тест - тест

— Петя, ты чего тут копошишься? Э, да он тут один..

Это был Феоктистов.

— Да нет, он, пожалуй, уже один, — сказала Сергеева, склонившись над гитлеровским офицером, который, уткнувшись лицом в землю, уже не подавал признаков жизни.

Гоголева на руках отнесли в "санитарку". Потом обыскали офицера, взяли его документы. В одном из карманов нашли разбитые именные часы комбата Грязнова... 

8.

Боеспособных танков осталось совсем мало. Однако в последующих боях они продолжали поддерживать атаки наших стрелковых подразделений. Когда вышли из строя и последние, бригада прекратила боевые действия и передислоцировалась в район деревни Стефанидовка, где 16 октября получила новые боевые машины и несколько еще не обстрелянных экипажей. Пополнился личным составом и мотострелковый батальон бригады.

Прибыл новый командир 152-го танкового батальона капитан Сергей Кузьмич Гладченко. Секретаря партбюро Феоктистова назначили комиссаром батальона.

Среднего роста, стройный, в ладно подогнанном обмундировании, черноволосый, с бравыми гусарскими усами и большой трубкой во рту комбат сразу же пришелся по душе всем. На фронте он не был новичком. Три месяца воевал под Сталинградом э составе 45-й танковой бригады, а это не так уж мало. Перевязанная левая рука свидетельствовала о его ранении. На первом же построении капитан Гладченко предупредил танкистов:

— Буду требовать соблюдения самой наистрожайшей дисциплины. А к вам, новичкам, особое мое слово. Накрепко запомните в лицо всех, кто стоит здесь в строю. Знать всех не только по фамилиям, но и как звать и как по батюшке величать. Но и этого мало. Требую, чтобы в любой момент боя вы могли узнавать друг друга по голосу. Потом убедитесь, насколько это важно. Ну, а меня будете узнавать по усам и трубке.— Комбат, улыбаясь, мундштуком трубки погладил усы.

Бойцы с каждым днем убеждались, что капитан Гладченко — прирожденный танкист и одаренный командир. Правда, очень строгий, бескомпромиссно требовательный, но справедливый и внимательный ко всем. Не оставлял без воздействия ни одного маломальского проступка подчиненного и в то же время не скупился на похвалу, на доброе слово за инициативу и добросовестную службу, храбрость в бою.

...Через несколько дней после получения боевой техники танковый батальон вытянулся в колонну для марша. Командир ремонтного взвода воентехник Шилов ждал выхода последней машины, чтобы пристроиться в хвост — так сказать, технически замкнуть колонну. Но машина почему-то не двигалась.

— Почему стоим? Чей танк? — услышал он строгий голос Гладченко.

— Не заводится двигатель! — доложил механик-водитель.

— Сейчас проверим, товарищ капитан,— подбежал к машине Шилов. Мигом распорядился: — Старшина Фомичев! На машину — и страви воздух из системы питания.

Командир ремонтного отделения ловко вскочил на танк.

— Товарищ лейтенант, башню на борт! — крикнул он внутрь машины.— Механик, качай воздух!

Едва башня освободила надмоторный люк, Фомичев сразу же открыл крышку и стравил воздух из насоса высокого давления.

— Заводи! — скомандовал он механику-водителю.

Двигатель заработал.

—На устранение неисправности затрачено три минуты. Это весьма похвально,— сказал комбат и засунул в карман гимнастерки танковые часы. Он пожал руку старшине Фомичеву.— Благодарю и вас,— добавил, обращаясь к Шилову.

Марш прошел без остановок. Все машины сосредоточились недалеко от берега Дона, в лесу, в двух километрах от Зимовской. Лишь один Т-34 с полкилометра не дотянул.

— Иванов, что с машиной? — спросил Шилов у механика-водителя.

— Барахлит левый бортовой. Берешь рычаг на себя, а его рывками тянет обратно. Не удержишь…

— Дальше можешь не рассказывать. Разрушился выжимной подшипник бортового фрикциона. Потому что смазки нет, понятно?

— Понятно,— виновато ответил молодой, из пополнения, механик-водитель.

Помпотех батальона Бондаренко, который стоял тут же и все слышал, тяжело выдавил:

— За такие делишки военный трибунал полагается.

— Кого это собираетесь под трибунал? — поинтересовался подошедший помпотех бригады Кисленко.

Бондаренко доложил о случившемся и констатировал— как аксиому высказал:

— Все это произошло из-за халатности экипажа!

— Сомнений в этом нет,— спокойно проговорил Кисленко.— Но есть вопрос: кто должен контролировать работу ваших экипажей по подготовке техники, если не помпотех роты Каток и не вы, товарищ Бондаренко? Так что налицо и ваше упущение. Злостью, товарищ Бондаренко, беде не поможешь. Ты ее для фашистов побереги.

Пока шел этот разговор, Шилов велел бригадиру ремонтников Сущенко снять коробку и заменить выжимной подшипник левого бортового.

— А соберешь — меня позови. Проверю.

— Скоро наступит рассвет. Пойдемте в подразделения, проверим техническое состояние машин, — сказал майор Кисленко. — Потребуется — поможем экипажам в работе.

Воентехники зашагали по песку, покрытому пожелтевшими ивовыми листьями.

— Петр Иванович, тут рядом Дон? — спросил уже успокоившийся Бондаренко.

— Да, Василий Емельянович, можно сказать, мы шагаем по берегу Тихого Дона. — Майор Кисленко набрал полную горсть влажного песка и сжал его.— Достается же этой славной реке! В гражданскую тут неслось протяжное "Эскадрон, сабли наголо-о-о!" А теперь вот снова земля ходуном ходит.

— Где-то тут, по этим берегам, Гришка Мелехов со своей Аксиньей прогуливался,— сказал Каток.

— У них времени для гуляний не особенно много было. А если и гуляли, то не здесь, а в низовьях,— уточнил Шилов.

— Жалко Аксинью,— глубокомысленно изрек Каток.— Жертва ошибок Григория.

— Аксинья — натура сложная и по-своему богатая, с сильным и глубоким чувством,— тоном школьного учителя заметил Шилов.

— Вот кончится война, и такая же богатая натура, гляди, и тебя попутает, — засмеялся Каток.

Танкисты вышли на берег Дона. Над рекой клубился густой туман. Воентехник Шилов остановился и, к удивлению своих спутников, тихо, но выразительно запел:

Как ты, батюшка, славный тихий Дон,Ты кормилец наш, Дон Иванович,Про тебя лежит слава добрая,Слава добрая, речь хорошая...

— Откуда это, Шилов? — уважительно спросил Кисленко.

— Так... Старинная казачья песня.

— Хорошая песня. Какая-то печально-раздольная, широкая — под стать донским просторам. Мы в гражданскую войну, когда в этих местах воинство генерала Краснова били, тоже пели про Дон. Правда, другая песня была. Вот послушайте,— и он тихо и плавно запел:

Гудела степь донскаяОт ветра и огня,Маруся БондаренкоСадилась на коня...

Через три часа подполковник Агафонов собрал командный состав бригады на совещание. После ночного марша никто не отдыхал, вид у каждого был усталый.

— Начальник штаба, кто из наших находится на правом берегу? — спросил комбриг у майора Алифанова.

Всей работой руководит товарищ Козлов. Вместе с ним наш разведчик Кравченко и начальники штабов батальонов,— доложил майор.

— Когда будете готовы к приему техники и людей?

— Приказано к утру.

На правом берегу Дона наши части захватили плацдарм шириной около пяти и в глубину до трех километров. Бригаде приказано в кратчайший срок форсировать водную преграду. Агафонов коротко поставил задачи перед батальонами и другими подразделениями, напомнил о маскировке, назначил сигналы.

Переправа началась перед рассветом. Час назад пошел дождь со снегом. Подъезды к реке усложняясь. К тому же вражеская артиллерия начала обстрел. Ширина реки в этом районе достигает ста метров. Глубина большая. Накатный деревянный мост от прямого попадания снаряда разрушен.

Пустили в дело паром, его буксировал катер. Майор Кисленко, одним из первых переправившийся на правый берег, стоял возле уреза воды, следил, как танки съезжали с парома, и направлял их по нужным маршрутам.

Район сосредоточения назначен в липовом лесу в двух километрах от хутора Караженский. Капонира для танков уже выкопаны, почти полностью приведены в порядок имевшиеся блиндажи. Экипажи находились в основном в своих машинах и выкопанных под ними щелях. Расположение тщательно замаскировали. Приказания отдавались приглушенным голосом.

Одним словом, все делалось с соблюдением строжайшей скрытности и секретности.

Обстрел плацдарма в течение дня не прекращался ни на минуту, но через определенные промежутка времени он достигал наибольшего ожесточения, и тогда жизнь в расположении бригады замирала.