж завидно) отрапортовала что с ней все в порядке, в норму еще не пришла и пробудет тут еще пару дней. Есть-пить не хочет и вообще у нее все есть, чтоб я шел куда собирался и не мешал ей спать. Почему-то это знание приятно легло на душу, видимо я все-таки о ней беспокоился.

К столовой я подошел одновременно с Подгорельским, избежав чувства неловкости что за мной кому-то нужно ухаживать, делая за меня то, с чем я могу справиться сам. Судя по всему папа опять поленился прийти обедать, поэтому его порцию захватили с собой.

Когда мы добрались до энергоцентрали он сидел в кресле, одной рукой водя какие-то параметры в программу управления, а в другой держал питательный батончик из сухпайка и одновременно обсуждая что-то со своим начальником на соседнем экране.