День Диссонанса - Алан Фостер

Розарык ошпарила его неприязненным взглядом.

– Ну и ублюдок же ты! У твоего дхуга хандха, а ты, дехьмовый извхащенец и дегенехат, только пхо секс и можешь думать!

– Ты, самодовольная шлюха! Поменьше бы крутила полосатой жопой! Даю на отсечение мамашину голову, под этим хвостом целая армия потрудилась на славу.

Розарык кинулась к Маджу, но ее остановил призрак голоса:

– Не надо! Пожалуйста.

Впервые за целые сутки к ним повернулось знакомое лицо.

– Не стоит. Из-за меня – не стоит.

Розарык неохотно возвратилась на свой пост.

– Слышь, приятель, – мягко обратился выдр к Джон-Тому, – ты никак всерьез поверил, что мы перешли в твой мир?

Джон-Том кивнул.

– Так было в песне. Я этого вовсе не ожидал, но поверил. И ничего не смог поделать. Слишком пьян был.

– А может, мы и сейчас в твоем михе? – предположила Розарык.

Мадж заметил под водой движение.

– Постой! Кажись, я знаю, как выяснить. – Он отправился на бак.

Слегка пошатываясь, Джон-Том встал. Розарык протянула лапу, чтобы помочь, но он отмахнулся и сказал с тусклой улыбкой:

– Спасибо. Я уже здоров. Трезв, как архангел.

– Так ты из-за песни опьянел?

– Да. Этого я тоже не планировал. Ничего, уже прошло. Вот почему я не думаю, что мы все еще в моем мире. Хорошее ушло вместе с плохим. – Его голос упал до шепота: – Розарык, я был дома! Дома!

– Джон-Том, мне тебя так жалко! Честное слово!

– У тебя большое сердце, Розарык. И все остальное. – Он вновь улыбнулся и двинулся на нос. Может, он ошибается. Может, еще есть шансик, пусть даже самый крошечный?

Выдр, перегнувшись через борт, вглядывался в воду.

– Как ты намерен это выяснить? – спросил Джон-Том.

Мадж поднял на него взгляд.

– Это нетрудно, босс. Тока попроси. – Он снова уткнулся глазами в волны, рассекаемые носом шлюпа, и вдруг позвал: – Эй, вы! Где мы?

Джон-Том наклонился и увидел гладкие тела с серыми спинами. Гибкие существа играючи догоняли шлюп и катались на волне, поднимаемой корпусом. Одно из них высунуло из воды бутылкообразную голову и проскрипело в ответ:

– Во второй половине первой четверти. Раздался дружный писклявый смех – остальные дельфины оценили шуточку своего собрата.

Мадж виновато посмотрел на Джон-Тома.

– Прости, чувак, но у этой шайки морских комедиантов ни в жисть не получить вразумительный ответ.

– Не важно, – вздохнул юноша. – Их способность отвечать говорит сама за себя.

– Эгей! – подал голос другой скользкий пловец. – Ребята, а вы слыхали хохму насчет кальмара и Третьей Хозяйки Тридцатого косяка?

– Не-а. – Заинтересованный Мадж оперся о планшир.

Дельфин без труда держался вровень с набирающим скорость шлюпом.

– Похоже, она…

Не пожелав выслушать океаническую похабщину, Джон-Том отправился на центральную каюту созерцать горизонты.

Да, он уже не дома. Возможно, весь этот эпизод – не более чем галлюцинация. Результат алкогольного опьянения. И не было никакого глиссера с очумелыми брокерами из Нью-Йорка.

Но ведь Мадж, Розарык и Яльвар тоже их видели…

Последние следы интоксикации исчезли, оставив Джон-Тому жутковатый холод в душе и теле. Худо, когда судьба закидывает тебя в чужой мир. Но еще хуже, когда она дразнит миражами твоей собственной реальности, твоей родины. Должно быть, точно такие же чувства испытывает маленькое бедное дитя, вынужденное накануне Рождества стоять перед главной витриной супермаркета.

Перевесив дуару на грудь, он снова затянул ту песенку, стараясь менять модуляции голоса и длительность куплетов. Пел, пока из пересохшего горла не стал вырываться только хрип. Безнадежно. Слова оставались всего лишь словами.

С тем же результатом он исполнил еще несколько песен, где хотя бы мимоходом упоминалось о доме, о возвращении домой, о тоске по родине. Шлюп «Джон Б.» изящно рассекал волны, ведомый на юго-запад опытной мореплавательницей. Хоть бы жалкий клочок суши вдали – при виде него у Джон-Тома отлегло бы от сердца… Одни лишь бескрайние воды, да дельфины со своими неисчислимыми солеными шуточками.

– Прямо по курсу парус! – крикнул Яльвар с верхушки грот-мачты.

Отбросив печали, Джон-Том спустился к бушприту, где стоял Мадж. Но как ни всматривался, видел только пустынный горизонт. Зато Мадж без труда различил вдали то же, что и хорек.

– Кореш, я его вижу!

– Как он выглядит?

– Обыкновенно – не как наш.

Последние надежды Джон-Тома рухнули. Значит, это не современное судно.

– Большая лоханка, – продолжал Мадж, – весла в два ряда. Знаешь, приятель, чтой-то она мне не нравится.

– Почему?

– Ну, сам подумай, шеф. Тока дураку взбредет на ум без дела болтаться по океану. А океан дураков не жалует.

Чужой корабль быстро приближался. Вскоре и Джон-Том сумел различить его силуэт.

– Ты видишь флаг?

Мадж вгляделся и задрожал.

– Вот и каюк нам, парень. У них на нок-рее – сердце, пронзенное ножом. Пираты.

Он засеменил к корме, Джон-Том поспешил вдогонку.

– А я думал, по Глиттергейсту ходят только купцы.

– Во-во, купцы и те, кто на них охотится. – Выдр испуганно приплясывал вокруг Розарык. – Слышь, ты, чертова карикатура на дылду-куртизанку! Сделай чегой-нибудь!

Резко выкрутив штурвал, тигрица холодно произнесла:

– Думаю, нас уже заметили.

– Джон-Том, спой, чтоб мы унеслись подальше отсюда!

За кормой быстро рос силуэт пиратского корабля. Вдоль бортов выстроились диковинные на вид фигуры. Два ряда весел синхронно погружались в воду и выныривали.

– Ветех слабоват, – заметила Розарык. – А у них пхевосходство – весла.

– У нас есть мотор, но нет топлива. – Джон-Том пытался распутать ремень дуары у себя на шее и зачарованно разглядывал надвигающегося Левиафана. – Интересные очертания.

– Не интересней моей задницы! – визгливо выкрикнул Мадж. – Когда нас сцапают, увидишь, какой она может быть интересной.

– Боюсь, я знаю не слишком много песен про корабли, – огорченно произнес Джон-Том, стараясь сосредоточиться, – а про пиратов и вовсе ни одной. Понимаешь, там, откуда я пришел, пираты – редкость, пережиток далекого прошлого. Не самая благодарная тема для современных бардов.

– Сбацай что-нибудь современное, – взмолился выдр. – Что хошь!

Второпях Джон-Том испробовал две полузабытые мелодии, но они не оказали ни малейшего воздействия на шлюп и приближающуюся галеру. Да и затруднительно вспомнить что-нибудь путное, когда Яльвар, преклонив колени, жалобно взывает к Северу, а Мадж то истерически вопит тебе в лицо, то в панике мечется по палубе.

Очень скоро ему стало не до воспоминаний. Раздался могучий рев тигрицы: