Покоренная горцем - Пола Куин

Гейтс держался более четверти часа, но было ясно, что он страшно измотан. Его реакция замедлилась, и Колин уже трижды мог бы нанести ему смертельный удар. Медлительность — причина поражения в войне. Но этого капитана войны не интересовали, у него была другая цель — защитить добродетель леди от окружавших ее хищников, в том числе и от него, Колина.

Горец опустил меч. Он не хотел победы над Гейтсом.

— Я никогда не причиню ей вреда, капитан, — поклялся он.

— Вы навлечете на нее беду. — Гейтс занес меч над головой Колина, вынуждая его блокировать удар. — Разве вы не понимаете?..

— Нет. Не совсем. — Колин покачал головой. — Мне не очень понятно, почему несколько безобидных взглядов могут навредить ей, в то время как Девон использует любую возможность, чтобы опозорить ее.

Осознав, что схватка закончилась, Гейтс убрал меч в ножны и, тяжело дыша, согнулся, упершись руками в колени.

— А мне кое-что не совсем ясно в отношении вас, Кэмпбелл.

Колин также вернул свой клинок в ножны и взглянул на леди Джиллиан, направлявшуюся к ним решительным шагом. Береговой бриз полоскал подол ее юбки и трепал завитки волос, обрамляющие лицо. Подойдя к ним, она посмотрела на рукав Колина, запятнанный кровью, затем устремила сердитый взгляд на Гейтса. Она ничего не сказала, и это, как видно, нанесло самообладанию капитана гораздо больший урон, чем схватка с Колином.

— Вы закончили свои дела в саду? — спросил Гейтс, выпрямившись.

— Да. — Она скрестила руки на груди, продолжая смотреть на него все так же, не мигая.

— Хорошо. Тогда я провожу вас в ваши комнаты.

— Вы проводите меня в Большой зал, где я обработаю рану, которую вы нанесли мистеру Кэмпбеллу, а затем мы поговорим с вами наедине.

Она кипела от гнева. Колин задумался: не его ли рана была тому причиной? Но он тут же выбросил из головы эту мысль. Ведь рана его — всего лишь царапина. Он получил гораздо более серьезные ранения в битве при Седжмуре и сам обрабатывал их. Ему не нужна была женщина, чтобы его зашить. И уж конечно, ему менее всего хотелось, чтобы какая-то леди суетилась вокруг него.

— Я сам могу обработать ее, — заявил Колин.

— Глупости! — Она перевела взгляд на него. — Я обрабатывала раны здешним мужчинам и раньше. Вы не исключение.

Колин не понимал, почему ее слова заставили его нахмуриться. И не понимал, почему только что сражался с капитаном вместо того, чтобы просто извиниться за то, что смотрел на нее. А также не понимал, почему сейчас не мог оторвать от нее взгляд.

— Я пришлю Маргарет, чтобы позаботилась о нем, — пробормотал Гейтс, наконец-то восстановив свое самообладание и отдышавшись. — Мне нужно сказать мистеру Кэмпбеллу…

— Маргарет умеет только держать поднос в руках и свои бедра на коленях у мужчин, — возразила леди Джиллиан, не желая уступать. — Иголка с ниткой в ее пальцах принесет ему мало пользы, если он подхватит инфекцию. А теперь пойдемте быстрее, пока не собралась толпа и пока мистер Кэмпбелл не истек кровью прямо во дворе.

Не говоря больше ни слова, она резко развернулась и направилась к замку. Двое мужчин молча смотрели ей вслед. Затем, так же молча, переглянулись. Колин последовал за ней первый. Капитан плелся следом, бормоча себе проклятия под нос.

Несколько солдат сидели в зале, в их числе и Лефевр. Увидев окровавленную руку Колина, французский наемник рассмеялся и отсалютовал горцу кружкой. Колин ответил ему коротким кивком и направился к ближайшему свободному столу.

— Капитан… — Леди Джиллиан выдвинула стул и жестом пригласила Колина сесть. — Мне потребуется миска с водой и мои иголки. Пожалуйста, пошлите кого-нибудь принести все, что нужно, пока я осмотрю рану. Мистер Кэмпбелл, снимите рубашку.

Колин молча опустился на стул и, нахмурившись, уставился на Джиллиан. Он не терпел, чтобы с ним возились, как с каким-то английским щенком, нуждавшемся в няньке. Но протест застрял у него в горле при виде очаровательных розовых губ и смотревших на него голубых глаз. Хватит ли ей решимости смотреть на него, когда она увидит бесчисленные шрамы у него на теле?

Какого черта его это волнует?! Видно, он совсем поте рял рассудок, раз беспокоится из-за того, что ей не понравится его обнаженная грудь. Ну и что, если она сочтет его безобразным? Может, тогда она перестанет бросать на него взгляды. И он спокойно займется своим делом, не вспоминая о ней с каждым глотком воздуха.

— Снимите рубашку, — повторила она, стоя над ним.

Колин насупился, бросив на нее хмурый взгляд, и она прикусила нижнюю губу — то ли испугавшись, то ли пытаясь не рассмеяться при этой его последней слабой попытке сохранить достоинство. Ни та ни другая причина ему не нравилась. Сжав челюсти, он стащил рубашку через голову и бросил ее на пол.

Как он и ожидал, леди Джиллиан широко раскрыла глаза и быстро отвела взгляд.

Глава 12

Джиллиан жила в замке, населенном более чем сотней мужчин. Она видела обнаженные торсы и прежде, так как обрабатывала десятки ран у мужчин, которых терпеть не могла или же почти не знала.

Однако это был совсем другой случай.

Она не испытывала неприязни к Колину Кэмпбеллу, но — помоги ей Бог! — она никогда прежде не видела тела, подобного этому. От плеч до живота оно казалось образцом совершенства, добиться которого можно было лишь ежедневными упорными тренировками. Его развитые мускулы рельефно вырисовывались под блестящей кожей, все еще влажной от пота.

У Джиллиан перехватило дыхание, и она, судорожно сглотнув, отвела взгляд от прекрасного горца.

«Держи себя в руках, — говорила она себе. — Ведь он — всего лишь мужчина. Такой же, как все остальные».

— Я могу сам о себе позаботиться.

Услышав его хриплый голос, она вновь на него посмотрела. Ее взгляд задержался на его мощной руке, протянутой вниз, чтобы достать что-то с пола. Эта рука победила Джорджа.

— Что вы делаете? — спросила она, когда он встал, подхватив свою рубашку.

— Я ухожу.

— Ох, перестаньте вести себя как ребенок. Я буду очень осторожна с вами.

Его рот раскрылся в изумлении, напоминая очень соблазнительное «О», затем искривился в снисходительной ухмылке.

— Женщина, я ножом выковыривал мушкетные пули из своего тела и не боюсь того, что вы можете причинить своей иголкой.

Она ответила ему дерзкой улыбкой, хотя по непонятной причине его заявление и спокойная властность тона, когда он это сказал, вызвали дрожь у нее в коленях. Конечно, ее слабость можно было объяснить тем, как он стоял перед ней — стоял словно статуя, высеченная из холодного гранита. Он выглядел сейчас в точности как мужчина, способный, не дрогнув, выковыривать пули из собственной плоти.