Катунь Коварная - Олег Ершов

Ворвавшись в чужое пространство не по своей прихоти, а, наоборот, за помощью, Прокопыч, видавший разные виды, за свою не малую жизнь, начал пятиться к двери. Не закрывая рта, он уперся в захлопнутую дверь кабинета и начал буксовать по ней, царапая грязными руками. Осознавая, что он появился здесь, совершенно не вовремя, Прокопыч начал мычать, как бык, нечленораздельно выдавливая из себя слова.

– Я конечно извиняюсь Виктор Андреевич! Но там…– Прокопыч, показал рукой на выход, сжимая грязную рабочую рукавицу.

– Там, весь механизьм – то встал! – Он взглянул на поднимающегося Петрикова, кивая на его неприкрытый стыд.

– Транспортерная лента не работает. Как же мы скотину кормить-то будем с такими делами, а Виктор Андреевич? – Прокопыч вытянул руку с зажатой в ней грязной рукавицей вперед, как Владимир Ильич.

– Надо, что-то делать! А то ведь вон оно что! План то все одно сдавать надо. А без кормов-то оно как? – Он развел руками в стороны.

Петриков окончательно придя в себя, быстро надел брюки и пиджак на голое тело. Не одевая носки, сунул ноги босиком в кирзовые сапоги, метнулся к Прокопычу и прижал его к двери кабинета.

– Я не знаю, как там с транспортерной лентой и кормами для скотины, но послушай сюда! – Петриков взял Прокопыча за грудки и вплотную подтянул его к своему подбородку.

– Во-первых! – Петриков с яростью выдохнул Прокопычу в лицо. – Во-первых, надо стучаться, когда входишь к начальнику в кабинет! А во-вторых, там есть ремонтная бригада. А в-третьих, если ты, хоть слово вякнешь, что тут видел, я тебя собственными руками удавлю! Ты понял? – Петриков неистово заорал на весь кабинет.

Прокопыч, от такого внезапного натиска, вновь начал оседать у входной двери в кабинет.

– Да, что Вы Виктор Андреевич, как же можно! Я нем как рыба. Да я ж, ни когда и ни кому ни-ни! – Перешел на шепот Прокопыч, понимая, что разъяренный управляющий может двинуть ему между бровей.

– Я ж, чего талдычу-то! Там у нас полный аврал. Транспортерная лента встала и верхняя и нижняя. Ни накормить скотину, ни убрать за ней! А к вечеру точно поплывем в навозе! Надо, что-то делать. Вот я к Вам сообщить! – С облегчением выдавил из себя Прокопыч, стараясь не смотреть на стоящий в углу кабинета шкаф.

– Ну, хорошо! – Немного остепенился Петриков.

– Ты давай иди в цех, а я сейчас подойду и разберемся. Только, я тебя, как мужик мужика прошу, держи язык за зубами. Мне сейчас в начале пути сплетни ни к чему. Сейчас не время объясняться. Мы с тобой потом поговорим об этом. А пока, давай ступай и жди меня. – Петриков отпустил скотника, открыв входную дверь, отправил его в цех, где стояли буренки.

Заперев дверь на ключ с внутренней стороны, он быстро поспешил за шкаф. Там, за шкафом, присев на корточки, прикрывшись рабочим халатом, тихо плакала Миронова, уткнувшись лицом в свои конопатые, голые коленки. Петриков, попытался, что-то сказать ей, как-то успокоить, но Настя опередила его. Подняв залитое слезами беспомощное лицо, прижав кулаками к груди халат, она твердила:

– Как же теперь жить– то, Виктор Андреевич? Куда же мне теперь идти? – Настя вновь уткнулась лицом в голые коленки и зарыдала.

Петриков кинулся к столу. Налив из графина стакан воды, он подбежал к Мироновой и отхлебнув прыснул на нее, таким образом приводя ее в чувство. Он действительно не очень соображал и не знал, что ему нужно сейчас сделать, чтобы нормализовать ситуацию, хотя бы временно.

Настя вновь подняла зареванное лицо. И только в этот момент, Петриков увидел у нее на лбу огромную шишку. Виктор Андреевич сообразил, что данная шишка, ни что иное, как травма, полученная от удара распахнувшейся двери кабинета, когда он резко выходил в коридор. Конечно же, это был не самый оригинальный вариант, закрыть всем сплетникам рот, но все же лучше, чем ничего. Мысль настигла его в один момент. Петриков пока доставал йод и разные бинты из аптечки, подумал о том, что если кто чего скажет, то у него будет настоящее алиби или просто отговорка. Просто надо все быстро уладить, одеться и договориться с Мироновой и позвать медичку, которая находится, чуть дальше по коридору в мед профилактории.

Петриков попробовал, как мог успокоить Миронову, которая все ни как не могла прийти в себя. Вытерев ей слезы своими ладонями, ласково целуя в распухшие от слез губы, щеки и глаза, он приговаривал с каждым поцелуем:

– Ну, что ты милая, все будет хорошо! Никто и ни о чем не узнает. Главное нужно сейчас успокоиться и все будет хорошо. Вот давай сейчас помажем рану йодом и приложим, что-нибудь холодное, чтобы не было большого синяка. Только нужно сначала одеться.

Петриков быстро собрал Настину одежду и положил возле нее.

Миронова постепенно пришла в себя и немного успокоившись, выполнила просьбу Виктора Андреевича. Он налил из графина еще один стакан воды и подал его Мироновой. Пока Настя пила воду и успокаивалась, Петриков попытался, как мог объяснить ей свой план по дальнейшему действию.

Настя немного пришла в себя и успокоилась. Поспешно одевшись в свои вещи, она присела на диван, приложив стакан с холодной водой к разбитому лбу.

Пока Миронова принесла такую театральную позу, Петриков быстро сбегал за медсестрой в профилакторий и объяснил ей суть да дело произошедшего, а сам быстро пошел разбираться с поломками транспортерной ленты в цеху, где стояли коровы. Конечно, нужно было срочно выполнять свои служебные обязанности, но у Петрикова в голове стоял главный вопрос, расскажет или нет Прокопыч о том, что он увидел в кабинете управляющего. Его сейчас это волновало более всего. Ведь сразу все может рухнуть, все планы и надежды, если сплетни пойдут по деревне. Это неминуемый развод с женой, которой он обещал все, что только мог, уезжая из Владивостока. И не только ей, а главное ее отцу, который поверил Петрикову и просил за него очень уважаемых людей. Да еще и сыновья, они уже подросли и многое понимают. А сыновей своих Петриков любил больше жизни и видел и чувствовал в них свою кровь и продолжение жизни. Да вот еще одна беда, он как мужчина, совершенно не хотел подставлять, ни в чем не повинную женщину. Если бы тогда вечером, он не дал волю своим рукам и телу, ведь ни чего и не было бы сейчас. И не надо было так нервничать, что-то придумывать и переживать. А так и она пострадает. И что дальше с ней будет, совершенно не известно. А ведь и у нее есть семья и двое таких же сыновей, как и у него самого. И поэтому, чувствуя за собой огромную вину за случившееся, Петриков был готов пойти если не на все, то на очень многое, чтобы всего этого не случилось.

Почти бегом забегая в цех, где ровными рядами в своих станках стояли, только что отдавшие молоко государству добрые буренки и ждали, широко раскрыв доверчивые глаза, взамен за свою сдачу, хороших кормов с обязательной добавкой витаминов. Но, ни чего этого им не поступало, по причине какой-то поломки в общей механизации обновленных конструкций животноводческого комплекса.

Петриков сразу сообразил, в чем дело. Но прежде, чем разыскать слесарей и ремонтников, он шмыгнул на кормовую кухню, где обычно собирались скотники. Она побежал туда напрямую, прямо через станки стоячих коров и, пробежав все ряды, перед дверью, наткнулся на идущего в кормовую, скотника Прокопыча.

– Послушай, Прокопыч! – Петриков переводя дыхание, взял скотника за плечо.

– Да, Виктор Андреевич! – Прокопыч, даже немного испугался. Он даже и не подумал так скоро встретить управляющего.

– Я не буду много рассказывать и объяснять. Но, мне от тебя нужно твердое слово. Забыть о том, что ты видел в кабинете. Понимаешь, с кем не бывает. Жизнь она такая штука, что с первого раза и не разберешь. Поэтому, иногда приходится совершать некоторые ошибки. – Петриков выдохнул и продолжил.

– Если ты сейчас даешь свое твердое и мужское слово, я для тебя сделаю кое-что хорошее и буду помнить об этом долго. А я человек слова и дела. – Петриков, на всякий случай предложил свою сделку Прокопычу, зная, что у него в гурте пасутся свои коровы и бычки.

– Если ты будешь держать слово, то я твою скотину из гурта убирать не буду! – Наконец-то Петриков объявил окончание финальной сделки.

– Да, что ты Виктор Андрееви, так убиваешься по пустякам. Сказал, что я как рыба в воде и баста! – Прокопыч, хлопнул грязной рукавицей по своей ладони.

– А на счет бычков, спасибо, Виктор Андреевич! – Понимая, куда клонит управляющий, Прокопыч быстро понял, что не все так просто и язык нужно действительно держать за зубами. Иначе можно лишиться не только своего подворья, но и заработать статью с конфискацией. А тут сама судьба дарует неприкосновенность его накопления в виде мяса и молока.

– Да бросьте Вы, Виктор Андреевич, волноваться по пустякам. Сказал и точка. Хоть под расстрел! – Заверил Петрикова, хитрый Прокопыч, переходя в отношениях, снова на Вы.