«Если», 2005 № 07 - Журнал «Если»

Прежде чем Шеф смог продолжить, встал Агу.

— Я самый молодой из ныне живущих «старших», моему телу, оставшемуся в Большом мире, всего тринадцать лет. В него вы тоже поселите богатого старичка?

Впервые агент смешался по-настоящему. Ему трудно было поверить, что этот крупный индеец средних лет физически остается мальчишкой. «Старшие» обычно сохраняли ту внешность, с какой они пришли в Мир.

— Мы ведь не настаиваем, — зачастил он, — выбор за вами, мы лишь стараемся помочь.

— И подзаработать.

— В первую очередь заработаете вы, — агент ступил на привычную для него почву финансов, — мы возьмем лишь небольшую комиссию. Кроме того, остаются еще «младшие» — они вообще никогда не были вне этого Мира, и терять им нечего.

— Есть! — громко сказал Тексуме. — Есть, что терять! Мою жену убили сиу. Кто-то из их «младших» сейчас владеет ее телом. Я не знаю, во что вы превратите его, какими болезнями заразите, каким увечьям подвергнете во время этой своей аренды? Я не позволю надругаться над нашими телами и телами наших умерших!

— Аренда тел позволила бы вам продлить жизнь… Но это не единственный путь. Вы можете сдать в аренду и свое пространство — Мир чероки.

— Все повторяется! — громко изрек Секвойя. — Белые люди опять пришли, чтобы за бесценок скупить наши земли!

Шеф скривился, как от оскомины.

— Речь идет не о продаже, а о долгосрочной аренде. Корпорации нужны виртуальные площади. Вам нужны деньги. Так давайте же протянем друг другу руки, — патетически закончил он.

Вновь зашумели гости на скамьях, некоторые даже вскочили — идея сдать землю бледнолицым многим пришлась по душе. Земли было много.

Тексуме напряженно думал, что-то в словах агента было не так. Он чувствовал фальшь. Наконец его осенило.

— Зачем вам наша земля? — спросил он. — Постройте Мир по своему вкусу, ведь налог на виртуальные площади до смешного мал.

По тому, как агент смутился, Тексуме понял, что попал в точку.

— Все опять упирается в экономику, — неохотно пояснил чужак. — С недавних пор налог на виртуальные объемы увеличен в несколько раз. С целью выравнивания баланса между вложениями в виртуальные и реальные программы и возвращения финансовых потоков в Большой мир.

— И наш Мир заинтересовал вас, как суверенный, не облагаемый налогом?

Шеф развел руками.

— А если мы не примем ваши предложения? — спросил Тексуме.

— Тогда вы погибнете.

— Мы улетим.

Собравшиеся притихли. Последнее время никто не вспоминал о такой возможности покинуть этот уютный Мир. «Старшие» быстро прижились, поверив в реальность и бесконечность такого существования, «младшие» вообще не знали иной жизни. Лететь к далеким недружелюбным звездам, осваивать дикие чужие миры — зачем, когда все, что тебе нужно, есть здесь? В комнате повисло неодобрительное молчание.

Тексуме горько пожалел о своем скоропалительном заявлении. Необходимо было переждать, подготовиться самому и подготовить других к этому решению. Он бросил взгляд на Агу. Тот стоял, потупив взор и не решаясь говорить. А слов ждали именно от него. Именно он, шаман Агуакуири, много десятилетий назад по настоянию отца заочно окончил университет по специальности планетология. Он общался с NASA от имени чероки, он раз в полугодие получал отчеты по вновь открытым планетам, но еще ни разу нации не было предложено сколько-нибудь приличной альтернативы нынешней обители. Кислородные миры оказались большой редкостью во Вселенной, а те, что попадались исследователям до последнего времени, были непригодны для колонизации.

Молчание вновь нарушил Шеф.

— Что касается космических исследований, тут я должен вас разочаровать — они тоже сворачиваются.

— Почему? — встрепенулся Агу.

— Все потому же — отсутствие финансирования. Космос больше не интересует человечество. Данные по последним открытым звездным системам мы вам с удовольствием предоставим, а дальше…

Он не закончил фразу и, выхватив очередной ярлычок из рук помощника, отдал его шаману.

— Нам нужно время, чтобы все обдумать, — сказал Чикосу.

— Сколько времени?

— Три дня.

Но трех дней им не дали, назавтра, в канун праздника Зеленой Кукурузы, в деревню чероки пришла война. Ночью небольшой объединенный отряд сиу и шайенов вошел в спящую деревню, и началась бойня. Нападающие действовали аккуратно, и три первых дома были вырезаны почти бесшумно. Подвела врагов жадность. Убив очередную жертву, они тотчас же принимались скальпировать ее, опасаясь, что после расправы добычей завладеет более расторопный соперник.

В дом Маленькой Черепахи ворвались двое — шайен и сиу. Дочь Куницы вскинулась на кровати, но, не успев даже испугаться, повалилась на подушку с пробитой головой. Маленькая Черепаха скатился на пол — он был лучшим охотником из «младших», а реакцией и чутьем превосходил даже некоторых «старших». Сиу, убивший Дочь Куницы, достал нож и склонился над трупом. Судьба живого не интересовала убийцу — его он оставил заботам напарника. Шайен, крадучись, обходил кровать, когда в руках Маленькой Черепахи взревела пила. Враг отпрянул, и тогда Маленькая Черепаха вонзил рокочущий агрегат в грудь сиу, слишком увлеченного своим занятием, чтобы вовремя оценить опасность. Убийца упал на грудь жертвы, так и не завершив своего кровавого труда. Шайен не стал ожидать, пока его постигнет участь напарника, и выскочил в распахнутую дверь. Маленькая Черепаха бросил неудобную тяжелую пилу, схватил боевой топор и с прытью, так не подходящей к его имени, бросился следом — голый и лютый, готовый убивать дальше. Деревня просыпалась в крови.

Дом Тексуме располагался в противоположном конце деревни, у самой реки, но чуткое ухо разведчика уловило первый же далекий крик. Он быстро зарядил карабин последними патронами и кинулся к месту резни. Впрочем, то была уже не резня. Чероки высыпали из домов с оружием в руках. Раздались первые выстрелы — почти у всех «старших» имелись карабины.

В центре поселка, у самого Шатра, Тексуме увидел Чикосу. Его оскаленное лицо в боевой раскраске, которую он не смывал даже ночью, казалось еще свирепее в отблесках зарождающегося пожара. В руках он держал невесть откуда взявшуюся автоматическую винтовку, из которой поливал нападающих короткими, хлесткими очередями. В правом плече Военного вождя болталась вонзившаяся на излете стрела.

Чуть поодаль Тексуме заметил сына. Шаман как раз вынимал длинный кривой нож из брюха незадачливого врага. Визжа, метались по площади женщины, охотники с озверевшими лицами бросались грудью друг на друга, кровь покрывала тела, и уже было не разобрать, кто есть кто.

Тексуме вскинул карабин, выбирая первую жертву. Всего в десяти метрах от него рослый, плечистый сиу занес топор над кем-то из «младших» чероки. Тексуме выстрелил, почти не целясь, и враг рухнул как подкошенный. Следующими двумя выстрелами разведчик убил шайена, преследовавшего «младшую» жену Кугалу.

И тут на него налетели. Сразу трое врагов кинулись с разных сторон, стремясь покончить с метким стрелком. Первого нападающего Тексуме встретил выстрелом в упор, а затем, отбросив бесполезное в ближнем бою оружие, выхватил томагавк.

Он убивал хладнокровно и без лишней жестокости, не позволяя ярости овладеть собой. Противники — нерасторопные «младшие» — падали, не успев сообразить, как вышло, что они, такие хитрые, ловкие и отважные, умирают от руки этого спокойного, грустного чероки.

А далеко-далеко, в другом мире, на терминалах перед криокамерами загорались огоньки: «Тело свободно». Все новые и новые. «Тело свободно», «Тело свободно», «Тело свободно»… Множество веселых огоньков.

Утром считали потери и держали Совет. Атака соседей стоила племени тридцати жизней, причем больше половины найденных тел оказалось скальпированными. Враги потеряли не меньше воинов, но это не умаляло горечи потерь. Чикосу собирался отвести душу на пленном сиу.

Чероки, хмурые и подавленные, собирали трофеи, когда в деревню опять пришел агент Корпорации.

— Свободные индейцы племени чероки, — воззвал он, стоя у Шатра. — Я пришел к вам в этот грустный день, чтобы подарить надежду. Вы славно сражались и победили. А теперь вы пожнете плоды вашей отваги. Несите сюда скальпы своих врагов и получите взамен Право на Жизнь. Один скальп приравнивается к пяти годам жизни.

Тексуме и Агу сидели на крыше дома шамана и курили трубку, набитую табаком из раскрошенной сигареты. Агу только что вернулся с Совета. Тексуме на Совет не ходил.

— Вот и все, — сказал Тексуме сыну, потерявшему этой кровавой ночью жену. — Теперь они заставят нас воевать друг с другом, пока на этой земле не останется ни одного индейца.

Не поворачиваясь к отцу, глядя на агента, Агу сказал: