Русалочья кровь (СИ) - Святненко Ева

Баба Яга вытянула руку и раскатистым гулом раздался голос:

— Во-зя-ти.

За спиной зашелестело, и Соня поняла, что живые берёзки перебрались через мост.

— «Эх, если бы здесь была вода. Если бы Смородина не полыхала», — девушка потерянно огляделась, пытаясь найти воду. И нашла. Вот же она вода, вокруг неё — в деревьях, в тварях, а может и в Бабе Яге. Все существа состоят из воды.

Соня повернулась к берёзам и представила, как сок внутри стволов превращается в лёд. Деревья заскрипели и остановились. Ветки покрылись инеем, стволы начали трескаться, выпуская острые ледяные кромки.

Пауки каким-то местом почуяли опасность и бросились врассыпную. Соня не стала их морозить, а сосредоточилась на главном противнике.

Яга слезла со ступы и уменьшилась до нормальных размеров.

— Что ты, дочка, не сказала, что ни живая ты, ни мёртвая и волшебной силой владеешь? Я б разве стала тебя есть?! — крикнула старуха.

— Освободи мне дорогу! — приказала Соня.

Яга сошла на обочину тропинки и там прислонилась к обугленному стволу. Но когда Соня приблизилась, старуха высоко подпрыгнула и оседлала девушку, вцепившись в волосы.

Русалка повалилась навзничь и принялась кататься, пытаясь сбросить наездницу. Но быстро опомнилась, прекратила сопротивляться и просто заморозила Ягу. Та свалилась вниз и разбилась на мелкие кусочки. Вместе с ней ледяной крошкой осыпались жуткие берёзы.

Соня тронула ближайшую паутинку — замёрзла. Возможно, вместе с Ягой она заморозила и уничтожила все её злые творения. Это было бы замечательно.

Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась от облегчения. Но долго раскисать себе не позволила — нужно нагнать брата.

Однако, нагнать на получилось. На выходе из леса образовалась невидимая преграда, которая не пропускала к Алатырь-камню. Соня пробовала и так и этак — и по земле, и по воздуху.

— Не старайся, — ворон с красными глазами важно вышел из кустов. — Ты Ягу убила, теперь вместо неё будешь.

— Что буду? Гостей жрать? — возмутилась Соня.

— Ну можешь и жрать, — невозмутимо ответил ворон. — Но это не обязательно. Это Яга сама придумала. Сначала-то она нормальной была, обязанности свои выполняла, а потом сбрендила чего-то.

— Какие такие обязанности?

— Знамо какие. Проводником она была между мирами. Теперь ты, стало быть, проводник. Новая Яга.

— Да какая из меня Яга? — Соня расхохоталась.

— А это уж тебя решать, — ворон отвернулся, давая понять, что разговор закончен и потопал за преграду в сторону Алатыря.

— Эй, ты моего брата не видел? — крикнула Соня, но гордая птица даже не оглянулась. — Ну и фиг с тобой.

Девушка перевела дух и пошла вдоль преграды, думая найти прореху или способ пробраться. Там, где она ступала, — мгновенно вырастала зелёная свежая травка, распускались цветы, на деревьях и кустарниках появлялись сочные плоды и ягоды. Природа оживала.

— «Ну прямо Персефона вернулась из царства Аида», — Соня с иронией оглядывала весенний сад вокруг. В голову лезли идеи, что Смородину хорошо бы отгородить от леса, чтобы ёлки больше не обгорали. А в берёзовой роще тоже порядок навести не помешает. Да и с избой Бабы Яги надо что-то делать — хотя бы убрать страшные следы старухиных дел.

— «Успею еще выйти», — Соня отвернулась от преграды и направилась вглубь Нави. — «Заодно Славку поищу. Если здесь его нет, то значит успел к живым вернуться». Эта мысль успокоила девушку и примирила с невольным заключением в Нави.

***

Настя со стоном откинулась на спинку кресла. Эти кикиморы были необучаемы! Обе, И Хриса и Нежинка, устроились на полу, отказавшись от пледа и подушек и сейчас завороженно смотрели на Зеленую Жемчужину.

— Давайте ещё раз. Убрали руки, а теперь кладёте только кончики пальцев. Кончики. Не надо всей ладонью Жемчужину хватать, — скомандовала Настя.

Хриска покивала и повторила в точности. Нежинка замешкалась.

— Одновременно кладёте. По моей команде, — добавила бывшая русалка. — Сейчас!

Артефакт засиял, и так же ярко засияли улыбки на лицах кикимор. У них получилось. Из шара полилась энергия, обвивая девушек зеленоватым туманом, питая и наполняя. Щёчки Хрисы порозовели, а отрезанные по плечи волосы Нежинки хлынули потоком до пола.

Настя залюбовалась — у кикимор была какая-то своя красота. Резкие, угловатые они не походили на людей, а уж тем более на грациозных русалок. Каждое движение — вихрь и огонь: если плясать, то до упаду, если смеяться, то до слёз. Словно кикиморы спешили жить, наверстать упущенное за долгие годы.

Из путанных объяснений девушек Настя так до конца и не поняла, где они были. Единственное, что запомнилось — «между жизнью и смертью» и «между миром и забытьём». Вроде и жили они в Сервуге, на работу ходили, с друзьями тусили. А вроде бы и не они это были.

— Я пиццу заказал, — заглянул Славка в спальню, — с анчоусами.

Хриса вскочила и затанцевала, заулыбалась. Сдержанная Нежинка поблагодарила парня и принялась расчёсывать волосы пальцами.

— Подожди, расчёску дам, — сказал Славка.

— Не надо, — Настя остановила благой порыв, — у нас обычай такой. То есть, у русалок тоже такой обычай.

— Ладно, забери пиццу, когда приедет. А я Максу выведу погулять.

Топот радостной Максы раздался из коридора, хлопнула дверь — Славка ушёл. И тотчас же вернулся.

— Настя, ты дома? У тебя дверь открыта.

Настя испуганно зажала рот — это был голос Николая. Видно, Славка не стал запирать девушек снаружи.

— Настя?

— Её нет, — Настя вышла из спальни на трясущихся ногах.

Николай театрально приподнял бровь, показывая удивление.

— А ты кто такая, милашка? И что делаешь в чужой квартире? Тут, вообще я посмотрю, проходной двор.

— Ваша Настя съехала. Теперь мы эту квартиру снимаем. С моим женихом.

— Это тот белобрысый с дворнягой?

— Да он. Он, кстати, сказал, Вы уже приходили сюда и Настю свою спрашивали. Славка перепутал, думал Вы ко мне. Меня тоже Настя зовут.

— Вот как? — Николай привалился к стене и почесал кончик носа. — И не знаешь, куда моя Настя переехала?

— Я её даже не видела. Я общалась только с хозяйкой квартиры, когда деньги передавала за квартиру. А здесь уже пусто было.

— Ну спасибо, красотка, — на последнем слове Николай слегка запнулся, — если вдруг моя Настя объявится, позвони. Благодарен буду.

Настя приняла визитку «под золото» с контактами Николая и проводила гостя до выхода. А потом прислонилась спиной к двери и сползла вниз. Хриса выглянула из комнаты и бросилась на помощь.

Николай спускался по лестнице и напряжённо думал: «Врёт ведь! Как могла Настя съехать и все вещи свои бросить?! Босоножки её стоят, сумочка жёлтая. Вещи на месте, а Насти нет». Придя к выводу, что дело нечисто и Настю скрывают, Николай набрал телефонный номер.

— Привет, милый, — проворковал женский голос.

— Настя, это ты?

— Конечно я, кто же еще?

— Что-то не узнал. В последнее время у тебя голос изменился.

— Гормоны, наверное, шалят, — протянула Настя. — Что ты хотел, дорогой?

— Встретиться надо. Завтра утром. Я тут домой к тебе зашёл, хотел сюрприз сделать. А мне сказали, что ты там больше не живёшь.

— Да, так получилось. Пришлось съехать.

— А мне что не сказала?

— А что я тебе докладывать должна? — прошипела Настя.

— Нет, нет, что ты, — ласково пропел Николай, — конечно, не должна. Просто я волновался. Если проблемы какие, ты говори — я помогу.

— Сама справлюсь. А зачем я тебе с утра нужна?

— Увидишь. Не могу пока сказать, но тебе понравится. Форма одежды — парадная. В «Сахар» пойдём.

Обсудив подробности, Николай повесил трубку. Задание наставника почти выполнено. А это значит, что его допустят к посвящению, и он сможет стать одним из них. Прощай, унылое человеческое существование, страшные и наглые тёлки. Никто не сможет ему указывать — что и как делать. От этих мыслей голова кружилась, как от хорошего вина.