Отец моего (вы)бывшего (СИ) - Вернер Юлия

Бл*дь, как же все не вовремя!..

Михаил хотел покончить с конторой и начать жизнь с Верой с чистого листа где-нибудь далеко-далеко отсюда, но, кажется, планы неожиданно поменялись.

– А если я откажусь от операции, то сколько протяну? – прямо спросил, смотря куда-то в пол.

Роман Эдуардович помялся.

– Пару месяцев, не более.

Мало. Это очень-очень мало.

– Я вас понял, – Михаил вздохнул. – Мне… надо подумать.

Роман Эдуардович едва ли не каждый день видел этот потухший обреченный взгляд. Тяжело принять тот факт, что человеку осталось жить всего несколько месяцев, а то и недель, если не осмелиться на операцию и не найти в себе силы для того, чтобы бороться с недугом. Это очень тяжело, реабилитация занимала около года, а иногда и больше. Порой казалось, что сил уже нет, хотелось, чтобы все мучения закончились, но все продолжалось. А потом счастье в глазах, когда пациенты слышали о ремиссии. Они снова начинали жить и ценить жизнь.

Михаил вышел на улицу и как раз ему попался на пути совершенно лысый мужчина, которого на инвалидной коляске катила к дверям здания молодая женщина. Понятно было, что он был серьезно болен и, скорее всего, проходил курс химиотерапии.

Воронов представил себя на его месте, а на месте незнакомки Веру и понял, что он не хочет для нее такой жизни. Она не должна вот так мучиться, ухаживая за тем, кто возможно даже не выживет. Опухоль в мозге… он ведь может вообще остаться слабоумным, пускать слюни и «ходить» под себя…

Проводив взглядом женщину с коляской, Михаил сразу решил, что для любимой женщины такой жизни не желает. Выход был только один – расстаться с ней. Сделать так, чтобы она его возненавидела и больше не вспоминала о нем. Сумеет ли мужчина пойти на это? Да, ведь Вера очень молода и не должна гробить свою жизнь рядом с возможным инвалидом. Даже если был шанс на полное выздоровление, а в этом он сомневался, Воронов не хотел обрекать свою малышку на такие страдания.

Добравшись до машины, Воронов сел за руль, посидел несколько минут, пялясь вдаль, а потом достал телефон и набрал номер Веры.

Девушка почти сразу ответила, и голос у нее оказался веселым.

– Привет! – сказала она.

– Привет, – тихо ответил Михаил. – Я… заеду сегодня вечером, ладно?

– Заезжай, конечно, – ответила девушка. – Я буду тебя ждать!..

Больше Воронов ничего не ответил – сбросил звонок.

Звонкий радостный голос Веры выбивал его из колеи и заставлял ненавидеть весь мир за то, что судьба так подгадила ему жизнь. Ему сейчас бы не вылезать из кровати со своей малышкой, трахаться от заката до рассвета, а вместо этого ему придется расстаться с ней, а потом дышать и питаться через трубочку. Не об этом он мечтал.

***

Одушевленная звонком Михаила, я весь остаток дня готовилась к его приезду, решив, что сегодня у нас будет особенный вечер, потому что голос у него, как мне показалось, был каким-то грустным, а мне так хотелось его чем-нибудь порадовать.

Минут за пятнадцать до того, как приехать, Воронов написал мне сообщение, и я задрожала от волнения, предвкушая прекрасный вечер. Я почему-то радовалась как девочка и буквально порхала по комнате.

Надев новое кружевное белье, чулки и туфли на высоких каблуках, я как раз закончила завивать волосы, когда в дверь позвонили.

Поправив локоны, я прошла в прихожую, взглянула на всякий случай в глазок, чтобы наверняка быть уверенной, что это Миша и только после этого повернула ключ и впустила мужчину в квартиру.

– Привет, – я закрыла дверь, наблюдая за тем, как Воронов рассматривает мой образ игривой кошечки, но… огонька предвкушения в его глазах я не увидела. Наоборот – там был только холод.

– Ты… можешь одеться? – голос у него был слегка раздраженный. – Мне нужно серьезно поговорить с тобой.

Стало почему-то обидно и я, сложив руки на груди, отрицательно помотала головой.

– Мне и так удобно, – ответила. – О чем ты хотел поговорить?

Вся радость с меня в одночасье слетела, как только я увидела взгляд мужчины и почувствовала это лютое равнодушие, будто я не любимого мужчину пустила в квартиру, а незнакомца… хотя незнакомец и тот отреагировал бы иначе.

Михаил стоял напротив меня и смотрел прямо в глаза, а на лице у него отразились странные эмоции… будто я была ему противна.

Да что с ним такое? Только вчера было все хорошо!

Ну и чего он молчит? Почему просто смотрит и ничего не говорит? Это его молчание заставляло меня надумывать всякие неприятные вещи, и от этого я нервничала еще сильнее.

– Я пришел, потому что лично решил сказать тебе о том, что мы не сможем быть вместе, – наконец произнес мужчина, и в этот момент мое сердце сжалось до размера бусины. – Вчера я думал, что у нас все получится, но ошибался. Я не смогу быть с тобой по многим причинам и первая это та, что ты бывшая невеста моего единственного сына. Я не стану рушить отношения с единственным ребенком ради тебя, Вера. Все это было ошибкой и ты должна это понять.

Бусинка внутри меня едва ли не разрывалась от боли, услышав эти слова.

Я смотрела на Воронова и понимала, что он говорил серьезно и… мне так неприятен был его холодный пронизывающий взгляд! Он ведь только вчера смотрел на меня иначе, говорил иначе… Что произошло всего за одну ночь?

– Мы с тобой хорошо провели время, но большего я не могу тебе дать, – мужчина повернулся к двери и положил ладонь на ручку. – Надеюсь, ты найдешь свое счастье. Прощай! – и он вышел прочь.

Я осталась стоять в прихожей и смотреть на дверь, которая закрылась за его спиной, а по моим щекам лились горячие, обжигающие кожу слезы.

Ту боль, что я испытывала в этот момент невозможно было выразить словами. Я ломалась на осколки, сгорала заживо и снова оживала, чтобы познать всю боль предательства и убитых надежд. А я ведь решила, что все у нас с ним будет иначе…

***

Воронов готов был кричать, когда на пороге его встретила одетая в развратное белье Вера. Ему тогда хотелось послать все к черту, подхватить ее на руки и унести в спальню, чтобы трахать и слушать ее сладкие стоны всю ночь напролет, но вместо этого ему пришлось вывалить на девушку несусветную ложь, которая ранила ее еще сильнее, чем его самого.

Он видел слезы в ее глазах, и Михаилу пришлось использовать все свое самообладание, чтобы не броситься ее успокаивать.

Так нужно, Верочка… так нужно…

Воронов не хотел, чтобы молодая красивая девушка губила себя рядом с онкобольным мужчиной, который был почти ровесником ее родителей. Вера не должна жертвовать своей жизнью ради него. А если он умрет? Что с ней тогда станет? Нет, пускай уж лучше сейчас ей будет больно из-за расставания, пусть она его возненавидит и со временем станет сильнее, лучше так.

У Веры с Мишей, похоже, с самого начала не было ни единого шанса на нормальную счастливую жизнь.

И что самое главное – Контора его отстранила от дел, сказав, что больше не нуждается в его услугах. Ей не нужен больной сотрудник, который может подвести верхушку. Вдруг он сознание потеряет в тот момент, когда потребуется разминировать здание? Или когда придется убить кого-то. Контора просто попросила его покинуть здание и сдать охране пропуск, напоследок сказав, что если он кому-то что-то разболтает, то они убьют его куда быстрее, чем рак.

Михаил потерял самое ценное, что у него было – Веру, – и теперь ему не хотелось бороться за свою никчемную жизнь. Он такого наговорил ей… А ведь, на самом деле, на Илью ему было глубоко наплевать. Он не представлял, каково было девушке слушать такие слова после всего, что между ними было.

Теперь в ее глазах он был подлецом, лжецом и еще бог знает кем, но каждый раз он говорил себе, что так будет лучше. Михаил пошел на это ради Веры, ведь хотел для нее только счастья.

***

После ухода Михаила прошло тридцать недель. Почему я именно так посчитала? Потому что находилась на тридцатой неделе беременности.

Узнала об этом случайно, как часто это бывает и сразу же поняла, чей это ребенок, ведь когда у нас с Михаилом секс был в последний раз, я уже неделю не принимала противозачаточные таблетки.