Пора предательства - Дэвид Кек

— Пойдем прямо в гавань, мастер Одемар, — проговорил Ламорик от своего весла. — Королевство вот-вот рухнет — не до сигналов.

Лавируя в загроможденной судами бухте, они прошли к пирсу. Дьюранд бросил взгляд на ворота города, и увидел, что непонятная толпа выстроилась вдоль дороги. Облаченные в красное с белым гвардейцы стояли по стенам, сдерживая людской напор. Дьюранд порылся в памяти, силясь найти объяснение, а Ламорик нахмурился и о чем-то спросил Конзара.

Одемар провел «Выпь» в тень высокого здания.

— Встанем тут, — решил Ламорик. Одемар велел поднять весла, и Дьюранд примостился рядом с канатом для швартовки.

В напряженный момент швартовки в воротах вдруг взревели трубы, раздались громкие крики. Весь город зашумел, точно площадь в базарный день.

«Выпь» ударилась о причал. Дьюранд невольно схватился за меч: ворога распахнулись, точно из портала, ведущего в иное мироздание, и из города хлынул поток людей и зверей.

Все бежали. Многие падали. Иных людское течение относило прямо в гавань.

Дьюранд ошеломленно смотрел на это светопреставление. Вдоль городской стены, раскидывая направо и налево всех, кто попадется ему на пути, мчал бык. Люди разлетались в разные стороны, точно тряпичные куклы. Бока быка были залиты кровью.

— Адово пламя! — Дьюранд внезапно понял, что же такое он наблюдает. Это повторялось каждый год: Гонка с Быком. Даже живя в городе, он неизменно забывал, когда она будет.

Проникая сквозь выпады острых, как иглы, рогов, полуобнаженные люди хлестали быков, доводя их до полного исступления. Кипучий вал обезумевших зверюг слепо рвался вперед через толпу горожан, круша и увеча всех на своем пути. У воды — в гавани — река живой плоти расщепилась, чтобы не утонуть.

«Выпь» уже вся сотрясалась.

Дьюранд на миг увидел лицо Гермунда — ошеломленное, с безвольно открытым ртом. А потом Конзар взревел:

— Ребята, отталкиваемся!

Дьюранд обеими руками уперся в причал, готовый отпихиваться, но доски заходили у него под ладонями, как живые. Один бык — чудовищно громадный — вырвался из толпы и увидел в пустом причале единственный путь к свободе. Покрытая пеной морда блестела. Только рука Конзара на воротнике Дьюранда и спасла молодого рыцаря.

Брызжа во все стороны пеной и кровью, чудовище пронеслось у них над головой и, чуть не снеся планшир на дальнем борту, плюхнулось в воду.

— Владыка Небесный! — выдохнул Оуэн.

Дьюранд обернулся.

Бык плыл вдоль борта «Выпи», направляясь в открытое море. Когда он случайно задевал могучим плечом суденышко, то разлеталось в щепки, точно пустая бочка.

Толпа орала, голосила, размахивала хлыстами. Удары обрушивались на быков, на соседей по давке. Обезумевшие животные бросались в воду, брели, потом плыли; большинству была суждена гибель в глубоких водах, хотя иным удавалось-таки обрести желанную свободу, продравшись на полосу берега подальше от толпы. Владевшее толпой лихорадочное буйство постепенно начало слабеть, а потом из города донесся призыв труб. На парапетах появились облаченные в красно-белое солдаты герцога.

Дьюранд поспешно перекидывал на причал все, до чего только успевал дотянуться. А корабль тем временем погружайся под воду, тонул — прямо под ним. Соскочившие на причал Оуэн, Кон и Ламорик едва успели ухватить молодого рыцаря за руки и вытянуть на сушу.

— Какого дьявола тут происходит? — свирепо осведомился Берхард, уставив единственный глаз на стену.

Среди гвардейцев виднелась крохотная фигурка, сгибающаяся под тяжестью стальной кольчуги. Даже в сумерках Дьюранд узнал матовую синеву глаз старого воина. Герцог Гирета.

Герцог Абраваналь поднял над водой меч — слишком тяжелый, не по силам старику. Гвардейцы по обе стороны от него приготовили арбалеты. Меч опустился — и тысячи стрел со свистом сорвались с тетивы. Дьюранд и остальные упали ничком, но стрелы пронеслись мимо — вонзились в крупы и бока плывущих быков. Второй залп послал несчастных животных прямиком на дно.

Повисла тягучая тишина.

Маленький рыцарь уперся руками в парапет. Усы у него были похожи на вислые лисьи хвосты. Дьюранд знал этого рыцаря.

— Слушайте слова Абраваналя, третьего из рода, лорда Акконеля Сильвемерского, герцога великого Гирета, хранителя Меча Правосудия Гандерика.

Сэр Кирен, прежний господин Дьюранда, ненадолго умолк.

— Зверю пучины шлет герцог свое приветствие, — промолвил он потом. — Славьте Акконеля!

И улицы снова взревели.

— Чего это они? — поинтересовался Бейден.

— Основание города, — пояснил Гермунд. — Когда наш знаменитый герцог Гандерик пришел сюда из Йестрина, то, говорят, из ила на дне озера вылез какой-то древний демон.

Поднялся из воды в образе черного быка, покрытого слизью и прядающего ушами.

Бейден поморщился.

— Этот твой скальд, Дьюранд, последнее время слишком много языком чешет. Заткнул бы ты его, не то я сам заткну.

Дьюранд не сводил глаз с парапета. Герцог уже поворачивался. Молодому рыцарю почудилось, будто он различает рядом с ним и силуэты остальных членов семейства: Лендеста и маленькой Альморы. Сэр Кирен еще несколько мгновений помедлил у парапета, поглаживая усы.

— Легенда именно такова, — подтвердил Дьюранд.

— Но герцог был славным властителем — велел твари проваливать в преисподнюю.

— Да, дипломат, — заметил Оуэн.

Скальд выразительно пожал плечами.

— У него был клинок древнего Островного королевства — и очень плохое настроение.

Стражники покидали парапет. Толпа на пристани редела.

Ламорик поднялся на ноги, переводя дыхание.

— Нет времени. Перехватим их на улицах.

Конзар кивнул и приказал рыцарям помочь Ламорику пробиться через толпу.

Когда все, оскальзываясь в крови и навозе, двинулись к гигантским воротам, Оуэн обхватил Гермунда за плечи.

— И что сделал старый бычина? Когда герцог велел ему убираться?

— Ничего, — ответил Гермунд.

— Как это? — поразился Бейден.

— Ведь у Гандерика был древний меч. Но видишь вон того быка? — Гермунд указал на бычью голову, торчащую из камня над аркой, в шести фатомах у них над головой. — С тех пор, как построены эти стены, любой, входящий в Фейские ворота в одиночестве, особенно на рассвете, закате или ночью, встречает там огромного черного пса. Или бычка. Или человека на воловьих ногах. Или гиганта с бычьими ушами, что нависает над воротами, как будто пытается пролезть в бочонок.

— Ничего себе встреча, — пробормотал Бехар.

— И везет тем, кому удается ее пережить, — добавил скальд.