Крестовые походы - Михаил Абрамович Заборов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно так случилось во время пребывания крестоносцев в Антиохии, запертой Кербогой, в июне 1098 г. При этом словно бы полностью подвергнувшиеся самогипнозу верующие люди оказались не в состоянии отделить плоды собственной разгоряченной религиозной фантазии от умышленного обмана, с большим успехом предпринимавшегося в подобной ситуации служителями церкви, которые, сами тоже поддавшись – и с особой силой – такому самогипнозу, вносили затем этот обман в умы своей паствы.
Действительно, еще более накаляя и без того жаркую атмосферу религиозного возбуждения среди крестоносцев, попавших в беду, церковники, участвовавшие в походе, в свою очередь, стали усердно инспирировать «пророческие видения», будто бы являвшиеся воинам Христовым, и чудеса, истолковывавшиеся как знаки Божьего расположения. Целый шквал чудес в течение короткого времени поразил осажденных! Скрытая от самих вдохновителей и участников, не осознававшаяся ими цель этих религиозных инсценировок, очевидно, заключалась в одном: в условиях тяжких неудач предотвратить неизбежное разочарование участников в святости крестоносного предприятия, поднять их воинский дух, еще жарче разжечь пламя религиозно-воинственного фанатизма. Только таким путем можно было сплотить и мелких рыцарей, и бедняков-крестьян вокруг князей-предводителей, скрасить перспективами райской жизни за гробом гнетущие будни и изнурительные тяготы похода и в конечном счете побудить его участников к энергичному отпору сельджукам.
…Вот какой случай рассказывает провансалец Раймунд Ажильский в своей «Истории франков, которые взяли Иерусалим». Этот церковный грамотей не был лишь сторонним зрителем описывавшихся им событий. Он исполнял обязанности капеллана (священника-исповедника и секретаря) графа Раймунда Тулузского и активно проводил в жизнь его политическую линию во время похода. А она была такова.
Когда блокированные в городе воины Христовы дошли до отчаяния и голодные галлюцинации помутили разум многих из них, Раймунд Тулузский, претендовавший на Антиохию, счел момент подходящим для того, чтобы поднять собственный престиж в глазах крестоносного воинства – в ущерб своему сопернику Боэмунду Тарентскому. С этой целью он решил воспользоваться услугами собственного капеллана, человека благочестивого и расторопного, умевшего блюсти интересы сеньора. Накал религиозных чувств крестоносцев создал обстановку, весьма благоприятную для осуществления задуманной в графском окружении религиозно-политической операции, призванной повысить шансы Сен-Жилля в борьбе с Боэмундом за овладение Антиохией. Крестоносцы пали духом, следовательно, нужно предпринять нечто из ряда вон выходящее, чтобы они воспряли. При этом источник их воодушевления (разумеется, божественный по происхождению) должен находиться поблизости от графа Раймунда Сен-Жилля. Лучше всего будет, если на этот источник их наведет богобоязненный и верный человек.
Капеллан графа постарался со всей ловкостью осуществить намерения своего сеньора, смысл которых, видимо, хорошо понял. Он отыскал в провансальском ополчении некоего бедняка, по имени Пьер Бартелеми, и тот однажды объявил споспешникам по оружию, что видел во сне – и не раз, а пятикратно! – апостола Андрея, открывшего ему следующее: в антиохийской церкви Св. Петра будто бы зарыто копье, которым, по евангельскому сказанию, римский воин Лонгин пронзил бедро распятого на кресте Иисуса Христа. Если крестоносцы отыщут эту святыню, обагренную кровью Сына Божьего, они спасены! Такова, мол, Небесная воля, возвещенная ему, Пьеру Бартелеми, апостолом Андреем в ночном видении.
Согласно повествованию Раймунда Ажильского, провансальский мужичок, удостоившийся откровения Небес, тотчас поведал о нем графу Сен-Жиллю. Тот, разумеется, горячо воспринял обнадеживающее известие провидца-соотечественника. Конечно, Пьер Бартелеми – простой селянин, и одежонка на нем изорвана, но это куда лучше, чем если бы апостол Андрей явился рыцарю. Простолюдину крестоносцы, во сне и наяву грезящие о спасении, поверят скорее! Поручив Пьера Бартелеми капеллану Раймунду Ажильскому, граф незамедлительно распорядился произвести раскопки в церкви.
Туда отрядили 12 человек, рыцарей и священников, не считая самого Пьера Бартелеми. Всех прочих удалили из храма. Подняли плиту, стали рыть под ней землю. Копали довольно долго, целый день (14 июня 1098 г.), и наконец – о чудо! – уже в сумерках на дне ямы показался кусок ржавого железа. Как пишет Раймунд Ажильский, «благочестием своего народа склонился Господь показать нам копье. И я, который написал это, поцеловал его, едва только показался из земли кончик копья».
Итак, «пророческое» указание апостола Андрея сбылось, святое копье, насчет которого он «просветил» во сне Пьера Бартелеми, было найдено и извлечено из земли. С возгласами ликования, под пение католического гимна «Тебя, Бога, хвалим» реликвию положили на алтарь церкви Св. Петра. Весть о происшедшем быстро облетела стан крестоносцев. Настроение рати Христовой сразу же поднялось. «Находка святого копья вновь оживила наши сердца», – писал епископу Манассии в Реймс (Франция) рыцарь Ансельм де Рибмонте. По словам французского хрониста, «все воинство возрадовалось, каждый побуждал другого к мужеству и не могли наговориться вдоволь о явившейся им божественной подмоге». «Весь народ, – вторит ему другой хронист, – услышав об этом, прославлял Бога».
Горя желанием прорвать блокаду, испытывая подъем религиозных чувств, крестоносцы преисполнились боевым воодушевлением. Чудесное копье наверняка вызволит их из беды!
И в самом деле, через две недели – 28 июня 1098 г. – благополучно свершился второй акт чуда, «пророчески» возвещенного в сновидении апостолом Андреем. С секирами, мечами и копьями в руках, готовые пойти на любой риск и безрассудство ради одоления язычников, крестоносцы, уверенные в том, что святыня обеспечит им победу над супостатом Кербогой, ринулись в бой. Они дрались яростно и ожесточенно. В бою участвовал и капеллан Раймунд Ажильский: поддерживая на ходу свою священническую сутану, он нес в руках копье Господне, вид которого должен был придать силы атакующим. Ободренные находкой драгоценной реликвии, крестоносцы в этот день разгромили в решительном сражении армию Кербоги. Она была обращена в бегство, после чего Антиохия окончательно перешла в руки западных завоевателей.
Правда, политические замыслы графа Раймунда Тулузского, ради которых была проведена предшествовавшая битве религиозная инсценировка, не смогли быть претворены в жизнь. Практическим организатором победы над Кербогой и на этот раз выступил Боэмунд Тарентский, соперник Сен-Жилля. Сеньоры опять вручили норманну, несмотря на свое нежелание, верховное командование, и именно ему крестоносцы оказались вновь обязанными победой над сельджуками. Святое копье не смогло доставить политический выигрыш графу Раймунду.
Главную же роль в успехах крестоносцев сыграла не столько их воинская доблесть, сколько раздоры, вспыхнувшие среди сельджукских эмиров накануне сражения.
У многих из них обострились отношения с Мосулом. Кербогу покинули дамасский эмир Дукак,
