Крымский Джокер - Олег Голиков

Борис, кивнув направился к выходу. Возле самой двери он обернулся и сказал:

— И ещё. Мне один наш человечек звонил сейчас с Севастопольского поста ДАИ. Интересующая нас машина в город не проходила. Ни вчера, ни сегодня.

И он осторожно прикрыл за собой дверь.

Лидия Петровна опять вгляделась в фотографию и призадумалась.

«Не проходила… Хм-м-м… А должна была бы. Значит, мальчуган наш, почуяв неладное, скинул машину в какой-нибудь отстойник. Или просто на стоянке где-нибудь бросил. И добирался на перекладных. На такси, например… С его-то бабками двадцать тысяч — не деньги».

Она пошелестела фольгой. Шоколад закончился. В голове Лиды всплыла песенка пиратов из мультфильма: «И нам не надо ни мармелада, ни шоколада. А только маленьких… ну, очень маленьких… детей…»

«Однако, и детей у него нет. И с женой в разводе. Какой молодец! И зацепить его, получается, не на чем. И бабки, про которые он распинался той шлюшке из автосалона, он в Севастополе, возможно, получать уже не собирается. Или собирается, но в другом месте.

Если за день нигде не прорисуется — значит проскользнул через сети наши, везунок. Нет уж — так дело не пойдёт…»

Лидия Петровна встала, открыла сейф и достала из него ещё одну плитку шоколада. Небрежно надорвав упаковку, она закинула в рот сладкий квадратик и продолжила размышлять: «По-любому его в Киеве надо пасти. Возле консульства. Куда он теперь от своих миллионов денется? В Америку ещё попасть надо. Америка-то — она далеко… Пожалуй, придётся самой в Киев лететь. А то опять всё просрут, не дай бог! Так до конца дней и пердеть в этом совке недоделанном буду…»

Лидия Петровна вытерла салфеткой сладкие губы и нажала клавишу на интеркоме:

— Борис! Закажи-ка два билета на самолёт до Киева. На завтрашний вечерний рейс. Себе и мне. Давненько что-то я в столице нашей самостийной не была. И дедушку Гриба порадуем. А то он последнее время какие-то отчёты мутные по нашей теме шлёт всю дорогу… И ребята его сопли стали жевать — меченного фрайера в аэропорту упустили. Вот на месте и разберёмся, что к чему.

— Уже делаю, — откликнулся Борис и застучал по клавишам компьютера. Бронируя билеты в Интернете, он думал: «Если эта старая профурсетка с насеста снялась — значит бабло суровое на кону. Как бы мне в этом ералаше свой маленький пасьянсик умудриться разложить? Надоело перед этой грымзой навытяжку стоять. Уж сколько лет…» В кармане зазвонил мобильный.

— Борис Юрьевич, доброе утро. Это Квашнин.

— Ну что там у тебя? Факс получил? Просьба моя ясна, насчёт постов и прочего?

— Поэтому и тревожу. Сообщаю: человек на высланном мне фото был в машине нашего, так сказать, потерпевшего вчера вечером. Я уже вам докладывал…

Борис, подпрыгнув на стуле, изменился в лице:

— На красном «Пассате»?! Который из Симферополя ехал?! Ты ничего не путаешь, Петрович?

— На все сто, конечно, ответить не могу. Качество плохое у снимка, да и вчера было темно.

Но скорее это он, чем не он.

Борис едва сдерживая эмоции, проговорил:

— Вот это интересная информация. Спасибо.

— Всего хорошего. Фото я, как вы просили, на вокзал в линейный отдел сам отвезу. До связи.

Борис выключил трубу и стал задумчиво смотреть на заставку сохранения экрана.

По монитору неторопливо пыли разноцветные трёхмерные рыбки. Не двигаясь, он просидел так минут пять, потом решительно встал и направился в кабинет Афанасьевой.

… В пустой придорожной татарской закусочной Володя с Карытиным уже двадцать минут ждали второго блюда. Оба, вальяжно развалившись на пластмассовых стульях, ковыряли в зубах зубочистками. На первое была чудесная наваристая шурпа с большим куском баранины, и если бы не зверский аппетит, разыгравшийся в дороге у обоих, второе блюдо было бы не совсем и кстати.

— Отлично кормят. И недорого, — первым нарушил сытное молчание Витёк.

— Угу. Только жирновато немного для меня. Грёбанная желтуха жестоко подрезала мою печень, — пояснил Володя. — Теперь и бухаю с оглядкой.

— У тебя тоже была желтуха? И когда?

— Да лет в двадцать пять не пофартило. И где я её цепанул — ума не приложу!

Витька неторопливо достал сигареты.

— Ну что, чувак — подымим, пока они там для нашего плова собачку режут? — протянув пачку другу, он с удовольствием закурил. После первой затяжки, Карытин посмотрел на разомлевшего от еды напарника:

— А знаешь, я тебе вот что скажу. Желтуха для некоторых людей — она, на мой взгляд, как дар божий. Вот взять меня. Я ведь с этими бизнесами бесконечными бухал — мама дорогая! Презентации, дни рождения сотрудников и прочая хреноприпедрень… Знаешь ведь, как это бывает?

Толстый понимающе кивнул.

— Так вот. К годам так двадцати восьми у меня уже проблемы с синькой начались серьёзные. Ну, там, блёв по утрам, провалы в памяти и всё такое… Но это ещё ничего.

Вот когда начинаешь важные бумаги терять, или ключи от дома и машины — тут уже не до веселья. И вот однажды я из одной деловой поездки домой в одних трусах приехал…

Витёк цыкнул зубом, и засмеялся. Костров с интересом посмотрел на развеселившегося приятеля, и попросил:

— Расскажи. Мне как старому борцу с зелёным змием будет интересно.

— Подожди… Вон плов несут. Давай потопчем его — и тогда под чаёк доложу тебе свой конфуз.

Плов тоже оказался превосходным. Как и положено — из баранины, с крупно нарезанной морковью. К огромной тарелке с дымящимся рисом, в котором весомо проступали солидные куски прожаренного мяса, полагалась маленькая тарелочка с невероятно вкусной аджикой.

Витька, попробовав аджику, не сдержался:

— Девушка! У вас здесь рай! Возьмите меня к себе жить! Я — хороший…

Молоденькая черноглазая официантка, забирая грязную посуду, улыбнулась:

— Жить-то взять не трудно, а вот прокормить… Приятного аппетита, мальчики! Сейчас чай принесу.

Мужчины принялись за еду. Минут пять над столом стояла тишина.

Витька закончил первым и, вымакав хлебом до капли всю аджику, налил себе из чайника в пиалу зелёного чая. Попробовав его, он немного поморщился:

— Да… А вот чай у них неважнецкий. Но это всё фигня — главное жратва по масти!

Он сытно отрыгнул и продолжил:

— Так вот насчёт трусов… Лет семь это назад было. Жил я тогда в Симферополе и кормился с маленького продуктового магазина. Правда, мой продмаг скорее на ларёк походил, но это не важно. В то время у меня ещё жена была, — он отвёл в сторону глаза, — хорошая девушка. Мы, правда, тихо так разбежались с ней лет пять назад. Но это тоже неважно.

И случилось так, что я в Москву поехал к корифанам. Ну, поехал вроде как по делу, но, точнее сказать, побухать с друзьями. Но это, так сказать, предисловие.

Попили мы в столице порядком. Что-то порешали по делам, и засобирался я обратно в Крым. Зарулив на Курский вокзал с неплохого будуна, я сразу взял билет на поезд «Москва-Севастополь». Отходил он в двадцать один тридцать, и времени у меня было ещё часа три свободных. И тут на мою беду вокзальный матюгальник объявляет: «Электропоезд «Москва — Петушки» будет отходить с седьмого пути… Повторяю…» и так далее.

Ну ты-то меня понимаешь — Ерофеич это же классика!

И вздумалось мне отужинать в ресторации курского вокзала, где, как ты наверняка помнишь, Венечка Ерофеев интересовался хересом. Вот, думаю, какая недоработка в моей биографии. Столько езжу с Курского вокзала — и не разу не спросил вымени с хересом в здешнем ресторане! Ну и бабки были нормальные с собой, что-то около двух сотен долларов. Я и пошёл. Понятно, поострил немного по теме с официанткой. Но ни вымени, ни хересу опять в этой богадельне не нашлось. Зато нашлась бутылка московского коньяка, порция отбивных на кости и прочая тряхомудия. Ну, в принципе, бутылка коньяка под закусь — это не мой предел. Но это всё равно очень близко к состоянию нирваны. Тем более у меня не первый день возлияния был уже.

Просидел я там около двух часов. После четырёхсот грамм пытался склонить официантку к лёгкому дорожному приключению в служебном туалете. Но не склонил. Это меня сейчас немного радует — бабе было лет под пятьдесят или даже больше. Страшная накрашенная рожа с бородавкой возле носа, скрипящие при каждом её движении сожженные химией ядовито-зелёные патлы, и толстые, с бревно, волосы в носу. Короче — не фонтан…

Витёк брезгливо передёрнулся, и продолжил:

— Так вот. Посадку объявили на мой паровозик. По пути я, естественно, прицепляю в минимаркете ещё бутылочку конины. И смело иду навстречу судьбе.

В поезде уже началось, сам понимаешь. Из суток, проведённых в пути, я помню только пару картинок.

Первая — это ржущие две дебелые тётки-проводницы, смотревшие на то, как я пытаюсь поссать в титан, где кипяток для чая добывают. Судя по тому, что они за это особо меня не ругали, я позже заключил, что мы были с ними одной командой. И вторая картинка — это я в вагоне ресторане играю на деньги в армреслинг с таким непростым подкаченным дядей, которые только в журналах для женщин встречаются. Шварценеггер и Сталлоне в одном лице. Бабло у меня, понятное дело, быстро закончилось, и вот уже мой новый, купленный на Арбате спортивный костюм «Рибок» по частям переходит в собственность этого качка. А потом и кроссовки. И сумка. Хорошо, что культурист оказался с душой — у повара прикупил мне висячие совковые спортивные штаны. Все в копоти. Какие-то разноцветные вьетнамки на одну ногу. И рваную майку в следах то ли клея то ли спермы.