Голова путешественника. Минута на убийство (сборник) - Николас Блейк

Торренсы впервые встретились с Освальдом Ситоном в тридцать седьмом году, когда отдыхали в своем фургоне в окрестностях Плаш-Мидоу. Освальд разрешил им разбить лагерь в его владениях и даже снабжал молоком и водой. На следующее лето он пригласил Реннела с Марой погостить в его коттедже в Куантоксе, что в полумиле от моря. Приглашены были также Роберт Ситон, Джанет Лейси и ее мать.

Мнимое самоубийство имело место на второй неделе их пребывания в Куантоксе, в последних числах августа. За два дня до этого Мара, которой в ту пору было пятнадцать лет, серьезно заболела: у нее произошел настоящий нервный срыв. Ухаживала за ней Джанет Лейси, но, по словам Реннела, девочка выздоровела исключительно благодаря заботливости и вниманию Роберта Ситона. Джанет Лейси в тот период увлекалась религиозным учением, проповедующим отказ от лекарств и научной медицины; она уговорила Реннела не приглашать к дочери врача.

Всю эту неделю и сам Освальд находился в совершенно стрессовом состоянии. Он взял отпуск впервые за два года после смерти отца, когда все дела фирмы легли на его плечи; прошла неделя, но он никак не мог оторваться от заводских дел, непрестанно звонил в Редкот, в контору, жаловался Роберту на то, что вся ответственность лежит на нем, что дело невозможно оставить без присмотра, что конкуренты поджимают и так далее, и тому подобное; его то и дело бросало из состояния повышенной раздражительности в настоящую депрессию и обратно.

Все это усугублялось болезнью Мары. Освальд обожал девочку и страшно баловал ее, непрерывно дарил разные подарки; она одна только умела поднимать ему настроение. Когда Мара заболела, Джанет сразу прибавилось забот: ей приходилось не только ухаживать за больной, но и присматривать за хозяином дома – Освальд вбил себе в голову, что виноват в болезни Мары, так как слишком долго продержал ее на палящем солнце, когда они с ней накануне гуляли, и у девочки случился солнечный удар. Так это было или нет, сказать трудно, но тем не менее он обратился к Джанет за помощью, и, когда ей не нужно было находиться у постели больной, Джанет сидела с Освальдом.

В день своего исчезновения Освальд Ситон выглядел совершенно потерянным.

– Ни минуты не могу оставаться в этом чертовом доме, – сказал он брату. – Пойду погуляю. Вы меня не ждите.

Роберт поднялся наверх и часа полтора или около того читал Маре какую-то книжку, а потом отправился спать. К этому времени старшая миссис Лейси уже была в постели; Джанет, которая спала в комнате Мары, вскоре после ухода Роберта тоже легла. Реннел Торренс отправился прогуляться после ужина – надо сказать, довольно обильного. В дюнах, в удобном, защищенном от ветра месте он задремал, и было это недалеко от берега моря, ярдах в ста, не больше.

Торренс проснулся от поскрипывания песка под чьими-то шагами и в лучах закатного солнца увидел Освальда Ситона, который шел к морю немного левее того места, где прикорнул на песке Реннел Торренс. Прежде чем исчезнуть в дюнах, Освальд один раз обернулся и поглядел назад – видел ли он Реннела Торренса, тот сказать не мог. Собиравшийся над морем вязкий туман потянулся в сторону суши. Реннел услышал, как скрипели уключины, как волны крошечного заливчика плескали о борта лодки. Он решил, что Освальд отправился порыбачить, как он часто делал по вечерам.

На следующий день рыбаки обнаружили лодку Освальда; она стояла на якоре примерно в миле от берега. Лодка была пуста, если не считать одежды и приколотой к ней записки, адресованной Роберту. Все знали, что Освальд никудышный пловец; по следам в дюнах и на прибрежном иле было видно, что Освальд был в лодке один.

Без всякого сомнения, полиция предприняла все меры, чтобы выяснить, не мог ли он перебраться со своей лодки на другую. На окончательный вывод следствия о самоубийстве Освальда, а также на вынесенное судом решение считать Освальда Ситона мертвым повлияли четыре группы фактов:

Во-первых, прощальное письмо Освальда. Оно было признано подлинным; следов подделки не обнаружено.

Во-вторых, показания его брата и гостей о том, что в последние дни Освальд пребывал в смятении и что положение дел на заводе и в фирме постоянно беспокоило его и выводило из себя.

В-третьих, факт, что в предшествующие недели он не снимал сколько-нибудь крупных сумм со своего счета в банке, что наверняка должен был бы сделать, если бы собирался скрыться.

В-четвертых, тот факт, что за последние три года в прибрежных водах в том же месте утонули двое купальщиков и их тела так и не были найдены.

Обсуждая чуть позже полученную от Реннела Торренса информацию, Найджел с Блаунтом пришли к единодушному выводу, что самым серьезным был третий фактор.

Ясно, что Освальд Ситон не мог уехать из страны без денег. Из своего банка он крупных сумм не брал. Значит, кто-то снабдил его деньгами – причем довольно крупной суммой, поскольку, не считая личных расходов Освальда, нужно было оплатить услуги по крайней мере еще одного человека. Можно было с большой долей уверенности утверждать, что какой-то местный рыбак или лодочник снял его с ялика и высадил под прикрытием тумана где-нибудь дальше по берегу. Этому человеку нужно было очень хорошо заплатить, чтобы он молчал об этом на следствии и в суде.

– Да, сумма должна была быть немалая, – сказал Блаунт. – Не меньше двух-трех сотен фунтов, я думаю. Вопрос в том, кто имел возможность и, главное, желание выложить такую сумму?

– Роберт Ситон. Теоретически. Но все это не так просто, как кажется. Начнем с того, что он был беден как церковная крыса. Это мы знаем почти точно. Где ему было взять деньги? А во-вторых, я просто не верю, что Роберт Ситон способен организовать заговор с целью завладеть состоянием брата.

– Ну, это еще как посмотреть. Кроме того, послушайте, Стрейнджуэйз, вы же сами выдвинули версию, что Освальда убедил или заставил исчезнуть человек, который знал его тайну, знал о каком-то преступлении, которое ему до этого времени удавалось скрывать. Ведь это вы говорили?

– Ну я.

– Значит, так. Вы говорите, что Роберт Ситон просто Дон Кихот во плоти. Да и у меня тоже сложилось впечатление после сегодняшней беседы с ним, что, невзирая ни на что, он сохранил к Освальду братские чувства, что существовало что-то, что их связывало. Вы не думаете, что Роберт мог просто помочь брату инсценировать самоубийство – не потому, что сам от этого выигрывал, а, наоборот, чтобы спасти Освальда, скажем, от тюрьмы, разорения, бесчестья?

– Да… Думаю, это вполне вероятный вариант, – медленно проговорил Найджел.

– И это объясняет, почему он содержит Торренсов. Реннел Торренс в то время находился в Куантоксе и вполне мог разнюхать, чем там пахнет. Он утверждает, что в последний раз видел Освальда вечером в дюнах. Но что ему мешало последовать за ним до самого берега, а потом увидеть, как он переходит на другую лодку? Во всяком случае, начиная с 1945 года Торренсы живут себе здесь припеваючи. И чем еще можно объяснить тот факт, что Ситоны терпят рядом с собой этого бездельника, кроме как тем, что не раскрыл тайну так называемого «самоубийства» Освальда и с тех пор тихо шантажирует Роберта? Или, может, вы объясните это каким-то иным способом?

Найджел задумался. Он выпустил изо рта дым, посмотрел на небо и наконец ответил:

– А что, и объясню.

– Да что вы говорите? Будете спорить сами с собой?

Найджел не обратил внимание на ехидство суперинтенданта – они были старыми приятелями.

– Я попробую. Хотя не уверен, что не ошибаюсь… – Он помолчал. – Понимаете, Блаунт, тут все далеко не так просто и однозначно. Это дело намного сложнее, чем вам кажется; по-моему, тут и в самом деле замешано много людей.

– Как прикажете вас понимать? Опять новая версия?

– Как вам сказать… Мне кажется, дело здесь не только в плате за молчание. По крайней мере не в плате кому-то одному.

– Кому именно?

– Я сам об этом думаю… Знаете, мне нужно еще раз поговорить с Марой. Я и так слишком долго откладывал этот разговор.

Но в тот день разговору этому не суждено было состояться. В шесть часов вечера, как раз когда Найджел направлялся через двор к амбару, с улицы донесся цокот копыт и во двор вихрем ворвалась Ванесса верхом на Китти. Поравнявшись с Найджелом, она остановила лошадь и торжественно объявила:

– Я нашла Финни!

Рассказ Финни Блэка

Взяв лошадь под уздцы, Найджел отвел ее – вместе с очаровательной наездницей – подальше от дома, где их не могли подслушать. Ванесса слезла, а вернее сказать, неуклюже сползла с седла; она была увешана неимоверным количеством всевозможного снаряжения, среди которого были: сумка для провизии, бинокль, термос, фотоаппарат, патронташ, скатка из плаща или одеяла, – и напоминала неустрашимую жительницу Дикого Запада времен ковбоев и крытых фургонов.

– Ты мне лучше сразу все расскажи, пока расседлываешь Китти, – попросил Найджел.